Колетт Вивье - Маленький театр

— Ты что, Люка, с ума сошёл?! — крикнул он. — Меня чуть не занесло на повороте.

— Знаешь, что пришло мне в голову?.. Ты говорил, Доминик живёт во Флери-сюр-Андели?

— Ну, дальше?

— Дальше вот что: Флери-сюр-Андели стоит на дороге к Андели, вот и завези нас в Андели.

— Да, Даниэль, завези, пожалуйста, — подхватила Жюльетта.

Даниэль раздумывал: настойчивость Люка раздражала, но, с другой стороны, что он будет делать с ребятами у товарища?..

— Хорошо, едем в Андели, — со вздохом согласился он. — Но я уступаю тебе, Люка, в последний раз, слышишь? Заруби это себе на носу.

— Вот спасибо, вот спасибо! — обрадовался Люка. «Уступаю в последний раз» не произвело на него никакого впечатления.

Вскоре показалась церковь Андели и дорога, которая вела к дому Маметты.

— Стоп! Приехали! — заявил Люка.

— Живо вылезайте, — сказал Даниэль. — До свидания.

Трава во дворе уже пожелтела, но как и в тот день, когда Люка был здесь впервые, на верёвке сушилось бельё, а на ступеньке сидел пухлый мальчуган и сосал палец. Жюльетта тут же подхватила его на руки.

— Вот прелесть! А я думала, что Лео старше.

— Да это совсем не Лео. Я, кажется, видел уже этого карапуза, — засмеялся Люка и постучал в дверь.

— Войдите, — донёсся из-за двери чей-то голос.

В большой комнате всё было по-прежнему. За круглым столом сидели и пили кофе Маметта и Мили, а Флора маленькими глоточками тянула из стакана лимонад.

— Флора, привет! — крикнул Люка.

Девочка обернулась, широко раскрыла глаза и с радостным криком бросилась к ним.

— Ой, это вы?! Тра-ля-ля!.. Мили, смотри, это Люка и Жюльетта.

Мили встала навстречу гостям. Как осунулось у неё лицо.

— Вы не больны? — быстро спросил Люка.

— Да нет, чувствую я себя вполне сносно. Просто меня взволновал ваш неожиданный приезд.

— Садитесь, садитесь, дети, — захлопотала Маметта. — Не хотите ли лимонада?

Люка вдруг почувствовал разочарование. Ему казалось, что его должны были встретить задушевнее, теплее — ведь он столько сделал для Жиля! Он насупился и замолчал, зато Жюльетта стала торопливо рассказывать, как они подъехали к пустому фургону, как навестили Валентина и как узнали, где их найти.

— Да… я приехала навестить Лео, — вздохнула Мили.

— А где же он? — спросила Жюльетта.

Тут из глубины большой комнаты послышалось какое-то фырканье, и Люка увидел на кровати маленькое взъерошенное существо, и существо это пристально смотрело на них. Немного погодя малыш соскользнул на пол и, путаясь в длинной рубашке, подошёл к окну. Там он остановился, выпростал руку из рукава, разжал с торжествующим видом кулачок, и Люка увидел стеклянный шарик — тот самый, который он подарил Лео в день представления «Школы смеха».

— Да это ты, Лео? И шарик ещё не потерял? — удивился он.

Жюльетта подбежала к мальчику, наклонилась, хотела поцеловать его, но Лео отскочил в сторону и торопливо сжал кулак, пряча драгоценный шарик.

— Да я и не думаю отнимать его у тебя, успокойся! — засмеялась Жюльетта. — Хочешь, я позову мальчугана, который сидит на крыльце, и спою вам обоим песенку?

При слове «песенка» вскочила и подбежала к Жюльетте Флора, а Люка сидел за столом между Маметтой и Мили… Они о чём-то разговаривали и, казалось, совсем о нём забыли. Теперь Люка понял, отчего Мили не говорит с ним о Жиле. Жиль был уже в Гонфлере, и теперь тревожиться о нём нечего. Но ведь причин для беспокойства всегда достаточно. Вот сегодня здоровье отца внушало Мили опасения. Правда, всё как будто бы идёт хорошо, и доктор надеется, что он выпишет его из больницы через несколько недель. Но отец очень сдал — посещение дядюшки Норуа состарило его лет на десять. Все его интересы сосредоточились на одном: какие принимать лекарства, что пить, что есть…

— Что же я буду делать с папой, когда его выпишут? Ведь за ним нужен уход, а работать мне необходимо… — с удручённым видом говорила Мили, теребя воротничок старой серой кофты.

— Вы могли бы поместить его в дом престарелых.

— В дом престарелых! Ни за что! Ведь он так любит свободу! Нет и нет!

Маметта взяла кофейник:

— Выпейте-ка ещё кофейку, дорогая. Это вас подкрепит… Значит, от дома престарелых вы отказываетесь? Ну что ж, пусть будет так. Однако вашему отцу нельзя жить в фургоне. Летом ещё куда ни шло, но что с ним будет зимой? Вы-то хорошо знаете, что фургон — это не дом.

— Да, я-то знаю… — вздохнула Мили.

Маметта смотрела на неё, о чём-то раздумывая. И вдруг, положив руки на стол, решительно заявила:

— Я кое-что придумала.

— Что же? — спросила Мили.

— А вот что: я старею и мой Дед тоже. Ну что там много говорить… Мне уже тяжеловато воспитывать детей, а места у нас в доме много — вполне можно разместить в нём с полдюжины ребятишек. Понимаете, к чему я клоню?.. Почему бы вам не помочь мне, не поселиться здесь, у меня? Взяли бы мы с вами пять-шесть ребятишек на воспитание и вышли бы из трудного положения. Как вы сами-то думаете? — заключила Маметта, ставя чашку на стол. — Уф… я, кажется, никогда ещё столько не говорила.

Мили сидела молча, от волнения она так крепко сжала руки, что пальцы у неё побелели.

— Боюсь быть вам в тягость…

— В тягость? Что за выдумки! Я же сама вам это предложила, — расхохоталась Маметта. — Дело в том, что я к вам привыкла, полюбила вас. И будет у нас с вами одна большая семья…

Мили благодарно взглянула на Маметту и прошептала:

— Вы даже не понимаете, сколько вы для нас сделали!

Вместо ответа Маметта молча прижала её к своей груди, и Мили вдруг почувствовала, что наконец-то она обрела настоящий дом.

— Ура! — закричала Флора.

Она не совсем поняла, о чём шла речь, но зато почувствовала, что Мили чем-то очень довольна, а этого ей было совершенно достаточно. И вот она уже прыгает, улыбается и радостно кричит, Жюльетта утешает плачущего Лео, а Люка стоит у окна, стараясь скрыть волнение.

— Ни дна вам ни покрышки!

На пороге появился Дед. Он совсем сгорбился. Лицо у него красное, раздражённое.

— Куда всё это годится! — кричит он. — Лео болен, а вы не даёте ему спокойно поспать!

Дед поворчал ещё немного и принялся за кофе. А Мили даже и не заметила, что он пришёл. Скоро, очень скоро она будет жить здесь, в этом доме!.. Всё завертелось у неё перед глазами. «Мне что-то не по себе, — подумала она. — Только бы не упасть. Просто я совсем отвыкла радоваться. Так отвыкла, что от счастья у меня болит сердце».

В последних числах октября Мили поселилась в Андели. Она не знала, что ей делать с автофургоном, и Маметта, не обращая внимания на недовольство Деда, решила поставить его во дворе. Ведь при случае туда можно кого-нибудь поселить. И случай не замедлил представиться. Только фургон, казалось господину Кастилю, связывает его с прошлым. И когда старик вошёл во двор, опираясь на палку, для всех стало ясно, что он направляется в фургон. И после долгих споров пришлось его там оставить, только заменили соломенный матрас прочной походной кроватью.