Теодор Гриц - Меткие стрелки

Герой Советского Союза снайпер Владимир Пчелинцев.

«Трудно увидеть черный волос на черном камне», — говорит восточный поэт. Еще труднее заметить врага во мраке ночи. Ее черный маскировочный плащ непроницаем, и самый зоркий не видит, что делается ночью в двух шагах от него.

Но кто ищет, тот находит. Зоркому глазу снайпера и ночь не помеха, потому что гордость воина в том, чтобы и невозможное сделать возможным.

В слепую темь не увидишь ни цвета, ни очертаний предметов, будто кто сажей все вымазал, зато каждый луч света, каждая искорка издалека бросаются в глаза.

Вспышка орудийного выстрела видна за 5 километров, частое миганье пулеметной очереди — за 2 километра, луч карманного электрического фонаря — за полтора километра, горящая спичка — за полтора километра и даже красноватый огонек папиросы — за полкилометра. Все это надо знать.

Темной январской ночью 1915 года под Суассоном французы пошли в наступление. Подвязали оружие, чтобы не бренчало, переговаривались шепотом, ступали осторожно. Так, незамеченными, подошли уже совсем близко к позициям противника. Но тут вздумал один офицер проверить направление по компасу и зажег спичку. Увидели немцы огонек, всполошились и начали канонаду. По всему фронту, не смолкая, били пушки и пулеметы. Оставив у проволочных заграждений много трупов, французы отступили. Так не вовремя зажженная спичка погубила хорошо задуманную операцию.

А вот как советский снайпер Иван Калашников стал специалистом по меткой стрельбе в ночном мраке.

Однажды Калашников с тремя товарищами был назначен в секрет. Они засели в кустах ольхи, метрах в ста от вражеских окопов. Место было сырое, а тут еще с вечера пошел дождь.

«Смотри — не смотри, все равно ничего не увидишь», — думал Калашников и с тоской вспоминал докрасна раскалившуюся железную печь в землянке. Иногда он протягивал в темень руку, чтобы нащупать мокрое плечо товарища. Впереди вспыхивали огни, и белый их отсвет, мерцая, перекатывался из края в край. Лежать было скучно и холодно. Стал Калашников приглядываться к огням.

Взлетела ракета, а под ней, как под куполом белого света, появилась черная фигура ракетчика. Потом замигали вспышки винтовочных выстрелов — это себя выдал стрелок.

В полночь дождь стих и тучи поредели. То ли глаза к темноте привыкли, то ли светлее стало, только видит Калашников — копошится кто-то у фашистов. Приник ухом к земле — слышит шаги. Потом направо залопотал пулемет красной и зеленой очередью. «Смена!» — догадался Калашников. Дежурные, заступив на пост, проверяют оружие трассирующими. А вон и слева бьет. Очень заинтересовало это снайпера.

На следующую ночь он сам попросился в засаду.

Первая ракета описала дугу, и Калашников никого не увидел.

Вторая ракета взлетела прямо вверх. Снайпер — палец на спуск. Когда ракета стала падать и свет сделался ярче электрической лампочки, Калашников успел поймать в прицел черный силуэт ракетчика.

С дежурными пулеметами оказалось гораздо труднее. Тут хитрость заключалась в том, чтобы, заприметив первую очередь трассирующими, расположиться прямо против амбразуры пулеметного гнезда, потом подстеречь вторую очередь и бить по вспышкам. Если снайпер подползал удачно, пулемет после его выстрела замолкал.

Стрельба «по огням» увлекла Калашникова.

— Видно неплохо, — говорил он. — Подберись только к фашисту поближе и засядь в низинке, чтобы мишень над горизонтом чернела. Вполне можно стрелять.

Триста пятьдесят фашистов уничтожил он, из них сорок пять на «ночной охоте».

Некоторые утверждали, что все дело в глазах, что глаза, мол, у Калашникова, как у филина, ему в темноте раздолье. Но это неверно. Глаза у Калашникова самые обыкновенные — голубые и веселые. Только он умел ими искать и находить.

В доме, стоящем в глухом переулке, ночью совершено убийство. Преступник скрылся незамеченным. Как найти его? Неопытный человек только рукой махнет, но следователь сумеет отыскать убийцу, и не видя его. Он обратится к косвенным уликам.

Отпечаток пальца на пыльном столе, случайно забытый платок, каблук, вдавившийся под окном во влажную землю, царапина на замке дадут следователю необходимую нить.

На поле боя враг осторожен, он принимает все меры, чтобы не попасться на глаза. Только «косвенные улики» могут навести на его след.

Не всякий наблюдатель, обозревая местность, способен приковать свое внимание к случайным признакам, на первый взгляд как будто бы совсем невинным. Наблюдателю надо не только видеть, но и соображать.

«Иногда глазами не рассмотришь, ушами не расслышишь, а умом дойдешь, догадаешься. Снайпер должен все замечать, всякую мелочь оценивать, — пишет знаток снайперского дела генерал-лейтенант Морозов. — С первого взгляда кажется пустяк, ничего не стоит, а когда подумаешь и разберешься, окажется важным».

Пресловутый Шерлок Холмс отличался поразительной способностью разгадывать самые запутанные и таинственные преступления на основании незначительных улик. Вот он сидит, закутавшись в халат, с трубкой во рту и с увеличительным стеклом в руке.

Снайпер ищет цель. Рисунок С. Телингатера.

Его друг доктор Уатсон наблюдает, как он раскрывает тайну преступления, изучая сальное пятно на куске материи, или же распространяется «о больших делах, которые могут решаться шнурком от ботинок».

Но Шерлок Холмс — плод литературной фантазии. Моделью для героя рассказов Конан-Дойля был доктор Бэлл из Эдинбурга. О его умении подмечать незначительные факты и делать на их основе важные выводы рассказывали много любопытных историй.

Однажды доктор Бэлл демонстрировал в своей клинике больного. Тот вошел прихрамывая, и доктор, неожиданно обернувшись к одному из студентов, спросил:

— Что с этим человеком?

— Не знаю, — ответил студент. — Я его еще не опрашивал.

— Нет надобности его опрашивать, — возразил Бэлл. — Вы должны сами видеть!.. Он повредил себе правое колено, так как прихрамывает на эту ногу. Повредил он колено путем ожога — видите, у него здесь прожжены брюки. Сегодня понедельник. Вчера был ясный день, а в субботу шел дождь и было грязно. Костюм у этого человека весь в грязи, следовательно, он упал на улице в субботу вечером.

Затем, обратившись к больному, Бэлл сказал:

— В субботу вы получили жалованье, основательно выпи ли и едва добрели до дому. Пытаясь просушить платье перед огнем, вы свалились в камин и обожгли колено. Так или нет?