Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

Мэй уже успела забыть, каково оно — ледяное прикосновение призрака. Но, сидя в машине, увозящей ее от утесов все дальше в пустыню, Мэй совершенно не думала о том, чем грозит поездка в автомобиле, битком набитом татями. Вместо этого она лихорадочно прокручивала в уме последние события. Падение с крыши. Взявшееся из ниоткуда озеро. Открытая дверь. Все ясно, какие тут сомнения…

Они с Пессимистом умерли. Погибли. Мертвы. Мертвее некуда.

Мэй много кем себя представляла, «когда вырастет», но уж никак не призраком, болтающимся по загробной жизни в купальнике и пижамных штанах. В голове, словно жуки, закопошились самые разные «никогда», одно страшнее другого. Она никогда не вырастет даже на дюйм, у нее никогда не будет парня, она никогда не перейдет в старшие классы, никогда не побывает в настоящем Египте, никогда больше не увидит Седые Мхи… Но самое невыносимое, самое мучительное из этих «никогда» — мысль о маме. О том, как она посреди ночи шарила по постели рукой, проверяя, тут ли ее дочка…

Мэй посмотрела на свое просвечивающее тело, пытаясь представить, как это — до скончания веков парить в таком серо-призрачном виде. Пессимист вопросительно глядел на нее, навострив огромные уши, ставшие похожими на прозрачные локаторы. А он как, чувствует, что они с Мэй умерли? Вид у него печальный, но у этого кота он всегда такой, и потом, их же похитили тати, чего тут хорошего… Мэй отвернулась к окну, чувствуя, как подступают слезы.

Как раз в этот момент Пити оглянулся через плечо.

— Ну-ну-ну, цыпа, слезам надо давать волю, — прерывающимся голосом проговорил он. — Тут нечего стыдиться. На меня тоже, бывает, накатывает.

— Ага, когда палец прищемишь или маленького полтергейстика в клетке увидишь! — фыркнула Гвеннет.

Тощий Шкиппи, гнусаво хохотнув, согласно закивал головой. Пити нахмурил брови и уставился вперед, на дорогу.

— Гули нагрянули сразу после вашего ухода, — ухмыляясь поведал Шкиппи. — Когда ты слиняла с Бомом-Кливером и прочей шайкой-лейкой… этим твоим светящимся миленком и домашним хлюпиком, как его там… Кабачком?

Мэй слушала вполуха. Покосившись на Шкиппи, который совершенно не обращал внимания на червяков, ползущих из прорех на его тюремной робе, она только и сумела пробормотать:

— Он мне не миленок.

— Да ну! — Пити поглядел в потрескавшееся зеркало заднего вида. — Расскажи-ка лучше, что с тобой стряслось? Как ты умерла? Задохнулась? Утонула?

Мэй плотно сжала губы. Она не представляла, почему до сих пор еще существует на свете. Ей хотелось раствориться, рассыпаться, так пусто стало на душе.

— И то сказать, Навсегда порядком изменилась, с тех пор как ты давеча почтила нас своим присутствием, — продолжил Пити.

Гвеннет и Шкиппи, услышав «почтила присутствием», дружно закатили глаза. Гвеннет состроила гримасу, передразнивая его высокопарный тон, и подбородком показала Мэй на переднее сиденье, где валялась книга «Как завоевывать друзей, оказывать влияние на призраков, научиться хорошим манерам и отыскивать клады». Автором значился герцог Синяя Борода, эсквайр. Пити, ничего не заметив, продолжал.

— Вот так-то, цыпа. Все наши друзья-приятели пропали пропадом. А ведь тати — мастера скрываться и выкручиваться. — Он вздохнул. — Чует мое сердце, весь наш Грот уже давно прогулялся по мосту. И если бы только наши. С тех пор как Бо Кливил прибрал страну к рукам, многие попали под раздачу. — Он шмыгнул носом. — Бедняги.

— Мост… — эхом повторила Мэй, не особо вникая в суть услышанного.

— Мост Душ. Небось не слышала? — презрительно хмыкнула Гвеннет и недобро ухмыльнулась. Ее явно распирало желание рассказать.

Мэй безучастно качнула головой.

Гвеннет и Тощий Шкиппи многозначительно переглянулись.

— На этот счет, ребята, лучше помалкивать, — предостерегающе бросил через плечо Пити и смачно рыгнул. Пессимист поспешно уткнулся носом в массивную грудь Гвеннет. — Говорят, будешь поминать его слишком часто — там и окажешься. — Предостережение подействовало: глаза Гвеннет расширились от ужаса, — однако ей тут же пришла в голову новая мысль.

— Ох, — вздохнула она, — жаль мне тебя, пташка. Свежеусопшие всегда как пришибленные ходят. Оно и понятно. — Помолчав, она почесала рубец на шее. — Так что знаешь, меня даже совесть заела, что в тот раз подложила тебе пузырек с морской водой. Давай мириться, что ли? — Она протянула руку.

— Вы поэтому еще один припасли? — без выражения протянула Мэй, глядя на черную «бомбочку», которую Гвеннет сжимала наготове в другой руке.

— Ой, ну надо же! — притворно изумилась Гвеннет и, сунув пузырек обратно в карман, ощерила почерневшие зубы в улыбке.

— Небось у землян уже поджилки трясутся? — светским тоном осведомился Пити.

Мэй пропустила вопрос мимо ушей, пытаясь представить собственные похороны. Найдется там кому держать маму за руку? А музыку какую будут играть?

На горизонте показался Призрачный город, и все, примолкнув, завороженно подались вперед. Даже у привычных к этому зрелищу духов загорелись глаза при виде островерхих крыш, колоколен, взмывающих над городскими стенами, и огромного серого шпиля Вечного здания, вершина которого терялась где-то за облаками.

Вокруг города раскинулось необъятное кладбище на многие сотни тысяч могил, откуда призраки каждую ночь отправлялись на работу — обитать и являться.

В самом городе еще светились тусклым призрачным светом окна, однако даже отсюда, издалека, Мэй увидела, что исполинских фантомов, которые когда-то охраняли ворота на четырех въездах в город, уже нет.

— Бо Кливил еще в прошлом году отправил носатых фантомов по домам, — проследив за взглядом Мэй, разъяснила Гвеннет. — За ненадобностью. Теперь у него вампиры по небу рыщут.

Только теперь Мэй разглядела впереди, прямо за городскими воротами, массивное сооружение в несколько этажей. Что-то новенькое. Похоже на рекламный щит, по которому, печатая шаг, расхаживал туда-сюда чей-то черный силуэт. Хозяйской грозной поступью он напомнил ей Бо Кливила. Мэй даже показалось, что она различает его длинный плащ, потрепанную шляпу, скользящие, змеиные движения. Но когда машина подъехала поближе, стало ясно, что силуэт хоть и похож, но выглядит мельче, тоньше и изящнее.

Они проехали еще немного, и Мэй вдруг оглушила новая страшная мысль: если она умерла, значит, она здесь не по воле Хозяйки. Та ее сюда не переносила. Она, может, даже не знает, что Мэй теперь в Навсегда.

И тут что-то в осанке этого силуэта на щите показалось Мэй таким знакомым, что в мгновенно покрасневших ушах защипало. Если бы сердце у нее до сих пор билось, оно бы екнуло. Нет, не может быть… Хотя если присмотреться… Да какие тут сомнения?! Еще минуту назад казалось, положение хуже некуда. Как выясняется, есть куда.