Филип Арда - Ужасные времена

Бормотунья Джейн, как всегда, что-то бормотала себе под нос, безуспешно пытаясь уложить стоявшую колом одежду в плетеную корзину. Она чувствовала, что проиграет эту битву. Увидев Эдди, она уронила корзину (при этом задубевший выстиранный носок мистера Диккенса вонзился в снег, как колышек) и, продолжая (как вы сами догадались), что-то бормотать себе под нос, вбежала в дом. Когда Эдди вошел в теплую кухню, он услышал, как захлопнулась дверь под лестницей.

Миссис Диккенс, мама Эдди, сидела за кухонным столом, придавая сандвичам треугольную форму при помощи садовых ножниц.

— Здравствуй, Джонатан! — Ее лицо просияло, когда она увидела сына. (Только, пожалуйста, не спрашивайте, почему она назвала его Джонатаном.)

— Здравствуй, мама, — отозвался Эдди.

— Я готовлю завтрак для твоего отца, — сообщила она, указывая на обрезанные сандвичи.

Если вы лихорадочно прикидываете, в какое время это могло происходить, не позволяйте сбить себя с толку упоминанием о завтраке. Главное, не забывайте, что мы в доме у Диккенсов. Завтрак там могли подать в любое время суток (если его вообще подавали); все зависело от того, кто это делал.

— Как чувствует себя папа? — спросил Эдди, который уже несколько дней не поднимался к отцу на леса.

— У него возникли непредвиденные трудности с изображением змея в райском саду, — сообщила сыну миссис Диккенс. — Этот ползучий гад получается похожим на ливерную колбасу.

— Надо же, — вздохнул Эдди. (Сказать по правде, ему казалось, что изображенные отцом Адам и Ева тоже напоминали ливерную колбасу.)

— Не хочешь ли перекусить? — предложила ему мама. — Тут полно обрезков.

Она отстригла угол от очередного сандвича и добавила его к уже солидной кучке из обрезков.

— Нет, спасибо, — сказал Эдди. — Я ищу какую-нибудь блестящую вещицу, чтобы с ее помощью отвлечь Еще Более Безумную Тетю Мод от угрызений совести по поводу того, что она воткнула вилку в ягодицу Безумного Дяди Джека.

— Бедный Джек, — расчувствовалась миссис Диккенс; она положила садовые ножницы на стол и вытерла глаза уголком платка, который хранился у нее в рукаве. — Нам будет очень его не хватать.

— Не хватать? Но он жив и здоров, мама! — возразил Эдди. — Безумный Дядя Джек только что навестил свою жену в Марджори и попытался ее утешить.

— В таком случае на чьих похоронах я присутствовала вчера? — спросила миссис Диккенс, заметно смутившись. По ее красивому лицу пробежала тень неловкости.

На похоронах? Но за минувшее время поблизости не было никаких похорон. Эдди вспомнил, что в последний раз видел гроб в книге «Смертельный номер» (хотя он и не осознавал, что является героем этой — или какой-нибудь другой — книги). Ах да, курица! Как он сразу не догадался?

Доукинс держал кур, которые несли яйца; одну из них очень полюбила Безумная Тетя Мод. К сожалению, эта курица умерла от старости несколько дней назад. Мод настояла на том, чтобы Этель (так звали курицу) была похоронена, и всем членам семьи (человеческой) пришлось присутствовать на траурной церемонии.

— Наверное, ты имела в виду похороны курицы? — спросил у мамы Эдди.

— Разумеется. Какая же я дура! — воскликнула миссис Диккенс и, обрезав последний сандвич, аккуратно разложила треугольники на блюде. — Хотя мне кажется, что это простительная ошибка. Оба были пухлые, в пуху и в перьях.

Эдди еще кое-как сумел себе представить, что волосы Безумного Дяди Джека можно было сравнить с перьями, но как насчет пухлости и пуха? Дядя был чрезвычайно худым. Если бы он похудел еще хотя бы на миллиметр, это был бы уже не человек, а настоящая щепка. Тем не менее Эдди не стал спорить с матерью. Он решил сосредоточить усилия на более полезном деле — поисках чего-нибудь блестящего.

В конечном итоге Эдди нашел то, что искал, в одной из комнат второго этажа, которой давно уже никто не пользовался. Когда-то в ней стояла мебель, зачехленная белой холстиной, предохранявшей ее от пыли. Это было сделано еще в те далекие времена, когда у Безумного Дяди Джека и Еще Более Безумной Тети Мод находилась в услужении целая армия слуг. После того как все они уволились — это случилось задолго до вселения в дом семьи Эдди с Доукинсом и Бормотуньей Джейн в придачу, — в их распоряжении осталась лишь несравненно меньшая армия из отставных солдат (одним из которых был «Лучший из лучших» — рядовой Гоури). На протяжении многих лет Безумный Дядя Джек и Еще Более Безумная Тетя Мод использовали эту мебель под белыми чехлами в качестве дров для камина, а сами чехлы — как капюшоны и накидки для игры в привидения.

Когда Эдди вошел в эту комнату, в ней было белым-бело от чехлов, но как-то пусто и голо: голые стены, голый пол, голый потолок… Хотя нет, потолок нельзя было назвать совсем уж голым. Действительно, на полу не было ни ковров, ни дорожек, на стенах — ни картин, ни бра, но с середины потолка свисала большая люстра, слабо мерцавшая в тусклом свете зимнего солнца, проникавшем через щели в закрытых ставнях.

Люстра была покрыта толстым слоем многолетней пыли, но и сквозь нее угадывался первозданный блеск хрусталя. Внизу люстра заканчивалась хрустальным шаром размером с апельсин. Эдди проникся уверенностью, что это — как раз то, что надо. Если ему удастся дотянуться до шара, отвинтить его и как следует почистить, это и будет тот блестящий предмет, который сможет поразить воображение его двоюродной бабушки и исцелить ее от душевного недуга под названием «угрызения совести». Но как его достать? Эдди огляделся в поисках стула или хотя бы табурета. Ничего подобного в комнате не обнаружилось. И тут он вспомнил о библиотечной лестнице-стремянке, которую его мама держала в ванной комнате, чтобы нырять с нее в воду.

Уже через полчаса Эдди шел по снегу обратно к Марджори, держа в руках хрустальный шар, который блестел и сверкал на солнце, как самый большой в мире алмаз. Эдди был в перчатках, но он надел их не для защиты от холода, а для того, чтобы не запачкать драгоценный шар руками: на руках — он отдавал себе в этом отчет — всегда имелись частицы грязи и пота. Он не хотел, чтобы отпечатки пальцев испортили эффект, который должна была произвести эта блестящая вещь на Еще Более Безумную Тетю Мод.

Когда Эдди стряхивал снег с ботинок, готовясь забраться в брюхо Марджори, он чувствовал, что не может целиком сосредоточиться на лечении Безумной Тети Мод. У него не выходила из головы мысль о поездке в Америку. Ведь ни его мама, ни Безумный Дядя Джек так ничего ему и не объяснили.