Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

— Саша.

— Вот тебе, Саша, про тебя стихотворение:

Ехал Саша на машине,

Весь размазанный по шине.

Мальчик Саша так расстроился от такого пушкинского стихотворения, что чуть было действительно под машину не попал. Пожарную.

А цыпленок дальше по Невскому идет. А навстречу ему — Пушкин. Настоящий.

И ему тоже хочется жареного цыпленочка попробовать.

— Ничего не получится, — говорит ему жареный цыпленок. — Я Пушкин.

— Нет, это я Пушкин, — отвечает Пушкин.

— Нет, я Пушкин!

— Нет, я Пушкин!

— Нет — я!

— Нет — я!

Спорили они, спорили, а потом один Пушкин — АМ! — и съел другого Пушкина.

А вот какой Пушкин какого Пушкина съел, это уж вы сами догадайтесь, мои маленькие читатели и читательницы.

Мало кто знает, что у великого композитора Моцарта было семеро детей. Угадайте, как их звали. Ну, конечно же — До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля, Си. А какие еще могу быть имена у детей Моцарта?..

До, Ре и Ми, — были мальчиками, а Фа, Соль, Ля и Си — девочками.

И жена у Моцарта тоже была. А ее как звали, угадайте-ка! Ну, конечно же, ее звали Гармония. А какое же еще может быть имя у жены великого композитора?.. Кстати сказать, самого́ Моцарта почему-то звали совсем не по-композиторски — Вольфганг Амадей. Но дело не в этом, а в том, что Моцарт постоянно путал своих детей.

Заходит к нему, к примеру, утром Ля и говорит:

— Доброе утро, папочка.

— Доброе утро, Си, — отвечает ей Моцарт.

Или, опять же к примеру, заходит к нему вечером До и говорит:

— Спокойной ночи, папа.

— Спокойно ночи, Ми, — отвечает ему Моцарт.

Дело доходило до того, что рассеянный Моцарт путал своего сына Ре — вы не поверите! — со своей дочкой Фа.

Наконец жене Моцарта — Гармонии — надоела вся эта моцартовская путаница. Теперь каждый раз, когда Моцарт шел в свой кабинет писать музыку, Гармония выстраивала всех детей в коридоре в ряд, и они по очереди называли свои имена, чтобы Моцарт лучше запомнил — кто есть кто.

— Я До, — говорил До.

— Я Ре, — говорил Ре.

— Я Ми, — говорил Ми.

— Я Фа, — говорила Фа.

— Я Соль, — говорила Соль.

— Я Ля, — говорила Ля.

— А я Си, — говорила Си.

— Да, да, — рассеянно кивал Моцарт, находясь во власти рождающейся мелодии, — я запомнил.

А на следующий день все опять повторялось:

— Ми, принеси мне, пожалуйста, ноты.

— Я не Ми, папа, я Ре.

— Соль, подай мне, пожалуйста, солонку.

— Я не Соль, папочка, я — Ля.

Но однажды рассеянность Моцарта спасла ему жизнь. Дело в том, что по соседству с семейством Моцартов жил композитор, по фамилии Сальери. Композитор-то он был композитор, но далеко не такой гениальный, как Моцарт. И это его прямо-таки выводило из себя. «Почему все считают Моцарта гением, — завистливо бормотал он себе под нос, — а меня нет?»

Мало того, что он сам себе это постоянно твердил, так еще и его жена, Бемоль, ему об этом все время напоминала.

— Вот Моцарт — гениальный композитор, — говорила она, — а ты нет.

— А ты нет, а ты нет, а ты нет, — тут же подхватывала дочка Сальери — Диез, прыгая вокруг него на одной ножке.

«Тысяча барабанов через контрабас в тромбон! — мысленно ругался Сальери. — Что ж делать-то?!»

Думал, Сальери, думал… И наконец придумал, что надо сделать.

Надо Моцарта отравить.

Ведь тогда, за неимением гениального композитора Моцарта, все станут считать гениальным композитором его — Сальери.

Не откладывая дело в долгий ящик, Сальери купил яд, вылил этот яд в бутылку с яблочным соком и отправился в гости к Моцарту.

— Не хотите ли, сосед, попробовать сока? — предлагает Сальери. — Я его сам сделал из яблок своего сада.

— С удовольствием, — отвечает Моцарт.

И Сальери наливает ему в стакан отравленный сок.

— Пейте, господин Моцарт.

Только хотел ничего не подозревающий Моцарт выпить сок, как вдруг дверь гостиной отворилась и на пороге появилась Си.

— Папа, папа, — пожаловалась она, — а Ля обзывается.

— Так это же ты — Ля, — говорит Моцарт, опуская стакан.

— Нет, папочка, я Си.

В это время в гостиную влетает Ля.

— Я ее обозвала, потому что она меня толкнула.

— Подождите-ка, подождите, — начинает опять запутываться Моцарт и ставит стакан с соком на стол. — А ты разве Ля, а не До?

— До — это я, — входит в гостиную До.

— Ты — До? — удивляется Моцарт. — А я думал, что ты Соль.

— Ну здрасьте, папочка, — говорит Соль, тоже входя в гостиную, — как это До может быть мной, если он мальчик, а я девочка.

— И я девочка, — вбегает в гостиную Фа, — а ты меня, папочка, вчера назвал Ми.

— А меня, папа, ты позавчера назвал Фа, — говорит Ре, тоже вбегая в гостиную.

Тут еще и Ми прибежала. И пошло-поехало. В общем, как всегда.

А для пущей неразберихи появилась дочка Сальери — Диез — и говорит:

— Папа, тебя мама зовет.

— Меня?! — совсем запутался Моцарт.

— Сейчас иду, — со злостью кусая губы, отвечает Сальери, видя, что его план отравления Моцарта трещит по швам.

А Диез в этот момент увидела на столе стакан с яблочным соком. И так как она была девочка невоспитанная, то без разрешения схватила этот стакан и поднесла его ко рту.

— Не пей, Диез! — закричал Сальери. — Там яд!

— Ага-а, — сказала вошедшая в гостиную жена Моцарта Гармония, — я давно подозревала, что вы замышляете злодейство против моего мужа. И хотите его отравить.

Сальери понял, что отпираться бесполезно, и произнес запальчиво:

— Да, хочу, потому что он гений, а я нет. А вот отравил бы, и тогда сам стал бы гением.

— Нет, сосед, — сказал ему на это Моцарт, — гений и злодейство — две вещи несовместные.

А его жена Гармония добавила:

— Шли бы вы отсюда, господин Сальери вместе со своей Диез.

И Сальери ушел от Моцарта, как говорят у нас в России, несолоно хлебавши. А Моцарт пошел в свой кабинет сочинять музыку.

А До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля и Си, как обычно, выстроились в коридоре в ряд, и на сей раз решили подшутить над своим отцом, представившись ему задом наперед:

— Я Си, — сказал До.

— Я Ля, — сказал Ре.

— Я Соль, — сказал Ми.

— Я Фа, — сказала Фа.

— Я Ми, — сказала Соль.

— Я Ре, — сказала Ля.

— А я До, — сказала Си.

— Тысяча волшебных флейт! — добродушно рассмеялся Моцарт. — Окончательно вы меня запутали.

И войдя в кабинет, он принялся сочинять оперу под названием «Волшебная флейта».

Поехала как-то девочка Надя на море. Покупаться и позагорать. Приехала. Выкупалась. И стала загорать, лежа на своей пляжной подстилочке. Солнышко такое горяченькое, такое приятненькое… Девочка Надя так прямо вся и растаяла под его лучами.

И вдруг…

Открывает Надя глаза и глазам своим не верит — нет ее на подстилке. Пусто. Будто и впрямь она растаяла.