Сергей Корзинкин - С первым открытием, Костик!

Два дня мы с Филькой искали лягушек: все канавы в округе излазили, все болотины, все лужи. А много ли поймали? Пятнадцать пучеглазых и тощих лягушек. Они испуганно барахтались в высокой ивовой корзине, смешно дрыгая длинными лапами.

— Да, не густо! — сказал Филька, окинув взглядом наше богатство. — По полтиннику за штуку, итого по три семьдесят пять на брата. Может, лучше плюнуть на них. А? В Америке на плантациях небось и то легче.

Признаться, я и сам был не рад, что мы ввязались в эту лягушачью историю: послушались отца и пообещали достать для московского зоомагазина пятьсот лягушек.

Но все же не хотелось бросать начатого дела: ведь на вырученные деньги я собирался купить настоящую лабораторную лупу. Эта мысль гвоздем засела в голове, и я не мог так легко с ней расстаться.

Фильке-то что! Он хотел купить себе всего-навсего сапоги. А для чего они ему? Резиновые сапоги у него есть? Есть! Так нет, ему, видите ли, кожаные нужны, блестящие, со скрипом. А по мне, и резиновыми отлично обойтись можно. Другое дело — лупа! Без нее все мои научные планы ничегошеньки не стоят.

— Ты как хочешь, — упрямо сказал я, — надо еще поискать. Нам просто не повезло. Лягухи небось чувствуют, что мы за ними охотимся, вот и попрятались. Ведь сколько их раньше было! Давай этой ночью еще разок на Кольцевое болотце сходим!

— Нет уж, с меня довольно! — отрезал Филька. — Мне и так от отца лупцовка была. Больше не желаю.

Филька пихнул корзину ногой и зашагал к дому.

— Дарю тебе своих, наживайся!

От Филькиного удара корзина перевернулась, но лягушки, видно, уже так обалдели, что даже не попытались разбежаться. Я быстро водворил их на место, прикрыв сверху травой.

Филька ушел. Что ж, не беда. Он не столько ловил лягушек, сколько изобретал всякие ловушки. Например, ему вдруг пришло в голову набрать побольше смолы и намазать ею газеты, а потом положить эти газеты где-нибудь на краю болота. Лягушки прыгнут на них и прилипнут, как мухи к липучке. Ну, а где столько смолы да газет достанешь? Ясно, нигде!.. И без Фильки обойдусь! Подумаешь, изобретатель!

— Ну, как лягушачьи дела? — спросил меня за ужином папа. — Продвигаются?

Я даже не ответил ему, продолжая ковырять ложкой в остывшей каше.

«Как же быть? — мрачно размышлял я. — Конечно, можно попросить денег у папы. На лупу он, наверное, даст, но ведь мне хочется купить ее на собственные деньги. Я уже и местечко в сарае подыскал для лаборатории — у самого окошка, и полку смастерил, и пузырьков да пробирок у отца выпросил».

— Чего это ты киснешь? — спросила мама.

— «Чего, чего»! Когда не надо, на каждом шагу прыгают, квакают, спать не дают, а сейчас, как назло, ни одной, все разбежались!

— Бедняга, — улыбнулась мать. — Ведь надо же так!

Папа с мамой посмеялись, а я почти всю ночь не спал. А когда наконец заснул, мне приснились полчища прыгающих на меня лягушек. Они ворвались в мою лабораторию и принялись скидывать со стола выстроенные рядком блестящие лупы. Но тут откуда-то появился Филька. Он топтал пронзительно квакающих лягушек и что-то громко кричал о сапогах.

Наутро, когда я бежал за корзиной, в которой хранились мои лягушачьи богатства, меня окликнул дядя Андрей, наш сторож. Он расправлял на высоких вешалах еще мокрые после лова сети.

— Маловато! — усмехнулся дядя Андрей, заглянув в корзину. — А мне твой отец вчера говорил, что лягушек-то полтыщи надо. Так ты их целый год ловить будешь и не наловишь. А дело проще простого — ямы выкопать надо, вроде маленьких колодцев.

И вот у Кольцевого болотца, за огородом, на опушке под высокой осиной зачернели лягушачьи ямы.

Филька, конечно, увидел, как я их копаю, и давай насмехаться.

— Ты что это, — говорит, — могилы роешь? Гляди, как бы в них лоси не попались.

— А тебе что, завидно? — огрызнулся я. — Катись-ка лучше отсюда!

— А вот и не покачусь. — Филька скинул рубаху и развалился под кустом. — Загорать буду.

— Ну и загорай тут хоть целый год! Ямы-то я все равно выкопаю.

И выкопал! Глубокие, стены отвесными сделал, чтобы лягушки выбраться не могли.

А на следующее утро что было! Заглянул я в первую яму у Кольцевого болотца и прямо остолбенел: на дне копошились лягушки, и не десять, не двадцать, а штук пятьдесят. Они становились на цыпочки, падали, лезли на спину друг другу.

Часа два добычу из ям выбирал. И столько я лягушек выловил, что еле-еле до дому дотащил.

Дня через три у меня все корзины и даже два больших ящика были полны-полнешеньки. В ящиках я проделал много дырочек, чтобы лягушки не задохнулись, и набил одну над другой полочки. Так все-таки лягушкам лучше, чем на спине друг у друга сидеть. А вот в корзинах им было до того тесно, что они высовывали меж прутьев то лапы, то головы.

Увидел это папа и посоветовал сделать в корзинах «слоеный пирог»: положить сперва лягушек, а на них мокрого моха, потом опять лягушек, потом опять моха и так почти до самого верха.

Когда я это сделал, папа позвал меня в лабораторию, усадил напротив себя и говорит: