Сергей Корзинкин - С первым открытием, Костик!

— Да небось он не согласится! — Филька кивнул головой в мою сторону. — Он все один хочет.

— А ты только дразнишься, — сказал я.

— Итак, завтра будете сушить дафний. — Папа взял вилку и принялся за второе.

На следующее утро все началось, как я и думал: мы еще не насушили ни грамма, а уже поссорились. И все из-за того, что оба хотели и ловить Дафний, и выливать их на жестяные противни, которые потом надо было ставить на солнцепек, чтобы вся вода испарилась.

Наконец Филька все же уступил мне и принялся ловить дафний, а я выливал их на противни.

Когда все четыре противня, наполненные кашицей из дафний, стояли на солнцепеке, мы побежали купаться.

От ныряния у Фильки губы стали синими, будто он черники наелся, а у меня вся кожа пупырышками покрылась. Чтобы согреться, мы наперегонки побежали назад к ямам. Там нас ожидало такое, от чего мигом стало жарко, словно мы и не купались.

На одном из противней сидел черный котенок Тишка и старательно размазывал лапой подсыхавшую кашицу. Два других противня валялись вверх дном, а четвертый был весь засыпан землей.

Филька схватил кусок дерна и что было сил запустил в котенка.

Тишка ловко увернулся и бросился в кусты. А мы — за ним. Да куда там — разве догонишь!

Пришлось все начинать сызнова. Но зато мы столько дафний насушили, что их папе на всю зиму хватило да еще осталось.

Луж была уйма. В лужах отражались стволы, ветки, юркие солнечные зайчики, словно выпрыгнувшие из густой листвы.

Но вода в них была мертвой. Так сказал папа. И вправду, сколько я ни глядел в лужи, не увидел в них ни дафний, ни пиявок, ни дрыгающих брюшком комариных личинок. Не было в ней и таинственного щитня, которого я ни разу так и не видел.

Да и откуда могли взяться в лужах дафнии, пиявки и щитни? Ведь вода появилась в них всего дня три назад после сильных дождей.

«Зря это папа затеял, — недовольно думал я. — Лучше бы на рыбалку поехали».

От лужи к луже, от лужи к луже — и ничего!

— Папа, а может, щитни тут и не водятся? — сказал я неуверенно. — Может, их вообще нет?

Отец в это время стоял на коленках перед лужей и поманил меня пальцем:

— А ну, скорее банку!

Миг — и я лежал животом на мокрой траве, глядя, как в коричневой воде двигалось черное чудовище. Оно было не больше желудя. Его туловище походило на щит, черный хвост был раздвоен.

— Не бойся, — сказал отец и положил мне на руку щитня. — Он хоть и родственник рака, но не щиплется.

Вскоре я совсем осмелел, спокойно запускал руку в лужу и, выловив щитня, передавал его папе.

— Ну, в этой луже, кажется, все. Пошли дальше! — сказал отец, сажая последнего щитня в банку.

Не прошло и часа, а в банке было уже двенадцать щитней. Они бестолково суетились, кувыркались, толкали друг друга.

Дома мы поровну поделили улов — шесть щитней папе, шесть мне — и рассадили их в два аквариума. Папа объяснил, что это щитни летние, теплой воды не боятся и кормить их надо личинками комаров, головастиками или мелко наскобленным рыбьим мясом.

— Все ясно? — спросил отец, вытаскивая из футляра микроскоп. — Справишься?

— Еще бы! — усмехнулся я. — Дафний выращивать небось потруднее, и то справился!

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнул! — сказал папа и занялся своими делами.

В этот вечер я долго не мог заснуть и все ворочался с боку на бок. «Откуда все-таки в лужах оказались щитни? — думал я. — Ведь не с неба же упали вместе с дождем?»

На следующее утро я прибежал в лабораторию, когда там еще никого не было. Усевшись на табурет, я принялся разглядывать своих новоселов. Щитни вели себя так, словно родились в аквариуме. Поблескивая черными щитами, они то опускались на дно, то подплывали к самой стенке, будто желая получше разглядеть меня.

Но больше всего мне нравилось, когда они перевертывались и плавали на спинке, — тогда были хорошо видны их лапки, которые не останавливались ни на секунду.

Вскоре пришел и папа. Через плечо висело полотенце, блестели гладко зачесанные волосы. Он заглянул в аквариум.

— Ба, да они уже отложили яички! Везет тебе, Костик.

Я, правда, не понял, почему мне везет, но зато яички заметил сразу. Они были очень маленькие, с булавочную головку.

— По дафниям ты уже специалист, — сказал папа. — А не попробовать ли тебе вывести щитенят, а?

Папино предложение мне понравилось, и я сразу же стал соображать, как получше взяться за дело.

— Как ты думаешь, папа, а если сделать инкубатор?

— Инкубатор? — удивился папа. — Интересная идея. Ну что ж, попробуй. А я буду выводить по-своему. Посмотрим, у кого получится лучше.

Папа ушел, а я, не теряя времени, вынул из шкафа простоквашницу — стеклянную банку, похожую на низкую кастрюльку без ручек, положил на дно немного ила, налил воды и с помощью пипетки перенес в нее яички щитня.

«Посмотрим, у кого выведутся раньше: у меня или у папы», — думал я, ставя простоквашницу на подоконник, освещенный солнцем.

В этот день все шло отлично. Вода в инкубаторе была прозрачной и теплой, яички лежали на месте, и я подолгу любовался ими.

На следующее утро папа стал делать что-то совсем непонятное. Он выловил из своего аквариума щитней, слил почти всю воду и вынес его на крыльцо, на самый солнцепек.

— Пусть пожарятся! — сказал он.

Я даже втайне обрадовался — ведь яички без воды погибнут. Теперь папа наверняка проиграет соревнование.

Я достал тетрадь в красной обложке и на первой странице написал: «Дневник научных наблюдений над щитнями Кости Буравкина». Потом поставил число и стал записывать, как мы поймали щитней и как увидели, что они отложили яички.

Это была, пожалуй, самая хорошая запись во всем дневнике. День ото дня записи становились все хуже и хуже. С яичками творилось что-то неладное. Уже через день я увидел, что они покрываются зеленоватой слизью. Она обволакивала их все плотней и плотней. Напрасно я перетаскивал инкубатор с солнца в тень и обратно на солнце. Напрасно менял воду. Ничего не помогало.

Как-то подошел ко мне отец и стал разглядывать мой инкубатор.

— Ну-ка, посмотрим, что тут делается.

Папа взял пипеткой несколько яичек, положил их на стеклышко (оно называется предметным) и сунул его под микроскоп.

— Тащи сюда табурет повыше! — сказал он. — А теперь влезай, смотри в микроскоп и докладывай обо всем, что увидишь.

Я зажмурил левый глаз, а правым заглянул в трубку микроскопа. Ой, и чего только я не увидел! На огромном сильно освещенном поле извивались какие-то червяки, прыгали серебристые с шипами шары, носились остроносые ракеты. Папа покрутил винт микроскопа, и тогда показался кусочек яичка. Тонкая оболочка его была прорвана, изнутри торчала какая-то вата.