Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

— Очень просто. Ты круглая сирота.

— Вы врете, врете! — в гневе закричала До. — Я убегу от вас, я найду своих родителей и Ре!

— Да ради бога, — сказала директриса. — Беги на все четыре стороны, а то и на все пять. Только никуда тебе отсюда не убежать.

— Это почему же?! — с вызовом воскликнула До.

— А потому, милочка, — объяснила директриса, — что все люди живут в ограниченном времени и ограниченном пространстве. И твое время и пространство тоже ограничены…

Но До, не дослушав столь непонятную директрисину речь, выскочила из кабинета, потом выскочила из Замка Чудес и помчалась через волшебный парк, мимо Волшебного озера… прочь! прочь! прочь! из этих проклятых волшебных мест, где неизвестно куда исчезают твои сестры и где тебе говорят, что у тебя нет ни мамы, ни папы.

Она бежала, бежала, бежала, бежала…

бежала…

бежала…

бежала…

бежала…

И вдруг остановилась. Буквально замерла на месте как вкопанная. Потому что директриса сказала чистую правду. Пространство До закончилось. Впереди у нее ничего уже не было. Абсолютно. Пустоты и той не было. Бежать дальше было некуда. Даже если бы, предположим, у До выросли крылья, она бы и полететь не смогла, потому что и лететь дальше было некуда. А если бы, опять же предположим, у До выросли плавники, то и поплыть она бы не смогла, потому что и плыть дальше было некуда… И До, глотая слезы, побрела обратно в Замок Чудес.

И только потом — со временем — До поняла, что ей тогда хотела сказать директриса Регина Борисовна. А сказать она хотела вот что: пока ты маленькая — времени у тебя много; но чем больше ты становишься, тем меньше у тебя остается времени.

Вот и До становилась все больше и больше. Вскоре она уже была не До, а — Дора, потом — не Дора, а — Дора Борисовна. За это же самое время директриса Регина Борисовна куда-то исчезла, как исчезли в свое время Ре и родители До.

И теперь уже До… ой!.. то есть Дора Борисовна была директрисой Замка Чудес. Она сидела в своем большом кабинете за своим большим столом.

— «Тук, тук, тук», — раздался робкий стук в дверь.

— Войдите, — разрешила директриса.

И в большой кабинет вошла маленькая девочка.

— Здравствуйте, Дора Борисовна, — робко сказал она.

— Здравствуй, дорогуша. Как тебя зовут?

— Меня зовут Ре, — ответила девочка.

— Я тебя слушаю, Ре.

И Ре, волнуясь и запинаясь, поведала директрисе о том, как после купания в Волшебном озере куда-то исчезла ее сестра.

— А как зовут твою сестру? — спросила директриса.

— Ее зовут До.

Директриса открыла в своем ноутбуке страничку учета всех детей в Замке Чудес, посмотрела… посмотрела… И говорит:

— Девочки с таким именем у нас нет.

— Как это нет? — обомлела Ре. — Это же моя сестра.

Директриса еще раз сверилась с ноутбуком, открыв на сей раз личную страничку Ре.

— Нет, дорогуша, у тебя никакой сестры.

Ре просто-таки дар речи потеряла от такого директрисиного ответа. А когда она снова обрела этот дар, возмущению ее не было предела.

— Да что вы такое говорите, Дора Борисовна! Да возьмите и позвоните моей маме или моему папе! И они вам сразу скажут про До!

Но директриса звонить никуда не стала. Она так и ответила:

— Никуда я, дорогуша, звонить не буду.

— Почему это?!

— Потому что у тебя нет ни мамы, ни папы.

— Как это нет?! — на сей раз уже не обомлела, а прямо-таки обалдела Ре.

— Очень просто. Ты круглая сирота.

— Вы врете, врете! — в гневе закричала Ре. — Я убегу от вас, я найду своих родителей и До!

И маленькая Ре опрометью выскочила из большого кабинета.

— Никуда ты не убежишь, — с грустью сказала директриса ей вслед и погрузилась в свои грезы. Потому что у всех людей — чтоб вы знали, мои маленькие читатели и читательницы — помимо своего ограниченного времени и своего ограниченного пространства, есть еще и свои неограниченные грезы. Вот Дора Борисовна и погрузилась в них с головой.

И в этих грезах она видела себя маленькой девочкой До; и в этих грезах у нее была маленькая сестричка Ре; и мама с папой, конечно же, тоже были в этих грезах… и подружки… и цветочки… и бантики… и куколки… и еще много-много чего, в том числе и много-много времени.

А потом времени становилось все меньше, меньше, меньше… А когда Дора Борисовна вынырнула из своих грез и посмотрела на свои часы, она увидела, что времени у нее не осталось вовсе.

Давным-давно, когда Земля еще имела форму чемодана, жил смотритель маяка. Он был такой старый, что даже свое имя не помнил. Вы, наверное, не поверите, мои маленькие читатели и читательницы, если я скажу, что ему было две тысячи двадцать два года.

Смотритель жил на каменном острове посреди бушующего океана. Вместе с ним жила летучая мышь Виолетта и женский голос, неизвестно кому принадлежавший.

Смотритель так его и называл — «Голос».

Работа у смотрителя была такая: он поднимался по винтовой лестнице на самый верх маяка и подливал масло в светильник, чтобы огонь на маяке не угасал.

Потом смотритель спускался в свою каморку, усаживался перед камином и рассказывал Историю Своей Жизни.

Голос был благодарным слушателем. Он никогда не перебивал смотрителя. Голос просто слушал. Впрочем, иногда он говорил: «Ах!» А иногда он говорил: «Ой!»

Что же касается летучей мыши Виолетты, то она вообще ничего не говорила. Ни «ах», ни «ой». Она висела под потолком вниз головой, уцепившись лапками за потолочный выступ, и спала мирным сном. Или делала вид, что спит. Ведь, когда имеешь дело с летучими мышами, ничего нельзя сказать наверняка. За все время, что смотритель знал ее, летучая мышь Виолетта произнесла лишь одну фразу.

Вот такую:

— Если я молчу, это, конечно, не значит, что я умная; но это уже значит, что я не дура.

Так они и жили. Пока однажды…

Нет, вначале-то все шло как обычно. Неприветливо шумел океан. Холодный дождь стучал в окна… Под потолком спала летучая мышь Виолетта. Где-то в воздухе находился притихший Голос.

А смотритель продолжал свой рассказ:

— …Теперь пришла пора раскрыть перед вами самую печальную страницу моей Истории. Две тысячи лет тому назад я полюбил прекрасную девушку Мону. И прекрасная девушка Мона тоже полюбила меня. Над островом в то время всегда светило ласковое солнце, а океан напоминал пушистого котенка. Мы с Моной гуляли вдоль прибоя, и, казалось, наше счастье будет продолжаться вечно… Но однажды солнце исчезло, как будто в бездну провалилось. Подул ледяной ветер. Огромные волны, словно бешеные псы, стали бросаться на берег со злобным рычанием. И я увидел корабль с темными парусами. С корабля сошел таинственный незнакомец в черном плаще. Ни слова не говоря, он накинул мне на голову свой плащ. Я замахал руками, пытаясь сбросить с себя тяжелую ткань. Когда мне это наконец удалось, я не обнаружил ни корабля, ни таинственного незнакомца. Но самое ужасное было другое. Вместе с ними исчезла и Мона…