Эдмунд Низюрский - Средство от Алкивиада

- Мы лучше возьмем что-нибудь из вооружения, - оказал Засемпа.

- Бляхи от рыцарских панцирей уступлю по сто злотых и выше. Шлемы дорогие… и только в ломе.

- А нет ли у вас мечей?

- Все оружие: мечи, копья, луки, арбалеты и рогатины - уже раскуплено молодежью, новых еще не выпахал… вот если бы вы потрудились приехать в ноябре, когда я буду проводить глубокую осеннюю запашку…

- Мы не можем ждать, - сказал я. - У нас, можно сказать, дело срочное. Может быть, вы все-таки поищете… что-нибудь исторически достоверное и… и…

- И недорогое. Я понимаю вас. - Добрый дядя доброжелательно поглядел на нас. - Тогда можно миски Пястов. - Он протянул нам горсть черепков с блестящей глазурью. - По пять злотых за кусок.

Это было действительно недорого, но черепки эти как-то не производили должного эффекта. Я разглядывал вещи в ящике. Мое внимание привлекла проволочная сетка.

- А это что такое? - спросил я.

- Это мисюра, - ответил человечек.

- Это что-то для мышей или для медведей? - спросил Засемпа.

Мне стало неловко за его невежество и стыдно пе-

ред этим столь осведомленным в истории крестьянином. Однако он не проявил ни огорчения, ни удивления, а спокойно пояснил:

- Мисюра, или мисюрка, это, видите ли, часть доспехов. Это была разновидность железной шапки с короткой железной вуалью, закрывающей лоб, виски, затылок и плечи. Делали их из железных колечек наподобие сетки. Эта мисюрка, которую вы видите, конечно, испорчена. Должно быть, какой-то силач пробил ее мечом и остался только обрывок… но зато я и отдаю ее дешево. Просто за сущую безделицу, за сто двадцать злотых.

У нас окончательно вытянулись физиономии. Мисюрка очень нас соблазняла, но цена ее далеко выходила за пределы наших возможностей.

- Не нравится? - спросил добрый дядя, видя наши колебания.

- Нет, что вы, нравится, только…

- Ну, в таком случае, ровно сотня, только ради вас. Делаю скидку как для учащейся молодежи. Сто злотых - это недорого за такую мисюру.

- Конечно, - пробормотали мы, - но только мы… вы понимаете…

- Я все понимаю. Итак, сколько вы можете?

- Боюсь, что немного, - ответил я, весь покраснев. - Тридцатку мы, может, и наскребем.

Добрый дяденька покачал головой. Нам стало неловко, что мы отняли у него столько времени.

- Ну, мы, пожалуй, пойдем… До свидания, и извините… может, как-нибудь другим разом… - запинаясь, попрощался смущенный Засемпа.

Мы тронулись к двери.

- Погодите, - задержал нас в дверях хозяин, - как-нибудь поладим. Давайте мне ваши тридцать злотых и динамку.

- Динамку? - удивился я.

- Ну, для света на велосипеде. - Он показал на велосипед Пендзелькевича. - У нас очень трудно достать… Пригодится.

Мы умоляюще уставились на Пендзелькевича. Он с минуту вел внутреннюю борьбу, но, не выдержав наших взглядов, сдался.

- Возьмите, - сказал он ослабевшим голосом. Добрый дяденька мгновенно отвинтил динамку, принял от нас тридцать злотых, после чего услужливо запаковал в газету мисюру, перевязал ее шпагатом и вручил Пендзелькевичу.

- Выпейте молочка на прощание. У меня отличное, жирное и свежее молоко.

Мы глянули на коз, вертевшихся под окном, и отказались, сославшись на то, что очень спешим. Пожав руку доброму дяде, мы торопливо уехали.

- Вот это называется коммерция! - довольно посапывал Засемпа, когда домишко крестьянина-историка скрылся за горой. - Да знаете ли вы, сколько стоит такая мисюра в антикварном магазине? Многие тысячи.

- Ты хочешь сказать, что мы воспользовались наивностью этого крестьянина? - Я почувствовал укор совести.

- Ах, но ведь это с чисто научными целями. Мы же не собираемся ее перепродавать, - успокоил меня Засемпа.

Всю дорогу меня мучили угрызения совести. Мы поступили с этим честным человеком, как подлые колониальные торгаши, которые в обмен на безделушки выманивают у туземцев золото.

На следующий день перед уроком истории мы установили мисюрку на кафедре на подставке, которой обычно пользуются шляпники, чтобы их продукция выглядела более эффектно. После этого мы направились в канцелярию за Алкивиадом и помогли ему забрать изображение Хаммурапи, карты Месопотамии и Ассирии, образцы вавилонской скульптуры и таблицу, иллюстрирующую клинопись. Мы ни словом ему не обмолвились о нашей экспедиции в Черск. Это был наш сюрприз. Пендзелькевич и Слабый в качестве дежурных выдолбили кое-какие сведения о первых Пястах, чтобы по этой теме можно было запустить соответствующего Морского Змея и отвлечь внимание Алкивиада от Вавилона и его темных дел.

Дрейф был подготовлен безупречно, и, таким образом, никакие знаки ни на земле, ни на небе не предвещали нам новой катастрофы.

Войдя в класс, рассеянный, как обычно, Алкивиад в первую минуту ничего не заметил и со спущенными на нос очками направился прямо к кафедре. Он уселся и только тогда обратил внимание на красующийся перед самым его носом необычный экспонат. Он взял его в руки, оглядел со всех сторон, пощупал, а потом как-то странно посмотрел на класс.

Мы гордо улыбались, глядя ему в глаза.

Наконец он спросил:

- Что это?

Мы торопливо подали знак Пендзелю. Пендзель поднялся с тем, чтобы начать дрейф.

- Это мисюрка, пан учитель.

- Мисюрка?

- Да, мисюрка. Мы производили небольшие раскопки неподалеку от Черска.

- Вы? - Алкивиад онемел.

- Да, мы. «Земля накапливает прах и исторические экспонаты… » Это наше хобби. Нас давно уже интересует история Пястов, а особенно мазовецких Пястов.

- И вы это откопали?

- Ну… не совсем откопали. Мы прервали наши труды, потому что нам как раз попался один почтенный крестьянин, который выпахал эту мисюрку еще осенью и уступил ее нам по сходной цене…

- Вы говорите, что это было в окрестностях Черска?

- Да.

- Это очень грустно, - сказал Алкивиад.

- Почему?

- Вы пали жертвой мошенничества.

- Мошенничества?

- Ваш крестьянин - мошенник или, выражаясь иначе, жулик, который обманывает наивных туристов и собирателей древностей. Об этом прохвосте из Черска я уже слыхал. Это не мисюрка.

Наступила неприятная минута для всего класса, и особенно для нашей компании, тем более что эта дрянь Бабинич тут же злорадно захихикал.

- А вы в этом уверены, пан учитель? - спросил огорченный Засемпа. - Ведь она выглядит так старо и благородно…

- Действительно, - ответил Алкивиад, - это, если я не ошибаюсь, довольно архаичная сетка. В наши дни сетки делают из более тонкой проволоки или из синтетических материалов.

- Так, может быть, она все-таки древняя? - спросили мы с надеждой.

- В настоящее время она всего только устаревшая. Однако если вы продержите ее еще сто лет, то она наверняка приобретет и музейную ценность, - улыбнулся Алкивиад, поглядывая на часы. - Ну, а пока что я предлагаю вернуться к нашему уроку. Времени у нас мало, а согласно решению педагогического совета, мы обязаны одновременно с текущим материалом повторять и задолженность за предыдущие классы.