Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

Прошло десять часов. Сидоров летит. Наступила ночь. Сидоров летит… А специальная комиссия спать легла. Один только профессор Кислощеев бодрствует да еще его секретарша Леночка.

Голос Сидорова с каждым часом становится все тише… тише… тише… Наконец и вовсе пропал.

— Да-а уж, — вздыхает профессор. — Придется мне самому к Танечке идти.

— Ой, что вы, Алексей Алексеич, — всполошилась секретарша. — Ой, не надо, Алексей Алексеич!

— Надо, Леночка, надо, — отвечает Кислощеев. — Наука требует жертв!

И решительно толкнув дверь, профессор переступил роковую черту.

— Танюша, солнышко, — просит, — скажи мне что-нибудь.

Девочка испуганно головой мотает.

— Так надо, милая, — объясняет ей Кислощеев. — Для науки.

А Танечка ни в какую. Молчит как рыба.

Тогда профессор Кислощеев пошел на хитрость. Он широко улыбнулся и говорит:

— А хочешь, я подарю тебе пушистенького котеночка?

— Хочу! — обрадовалась Танечка.

И Алексей Алексеевич Кислощеев — фьють! — исчез.

И сразу же оказался в кромешной тьме, летящим куда-то вниз.

Летит-летит, летит-летит, летит-летит…

Летит…

Летит…

Летит…

Летит…

«Наверное, так и буду ВЕЧНО лететь», — думает профессор… Но не успел он это подумать, как свет внизу показался. И все больше света, все больше…

У-у-у-ух… упал Кислощеев… в детскую песочницу.

Смотрит — а он в коротких штанишках. А на вид ему годика три, не больше.

Рядом с ним сидят другие дети. Мальчики. У одного на ноге веревочка бантиком завязана, другой вертит в руках игрушечный радиопередатчик.

«Ага, — догадался профессор, — это испытатели Степанов и Сидоров. Только маленькие».

— Уходи, — говорят они ему, — из нашей песочницы.

И толкают его. Да сильно так.

— Чего толкаетесь?! — возмутился Кислощеев. — Козявки.

— Сам ты козявка! — закричали в ответ Сидоров со Степановым.

Неизвестно, чем бы все дело кончилось, если б профессора Кислощеева не позвала мама.

— Але-о-о-шенька! — высунулась она из окошка. — Иди-и домо-о-й! Пора ужинать и спать!

Ну, профессор и побежал домой. Прибегает, смотрит: мама — молодая, красивая; и папа — молодой, красивый. Сидят за столом, ужинают.

Сел и Кислощеев.

И тут выяснилось, что есть ему самому не надо. Мама взяла ложечку и начала кормить профессора манной кашкой с малиновым вареньем. Кислощеев знай только рот разевает. И пить ему тоже самому не надо. Опять же мама с ложечки компотиком апельсиновым напоила.

Потом папа взял профессора Килосщеева на ручки и понес в ванную.

Помыли родители профессора в тепленькой водичке, мохнатым полотенчиком вытерли и уложили в мягкую постельку.

Мама тихонечко стала колыбельную напевать:

Заиньки, заиньки,

Не пора ли баиньки.

Вам под осинку,

Алешеньке — на перинку…

«Кла-а-ссно, — думает профессор Кислощеев в полудреме. — Ни тебе семинаров, ни конференций, ни заседаний Ученого совета, ни симпозиумов, ни коллоквиумов… Только ешь, гуляй да спи».

И повернувшись на бочок, Кислощеев сладко уснул.

Жил на свете Степан, сантехник. И захотелось ему жениться. А матушка Степану и говорит:

— Девицы, Степушка, они разные бывают. С виду вроде Василиса Прекрасная, а приглядишься — форменная Баба Яга.

А чтобы Степан не ошибся, дала ему матушка волшебное стеклышко. И строго-настрого наказала:

— Перед тем, как жениться, сынок, посмотри на невесту через это стеклышко.

И вот однажды вызвали Степана в квартиру, где кран на кухне протекал. Пришел он. Позвонил. И открывает ему самая настоящая царевна. Та-а-акая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Здравствуйте, — поздоровался с ней Степан. — Сантехника вызывали?

— Вызывала, — улыбается царевна. — Я Василиса Прекрасная. У меня кран на кухне протекает.

Прошел Степан на кухню, начал кран чинить. Чинит-чинит, а сам только о Василисе Прекрасной и думает. О том, как бы на ней жениться.

А тут Василиса заходит. И говорит этак игриво:

— Не хочешь ли ты, Степанушка, на мне жениться?

Степан враз голову потерял.

— Хочу! — кричит. — Еще как хочу!

О волшебном стеклышке он даже и не вспомнил. Схватил Василису Прекрасную — да скорей под венец!

А вечером прибежал к матушке. Весь от счастья светится.

— Матушка, я женился!

— А через волшебное стеклышко ты на нее смотрел? — спрашивает матушка.

— Да чего смотреть-то?! — отмахивается Степан. — Я и так вижу, что она самая настоящая Василисушка Прекрасная — женушка моя ненаглядная.

— Эх, Степушка, Степушка, — качает головой матушка. — Дурачок ты у меня. На́ вот гирьку пудовую. Как станет подходить к тебе твоя женушка, кинь ей эту гирьку на ножку.

Степан, конечно, отказывается: не надо, мол, что за ерунда?.. Но все ж таки упросила его матушка. Взял он гирьку и отправился к Василисе Прекрасной.

Поцеловались они, помиловались. А после Степан думает: дай-ка для смеха гляну через матушкино стеклышко.

И глянул…

И видит обалдевший сантехник, что его ненаглядная Василисушка — вовсе никакая не Василисушка, а самая что ни на есть Баба Яга!.. И живет она вовсе не в современной квартире, а в мрачной избушке на курьих ножках.

— Во попал, — чешет Степан затылок.

А Баба Яга тем временем огонь в печи разводит.

— Василисушка, — спрашивает у нее Степан, — зачем ты огонь в печи разводишь?

— Хочу оладушек тебе испечь, — отвечает Баба Яга.

А сама топор из-под стола достает.

— Василисушка, — вновь интересуется Степан, — а зачем ты топор из-под стола достала?

— Да просто так, — отвечает Баба Яга.

— Просто так он и под столом может лежать, — говорит Степан.

А Баба Яга в образе Василисы Прекрасной уже к нему приближается, помахивая топором.

Тут Степан вспомнил про пудовую гирьку, которую ему матушка дала. Схватил он эту гирьку и кинул любимой Василисушке на ножку.

Та как завизжит!.. Как волчком завертится!.. Как начнет обзывать Степана всякими нехорошими словами!..

Ну, здесь уж безо всякого стеклышка стало ясно, что Василисушка — самая настоящая Яга.

Степан ноги в руки — и бежать!

Три дня его матушка тепленьким молочком отпаивала, так он был напуган. На четвертый день вышел Степан на работу — а ему снова заявка: кран на кухне протекает. Уже в другой квартире.

Пришел Степан. Позвонил. И открывает ему опять самая настоящая царевна. Та-а-акая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Но Степана теперь на мякине не проведешь. Научен горьким опытом.

— Тебя звать-то как? — спрашивает он у царевны.

— Варвара Краса, — отвечает та, — Длинная Коса.

— А вот мы сейчас посмотрим, какая ты Варвара Краса, — достает Степан волшебное стеклышко.