Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

Покинув Призрачный город через западные ворота, они прошли мимо заброшенной деревеньки под названием Новая Венеция (построенной на каналах, отходящих от Стикса), а теперь двигались на юг по большой пустынной дороге, сплошь покрытой выбоинами. Вдоль обочины светились старые мотели, вроде «Вечной ночи» и «Спящей лощины», все, как один, покинутые. Пессимист трусил рядом — а что ему оставалось, если его лапу связали с щиколоткой Мэй, словно им предстоял забег «на трех ногах»?

Ночью Мэй с котом сжались у костра, пока тати вовсю орали, гоготали и отводили душу. Мэй не обращала внимания. Она пыталась представить мир, где кругом хозяйничают темные духи. Представляла Болотные Дебри, кишащие гулями.

Вытащив обрывок афиши, Мэй посмотрела на снимок Тыквера. Пессимист ласково погладил лицо призрака лапой. Как он? С ним все в порядке?

Почему она не осталась сражаться вместе с остальными? Ведь была же возможность. А теперь дела настолько плохи, что никакого воображения не хватит.

Мэй вспоминала друзей — Беатрис, Люциуса, капитана Фабио, Тыквера. Если она отыщет их, больше не бросит никогда, это уж точно. На этот раз она не оплошает.

Она посмотрела на Пессимиста, разминавшего лапы у нее на коленях. Тут ее осенило, и она подсунула коту стянутые веревкой запястья. А что? Попытка не пытка.

Пессимист глянул одобрительно и принялся за работу.

За спиной возникла какая-то тень. Вздрогнув, Мэй обернулась — через плечо заглядывал Тощий Шкиппи. Девочка подсела ближе к огню, сгорбившись, чтобы заслонить руки.

— Пити, — отважилась она позвать чуть погодя, увидев, что тать в особо лирическом расположении духа нежно гладит прижатую к щеке резиновую ленту. — Темные духи действительно собираются захватить Землю?

— А то как же. У Кливила всё на мази. Такую силу набрал, что ему старые законы не указ. Наверное, в Книгу Мертвых за подсказками лазит. Да и не осталось никого, кто бы теперь против него пошел.

— А вы знаете, что он делает с пленными призраками?

— Да откуда ж, цыпа? Никто толком не знает. Придут темные духи — гули, гоблины, мумии, вампиры, — заберут пленников и возвращаются снова с пустыми руками. Уводят куда-то за Равнину Отчаяния — а там ищи-свищи. Я тебе вот что скажу: говорят, у него не замок, а чистый лабиринт, кругом сплошные обманки да ловушки, и ведь растет и растет куда-то под облака, а Кливил сидит на самой верхотуре, и никому до него не добраться. Параноик он слегка.

Гвеннет залилась хохотом:

— Ты где такого понабрался, Пити? На помойке рылся?

Пити воинственно расправил плечи:

— Слухами земля полнится. — Он окинул взглядом унылый пейзаж. — Так… Камни, песок, еще камни — да, точно, здесь…

Он пронзительно свистнул.

— Понимаешь, касатка, — потупился Пити, — на твой выкуп мы собирались заново отстроить грот…

Ближайшие валуны вдруг заходили ходуном, откатились, и из темных нор полезли тати. Три загорелых дочерна пирата с кортиками, подозрительная гопкомпания в полосатых черно-белых тюремных робах и шайка разбойников в полумасках. Всемирный слет татей.

Ровно за две секунды число похитителей Мэй и кота выросло с трех до двадцати трех. Был просто плен — стало окружение.

На второй день пути Пессимисту удалось размочалить веревки, стягивающие руки Мэй. А тати заметно заволновались.

Впереди показался транспарант. Большой, серебристый, он выгибался дугой над песками. Надпись на нем гласила: «ЕЩЕ ПОВОРОТ — И БЕЗДНА СКОРБИ ВАС ЖДЕТ!» Через час они дошли до следующего — «К БЕЗДНЕ СКОРБИ ШАГ ПОШИРЕ — ВАС ЖДУТ СТО ТЫСЯЧ СУВЕНИРОВ!» А еще чуть погодя на горизонте вырос «УГОЩЕНЬЕ ВАС ЖДЕТ — К БЕЗДНЕ СКОРБИ, ВПЕРЕД!»

Наконец перед путниками возник огромный рекламный щит с жирной красной стрелкой, направленной вертикально вниз, и пламенеющей сверху надписью: «ВЫ НА МЕСТЕ! К ПАРКУ РАЗВЛЕЧЕНИЙ “БЕЗДНА СКОРБИ” — СЮДА».

— Тыквер… — прошептала Мэй. Она старалась не двигать руками, притворяясь, что они все еще связаны. Тревога и страх росли. Плана по-прежнему не было. Пристроившийся рядом Шкиппи, который уже несколько минут шагал бок о бок с Мэй, тоже не добавлял оптимизма.

— Говорят, он так скулил, так молил… Дружок твой.

— Что? — встрепенулась Мэй.

— Умолял, говорят, о пощаде. Во всех газетах писали. Ну и поглазеть, конечно, целая толпа набежала. Конечно, он же знаменитость, все такое. Но его все равно забрали.

— Кого?

Шкиппи кивком показал на карман, куда Мэй сунула снимок Тыквера.

Мэй недоуменно прищурилась, чувствуя, как заныло в желудке:

— Не понимаю, о чем вы.

— Как? — вытаращился Шкиппи. — Про своего закадычного дружка и не знаешь? — Он недоверчиво рассмеялся. — В Навсегда ни одной души не найдется, которая бы не слышала. Во всех газетах было. С голограммами и прочим. Он пытался сбежать, через весь город, куда-то в эти края намылился. Вроде как Кливил его самолично отловил. Превратил его в ничто, прямо не сходя с места.

Каждое слово звоном отдавалось у Мэй в ушах. Она скрестила руки на груди, чтобы не тряслись, и замотала головой. Ее душили слезы.

— Не верю…

— Вот. — Порывшись в заплечном мешке, Шкиппи вытащил потрепанную старую газету. — Сохранил на память. Все оставляли, он же знаменитость, не просто так.

Он протянул газету Мэй. На передней странице красовались два гуля — и между ними пустота. «ЛЮБИМЕЦ ПУБЛИКИ ОБРАЩЕН В НИЧТО МАНОВЕНИЕМ РУКИ».

Мэй судорожно всхлипнула.

— Плачешь? А толку?

Мэй вытерла горючую слезу.

— Теперь-то что плакать, ничего не попишешь.

— Оставь ее. — Колченогий Пити вытянул из кармана засопливленный платок и сунул его Мэй, но мокрая тряпочка повисла в безвольной руке.

Тощий Шкиппи выхватил из кармана водяной пистолет:

— Кончай бодягу, Пити. Надоело ждать попусту. — Он наставил дуло на Мэй. — Что-то сдается мне, куколка, не знаешь ты ни про какое сокровище.

Палец на спусковом крючке сжался. Но Колченогий Пити успел закрыть Мэй собой, вытаскивая собственный пистолет.

— Если хоть один волос упадет с ее головы… — прорычал он.

Шкиппи захохотал:

— Ну тогда, счастливого путешествия, Пити…

Вжиииииииии!

Подскочив от неожиданности, тати уставились на горизонт, где возникли три черные точки.

— Вампиры! — прошептал Пити.

Мэй подхватила Пессимиста на руки и, отшвырнув веревки, пустилась наутек.

— Убегает! — заорали за спиной. Обернувшись, Мэй увидела шайку татей, которые неслись следом, выхватывая пистолеты на бегу. — Стоять, ни с места!

Но Мэй летела вперед. Сзади послышался нарастающий визг и скрежет, а потом ее накрыла черная тень. Посмотрев через плечо, Мэй успела увидеть, как пара бледных рук уносит Тощего Шкиппи ввысь и как тот роняет отобранный у Мэй лук со стрелами. Остальные тати при виде вампиров разбежались.