Алексей Леонтьев - Путешествие по карте языков мира

А вот другой тип взаимодействия языков. В русской речи жителей городов и деревень, близких к границе Украины, Белоруссии или другой страны, то и дело проскальзывают слова, выражения, интонации соседнего языка, который они постоянно слышат и которым обычно владеют. В подобных случаях языковеды говорят об адстрате(буквально — «сослое», «прислое»).

И, наконец, третий тип. Он возникает в тех случаях, когда тот или иной народ, подчинив себе другой народ и передав ему полностью или частично свой язык, сам в силу исторических причин не смог удержаться как самостоятельное целое и исчез с лица земли. Например, современный английский язык возник в результате смешения двух языков — англосаксонского и норманского (диалект французского). Их взаимоотношение исторически верно охарактеризовано в романе Вальтера Скотта «Айвенго». Норманские завоеватели не смогли вытеснить, уничтожить «грубый», «мужицкий» англосаксонский язык; наоборот, не прошло и трех-четырех веков, как никто в Англии уже не говорил по-нормански, т. е. по-французски. А англосаксонский же язык за это время испытал серьезное влияние французского, в нем появилось много французских слов, сильно упростилась грамматика, изменилась фонетика. Французский язык норманнов послужил суперстратом(«надслоем») для англосаксонского.

При смешении одного языка с другим обычно происходит упрощение его грамматики. Это упрощение особенно заметно в тех случаях, когда мы имеем дело не с настоящим языком, а с жаргоном, возникшим как вспомогательное средство при общении народов, каждый из которых говорит на своем собственном языке. Впрочем, такие жаргоны иногда становятся единственным языком той или иной народности.

В Индийском океане есть остров Маврикий. Когда-то французские колонизаторы владели там плантациями и для работы на них ввозили из Африки рабов-негров. Эти негры принадлежали к разным народам и говорили на разных языках. Согнанные на небольшой остров и вынужденные работать бок о бок, они старались понять друг друга. Естественно, что средством взаимопонимания послужил французский язык, на котором обращались к рабам белые хозяева. Но рабы вполне обходились ломаным французским языком. И произошла интересная вещь: французский язык развился на острове Маврикий в особый, креольский язык, как бы упрощенный вариант французского. Например, во французском языке существует четыре отдельных местоимения 1-го лица единственного числа: moi, когда нужно сказать «именно я» или употребить «я» в косвенном падеже (donnez-moi quelque chose — «дайте мне что-то»); je — при глаголе (je vous aime — «я вас люблю»); mе — в косвенном падеже (il mе disait — «он мне сказал»); наконец, притяжательное местоимение mon (mа) изменяющееся по родам в зависимости от рода определяемого существительного (mon pere, ma mere — «мой отец, моя мать»). В креольском языке острова Маврикий все эти формы слились в одной — mo. Там говорят mo manze — «я ем», хотя житель Франции сказал бы je mange («же манж») или moi, je mange («муа, же манж», т. е. «я-то ем» или «что касается меня, то я ем»); по-французски следует сказать «я болен» так: je suis malade («же сюи малад» — «я есть больной»), а на острове Маврикий скажут mo malade («мо малад»).

Наконец, упомянем еще об одной форме схождения языков. Это так называемые языковые союзы, когда несколько неродственных или отдаленно родственных языков, развиваясь в близком контакте, начинают приобретать сходные черты. Так получилось, например, на Балканском полуострове. Там соседствуют четыре индоевропейских языка, принадлежащие, однако, к разным группам: румынский (романская группа), болгарский (славянская группа), греческий, албанский. И вот у всех этих языков, как оказалось, стали возникать одни и те же особенности, не существующие в других, родственных им языках за пределами Балкан. Например, артикль, который в других языках стоит перед именем (нем. dieSprache, франц. lalangue — «язык»), в балканских языках стоит после имени: болг. език ът, рум. limba jul.

Часто языки, которые друг с другом не смешивались и вообще никогда в непосредственном контакте не были, все равно влияли и влияют друг на друга. Только такое влияние выступает здесь в форме заимствований.

Заимствования — это слова и выражения, перенесенные из одного языка в другой и преобразованные в этом языке по его законам (фонетическим, грамматическим). Это очень важная оговорка: мы можем просто вставить в свою речь иностранное слово, и это не будет заимствованием. В разных языках количество заимствований разное. Например, в персидском и языке урду масса арабских слов. В других языках заимствований меньше, например в русском, немецком, французском. Есть языки — чешский, китайский, венгерский, — которые всячески сопротивляются введению иноязычных слов и стремятся образовать для новых понятий новые слова и выражения своими средствами. Но нет и не может быть языка, в котором совсем не было бы заимствований, потому что нельзя отгородить один народ от другого и искусственно прекратить их культурное, научное, торговое общение.

Заимствования бывают разных видов. Чаще всего заимствуется то или иное слово. Обычно это происходит вместе с проникновением соответствующего предмета или усвоением нового понятия. Так, слово спутникзаимствовали многие европейские языки из русского после запуска первого советского искусственного спутника Земли. С другой стороны, такие слова, как шоколад, чай, кофе, какао, названия различных южных напитков, пряностей попали в языки народов Европы, в том числе и в русский, из различных языков Азии, Африки, Америки вместе с теми кушаньями и напитками, которые они обозначают. Некоторые обычные, казалось бы, слова на самом деле преодолели много десятков тысяч километров, прежде чем войти в русский язык. Например, слово томатпришло из Южной Америки. Кстати, оно по дороге приобрело двойника: в Италии овощ, обозначенный этим словом, назвали несколько по-другому — pomo d'oro — «золотое яблоко». Отсюда русское слово помидор.

Заимствования проникают в язык обычно двумя путями. Один из них — передача, так сказать, из уст в уста, причем услышавший слово иногда не очень точно его воспроизводит. Так вошли в русский язык из немецкого слова противень(«братпфанне»), шумовка(«шаумлоффель»), струбцинка(«шраубцвинге»), домкрат(«даумкрафт»). Другой путь заимствования — книжный. Так передавались философские и общественно-политические термины.