Колетт Вивье - Дом на улице Четырех Ветров

— На ней звезда! — важно сообщил Фанфан.

— Это мы раздобыли елку! — добавил Мишель. — Но, послушайте, мосье Ален, пожалуйста, расскажите, какие у вас были проделки!

— Не «проделки», Мишель, а «переделки», и забавного в них ничего нет. Но дайте мне сначала поужинать! Какой вкусный суп, мадам Селье!

— Ну, пожалуйста, расскажите! — настаивал Мишель, нетерпеливо следя за тем, как гость опорожняет тарелку.

Ален начал резать жарко́е.

— Ну, так вот, — сказал он, — однажды нас подняли по тревоге, дело было весьма серьезное. Я был на одной ферме…

— Где это? — спросил Мишель.

— Где? На такой вопрос не полагается отвечать! Ну, короче, я ушел на боевое задание неподалеку, в окрестностях, а когда вернулся назад, то угодил прямо в руки фрицев — немцев то есть, да еще из гестапо: в мое отсутствие они заняли ферму. Я пытался отвертеться, но ничего не вышло: мышеловка захлопнулась!

— Тебя… взяли? — прошептала Соланж; ее глаза расширились от ужаса.

Ален сжал ее руку своей большой сильной рукой.

— Неужели ты станешь плакать, Соланж? Ведь все это уже позади, и я здесь, с тобой! Нет, этим молодчикам в зеленых мундирах я так легко не дамся!.. Ну так вот, слушайте: они накинулись на меня вчетвером или, может, даже впятером, втолкнули меня в свой проклятый серый автомобиль и повезли в соседнюю деревню. А в деревне было полно гитлеровцев! Они заняли все дома — от церкви до курятников. В здании школы меня допрашивал офицер. Я притворился дурачком и показал свои бумаги — понятное дело, фальшивые. Но на этот раз мне не удалось обмануть нацистов, и они увели меня в ближний лесок, как вы понимаете, под надежной охраной.

— А зачем? — спросила Норетта.

— Не догадалась, умница? Ну, а я-то сразу догадался, и, хотя старался высоко держать голову, на душе у меня было скверно, не стану от вас скрывать: так нелепо угодить в руки врага, да еще в самом сердце маки́! Немцы так торопились покончить со мной, что даже не связали мне рук. Войдя в лесок, они остановились, толкнули меня к какому-то дереву, навели на меня автоматы… «Конец, — сказал я себе, — спи спокойно Ален Кутюр!» И тут вдруг со всех сторон послышалась стрельба… Ну просто чудо! Стреляли отовсюду — из кустов, с дороги, — пули сыпались, как дождевые капли! Немцы, ругаясь на чем свет стоит, повернули кругом и с ружьями в руках помчались к опушке леса. Я, сами понимаете, не стал их дожидаться. Юркнув за дерево, я побежал как сумасшедший, не разбирая дороги. Пересек одно поле, другое, перепрыгнул забор, другой. Влетел прямо во двор какой-то фермы. Сзади по-прежнему слышалась стрельба: понимаете, партизанская атака — она подоспела как раз вовремя! Во дворе какой-то сухонький старичок разгребал навоз. «Спрячьте меня!» — крикнул я. Он меня оглядел… Наверно, я был не очень-то хорош на вид, весь избитый, в разорванной одежде. Вдруг вижу — он кивает мне и, не раскрывая рта, показывает на сарай, у которого стоит лестница. Вскарабкавшись наверх, я повалился ничком на сено. По правде сказать, я весь дрожал; я уже не знал, что и думать. Кто его знает, что у него на уме? Может, зря я доверился этому старику? Жду. Вдалеке стрельба уже затихла. Неизвестность бесила меня: я не мог понять, что же происходит.

Прошло полчаса. Слышу, лезет ко мне мой старик: принес два яйца на тарелке и кусок хлеба. Все так же молча поставил передо мной еду, потом слез на землю и убрал лестницу. Это мне не очень-то понравилось, и я подумал: не лучше ли убраться восвояси? Но куда деться? Я съел оба яйца и хлеб и снова стал ждать. Наверно, даже уснул ненадолго. Я ведь был совсем измучен: три ночи не смыкал глаз.

Вдруг я очнулся от какого-то звука — от топота сапог во дворе. Я вскочил (распрямиться в сарае было непросто) и услышал, как старик говорит: «Да, он здесь!» «Ну вот, — подумал я, — старикашка меня выдал, теперь уж мне не уйти». Я даже не стал прятаться — какой от этого был бы толк? Слышу, они уже и лестницу приставили. В дверях сеновала показалась голова, другая… Нет, подумать только! Это были мои товарищи!

Ален умолк, рассеянно поглаживая золотистые волосы. Ребята глядели на него с восторженным изумлением, словно перед ними сидел сказочный герой. Сестры Минэ взволнованно прижали к груди худенькие ручки, а Эвелина Селье, совсем бледная, не отрываясь смотрела в свою тарелку. Соланж вскочила, кинулась к ней и отчаянно разрыдалась. Эвелина посадила ее к себе на колени.

— Не надо было рассказывать все это при ней! — с мягким укором сказала она Алену. — Соланж такая нервная девочка!.. Но сделанного не поправишь. Ну что ты, милочка, успокойся: ведь все это позади и брат твой сегодня с нами, с тобой… Ну, Соланж, милочка…

— А что немцы? — крикнул Мишель. — Они бежали, да?

— Разумеется, — ответил Ален, — атака удалась, но мне пришлось покинуть эту местность, не дождавшись конца.

— Надеюсь, вы переменили свои документы? — живо спросила Эвелина Селье.

— Конечно. Теперь вам понятно, зачем мне понадобился парикмахер… Жаль только, что он меня изуродовал! А еще хуже, что завтра я должен ехать: так приятно побыть дома!

Соланж подняла заплаканное лицо.

— Неужели уже завтра?.. Ален!..

— Пустяки!.. Ты, Соланж, не тревожься! На этот раз я буду неподалеку!

— У вас такой измученный вид! — вздохнула мадемуазель Алиса. — Бедные дети, какая ужасная жизнь! Господи, когда же кончится этот кошмар?

— Э, — весело ответил Ален, — гораздо раньше, чем вы думаете! Увидите, что принесет нам 1944 год!.. Ну, а пока я здесь, с вами, мы сидим за роскошным ужином…

— Ой! — вскрикнула Эвелина. — Я-то совсем позабыла о нем!.. Ешьте салат, дети, вот он!.. А я сейчас принесу сливовый пирог!

Жорж с Мишелем переглянулись и отодвинули свои стулья.

— Сейчас мы сходим… в общем, еще кое-чего не хватает! — торопливо объявил Мишель.

Проходя мимо Норетты, он шепнул:

— Внимание! Сейчас будет сюрприз!

— Ну вот, куда это они помчались? — спросила Эвелина, когда друзья скрылись за дверью. — Сколько секретов, сил моих больше нет! Соланж, милочка, сядь на свое место, я должна заняться десертом. Норетта, поставь чистые тарелки!

В наступившей благоговейной тишине она начала торжественно разрезать сливовый пирог. Вдруг отворилась дверь, и вошел Дед-Мороз с белой бородой, в просторном малиновом халате, который он придерживал обеими руками. Жорж и Мишель, смеясь, прятались за его спиной.

— Здравствуйте, друзья, — низким басом проговорил Дед-Мороз. — Скажите, не здесь ли проживает мальчик, по имени Фанфан?

Услыхав свое имя, Фанфан выронил кусок пирога и так широко раскрыл рот, что сливовый сок потек у него по подбородку.

— Да, мосье, — пробормотал он, — это я!

— А хорошо ли себя вел этот мальчик? Довольна ли им его мама? Я принес ему леденец!