Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

— А ты разве забыла, что слово дала за меня замуж выйти?

— Я давала слово выйти замуж за живого, — отвечает Юлия. — А ты уже пять лет как мертвый.

— Ах так, — разозлился мертвец, — ну ладно! Ты еще пожалеешь!

И — исчез…

И снова вокруг: шум, смех, музыка… А Юлия осматривается недоуменно и понять не может — приходил мертвый мотоциклист или ей это только привиделось.

Попили гости, поели и разошлись. Жених в Америку улетел. Осталась Юлия одна. Но с того дня как подменили ее. Бледная вся сделалась, неразговорчивая, ходит по квартире, словно тень. В общем, что-то неладное с ней творится.

Мать, видя, как ее родное дитя мается, говорит:

— Поезжай-ка ты, Юленька, в деревню, к бабушке. Молочка парного попей, яблочек наливных покушай, чистым деревенским воздухом подыши. Глядишь, и спадет с тебя эта напасть проклятая.

Послушалась Юлия свою маму и поехала в деревню. Молочко парное пила, яблочки наливные ела, чистым деревенским воздухом дышала… Не спадает напасть, хоть ты тресни. И на сердце у Юлии тяжко-претяжко, будто камень кто положил.

Возможно, так бы и угасла Юлия, словно свечечка, не узнай она случайно, что на окраине деревни живет одна старушка — страшная колдунья. Но добрая.

Пришла к ней Юлия. Так, мол, и так, говорит… Рассказала и про день рождения, и про окровавленного мотоциклиста, и даже про жениха американского.

— Да уж, девка, — отвечает бабулька, — трудно твоему горю помочь. Потому как увел упокойничек твою душу. И не куда-нибудь увел, а аж в Магонию — город мертвых.

— Что же мне теперь делать, бабушка? — жалобно спрашивает Юлия. — Без души-то?..

— А вот погоди, — говорит колдунья, — я тебя научу.

И научила…

— Как помру я, то снесут гроб с моим телом в церкву. И станут искать человека, чтоб надо мной псалтирь читал. Ты и вызовись. И читай молитвы две ночи кряду. А на третью ночь, под самый рассвет, вытащи мое тело из гроба, да и схорони. А сама в церкву возвернись, ляг в мой гроб и крышкой прикройся. А как схоронят тебя, так и окажешься ты в Магонии — городе мертвых. А там уж, девка, не теряйся. Ищи свою душу. Найдешь ее — скажи: «Душа, душа, поди на место…» Ну, а что далее делать, я тебя на том свете научу…

Вскоре померла колдунья. Стали в деревне искать, кому над ней псалтирь читать. Юлия и вызвалась… Читала две ночи подряд, а на третью ночь вытащила мертвое тело из гроба, снесла на кладбище, да и закопала там. Потом вернулась в церковь, легла в пустой гроб и крышку над собой закрыла… Лежит в темном гробу ни жива ни мертва от страха.

Тут и утро. Затопали похоронщики, застучали молотками, вгоняя острые гвозди в крышку гроба. Потом подняли гроб и понесли. Слышит Юлия, как в могилу ее опускают. И как комья земли сверху сыпятся. Зарывают, значит…

И все. Похоронили Юлию.

Полежала она немножко — похороненная, — а затем крышку гроба толкнула, открывается ли?.. Крышка сразу же и отскочила, словно и не была гвоздями прибита.

Встала Юлия, смотрит: поля, леса, дорога извилистая… Ну, она и пошла по этой дороге. Шла, шла и пришла в какой-то город. Народу в городе видимо-невидимо. И все как один — мертвецы. Юлия сразу и поняла, что это и есть Магония — город мертвых.

Идет она по улице — словно ведет ее кто. Уже заранее знает, где прямой улочкой пройти, а где в кривой переулочек свернуть. Глядит: дом стоит — и будто именно сюда ей и надо. На крылечко поднялась, дверь отворила…

А за дверью — свадьба. Сидят мертвые гости, а на месте жениха с невестой — окровавленный мотоциклист и Юлина душа.

Душа в подвенечном платье, а лицо все заплаканное. Повернулся к ней окровавленный мотоциклист.

— Целуй меня! — требует.

— Нет, нет, — в ужасе шепчет Юлина душа, отстраняясь.

— Горько! Горько! — кричат мертвые гости.

Тут Юлия как крикнет:

— Душа, душа, поди на место!

Тотчас Юлина душа вся прозрачная сделалась и под потолок взлетела. Мертвецы со своих мест повскакивали, руками над головами машут, пытаясь ее поймать. А душа — в облачко белое превратилось. Подлетело это облачко к Юлии и окутало ее с головы до ног. Юлия два раза глубоко вдохнула и почувствовала, как душа в нее вошла.

— Убейте ее! — закричал окровавленный мотоциклист, указывая на Юлию окровавленным пальцем. И первый бросился к девушке.

А за ним бросились остальные мертвецы.

Юлия же припустилась наутек. Бежит, бежит и чувствует — все! Нет больше сил. Вот сейчас мертвецы ее догонят и растерзают. Забежала она в первый попавшийся дом, а там — бабулька-колдунья ее дожидается. Держит наготове старушечье платье и черный платок.

— Переодевайся скорей! — торопит.

Не успела Юлия все это на себя надень, как в дом ворвался окровавленный мотоциклист. Смотрит: сидит себе старушка, пряжу прядет.

— Эй, бабка! — грозно приступил к ней окровавленный мотоциклист. — Здесь не пробегала молодая красивая девушка?

— Нет, милок, — отвечает Юлия, — не пробегала. Уж я бы видела.

А в это время колдунья на цыпочках подкралась сзади к окровавленному мотоциклисту да ка-а-к звезданет его дубиной по голове! Мотоциклист так и грохнулся на пол без чувств.

— Ну, все, — говорит колдунья, — в ближайшие двести лет он не очухается. Уж я об этом позабочусь. Можешь, девка, спокойно замуж выходить и детишек рожать. Никто тебе мешать не будет…

Распрощались они сердечно. Показала колдунья, где с того света на этот свет выйти можно. Да еще так удачно получилось, что выход в Америке оказался. Вот Юлия и вышла прямо в городе Нью-Йорке, где ее жених дипломатом работал. Он так обрадовался появлению своей невесты, что тут же написал заявление об увольнении. И поехали они в Россию, в Орловскую область, обвенчались там и поселились в деревне Сковорода. Дипломат пошел работать пастухом, очень ему здесь дипломатическое образование пригодилось, а Юлия устроилась дояркой, потому что ей понравилось пить парное молочко.

Вот вам и вся сказочка, а мне бубликов вязочка.

Жил на свете маленький мальчик. Звали его Данилушка. И была у него очень строгая мать. О чем ее Данилушка ни попросит, она всегда говорит: «Нельзя». И то нельзя Данилушке, и се нельзя Данилушке. Короче, ничего ему нельзя.

Но пуще всего запрещала ему мать ходить в правую сторону от дома. В густой таинственный лес.

И вот однажды Данилушка подумал: «И чего это мама мне все запрещает? Вот возьму да и схожу в лес».

Взял да и пошел…

Идет он по лесу, идет и вдруг видит: впереди, за деревьями, озеро блестит на солнце. Подошел Данилушка поближе. Вода в озере чистая-чистая. Каждый камешек на дне виден.

Сел Данилушка на прибрежный песок. Отдыхает.

И чудится ему, словно бы зовет его кто-то:

— Дани-и-илушка-а-а… Дани-и-лушка-а-а…