Юрий Ермолаев - Гордимся тобой, пионер!

Можно было, конечно, ответить, что метро для всех, а на мотоцикле будет ездить один Боря. Но почему-то Боря постыдился приводить этот довод.

— Папа говорит, — тараторила Галка, — хвастаются только те люди, которым нечем хвастаться.

Боря, признаться, не совсем понял, что хотела сказать сестра, но с тех пор старался в её присутствии побольше молчать.

Но вот теперь у Бори есть одна вещь, про которую никто не скажет, что её можно купить в магазине. Это открытки. Их уже пятьдесят шесть штук. И все они присланы из ГДР.

Когда папа был в городе Дрездене, то познакомился там с рабочим, у которого есть сын Макс — Борин сверстник. И вот ко дню Бориного рождения пришла красивая открытка. Папа перевёл её. Там было поздравление и адрес. И ещё было написано: «Пиши, все мальчики из нашего класса завидуют, что у меня есть знакомый в Москве».

Боря написал письмо. Так как дня рождения Макса он не знал, то поздравил нового знакомого заранее, на будущее. Потом Боря сообщил, в каком классе он учится, какие у него отметки.

Вскоре пришёл ответ. Макс писал, что учится тоже хорошо, и поздравил Борю с будущим днём рождения его родителей.

Поломав голову, что бы написать в ответном письме, Боря сообщил Максу, что получил две пятёрки — по истории и русскому, четвёрку по математике и хочет собирать немецкие открытки. К письму были приложены пять открыток — виды Москвы.

Как назло, папа уехал в командировку, и переводить открытки было некому.

Присылали эти маленькие разноцветные подарки Макс и его товарищи по классу. Короче говоря, уже пятьдесят шесть штук дожидались приезда папы и перевода на русский язык. Боря пытался сделать это сам, но у Максовых одноклассников, как назло, были удивительно неразборчивые почерки.

Второго мая, как обычно, пришли дядя Лёша и Галочка. Боря разложил на столе открытки и, конечно, Галка сразу же обратила на них внимание.

Больше того, у девочки загорелись глаза и она пробурчала, что наконец-то братец занялся интересным делом.

Боря, сияя, демонстрировал свои сокровища.

— А это что? — любопытствовала Галя.

— Дом такой старинный. Называется «замок».

— Вижу, что замок, а в каком он городе?

— В Потсдаме, около Берлина, — важно ответил Боря.

Это было написано на обратной стороне печатными буквами, которые он хорошо читал.

— А почему тут мопс?

— Порода собак такая. Немецкая…

— А что написано под мопсом?

Надпись была сделана какими-то необычными буквами.

— Это очень старинная открытка, — уклончиво ответил Боря.

Впрочем, об этом можно было догадаться по желтизне бумаги и каким-то бурым пятнам. Да и чернила на обороте давно уж выцвели.

— Что ж, тебе её прислали ещё до того, как ты родился?

— Прислали недавно. Эта открытка была в коллекции у одного мальчика, а потом он переслал её мне.

Но Галка не слушала. Она уже лезла в шкаф за словарём.

— Что ты делаешь?

— Там есть старинный алфавит. Давай прочтём надпись.

Пришлось попыхтеть, пока не разобрали: «Бесте глюквюнше цур зильберне хохцейт».

— «Бесте глюквюнше» я знаю, — солидно сказал Боря. — Это «наилучшие пожелания». А «цур» значит «к». Вот теперь только узнать бы, что значит «зильберне хохцейт».

Поискали в словаре. Боря оторопел. «Зильберне» — это значило серебряная. С этим ещё можно было бы примириться. Но «хохцейт» было не чем иным, как «свадьбой».

На несколько секунд у Бори мелькнула надежда.

— Ерунда, — сказал он. — Неправильно перевели. Разве свадьба может быть серебряной?!

Но оказалось, что может. Дядя Лёша это подтвердил.

— Ну и что? — хмуро бурчал Боря. — Мало ли какие открытки бывают…

А Галя смеялась.

— Ну, а кому поставлен этот памятник?

— Гумбольдту.

— А кто такой Гумбольдт?

Но Боря рассердился: конечно, Галка просто завидует ему. У них-то в школе наверняка ни у кого нет такого количества открыток. Он сказал ей об этом.

Галя только тряхнула косичками:

— А ты приходи к нам, сам увидишь. У нас у многих ребят есть открытки из Индии, а уж в школе… Приходи.

— Из Индии?! — Боря даже подпрыгнул. — Из настоящей Индии?!

Вечером Борис долго сортировал свои открытки.

Некоторые из них были в двух экземплярах, а мопсов с разными надписями оказалось целых четыре штуки. Если Галка не сочиняет, то можно будет выменять трёх мопсов на индийские открытки.

На следующий день, сразу после уроков, Боря отправился в Галину школу.

Он пересек двор с маленькими, наверное, совсем недавно посаженными деревьями и у самых дверей столкнулся с белобрысым малышом — первоклассником. Мальчик взглянул на Борю большими синими глазами, сложил руки лодочкой и весело сказал:

— Намасте!

— Что? — переспросил Боря.

Мальчик, улыбаясь, повторил:

— Намасте!

Боря сморщил лоб. Он вспомнил, что видел этот жест — руки лодочкой, в кино, и догадался: мальчик здоровается. Боря тоже свёл ладони вместе и ответил:

— Намасте!

Мальчик засмеялся и убежал. Неужели этот синеглазый паренёк индиец?

В коридоре Боря прислушался. Ребята говорили на каком-то незнакомом языке. Но выглядели они точно так же, как и Борины приятели по классу. Да как же он сразу-то не догадался: ведь в Галкиной школе преподают индийские языки хинди и урду — самые распространённые из той сотни языков, на которых говорят жители Индии.

Боря поднялся на второй этаж. Никто не обращал на мальчика внимания. Но вот прозвенел звонок, ребята разбежались по классам, и Борис остался в коридоре один.

Что, если сейчас подойдёт кто-нибудь из учителей и спросит: «А ты кто такой, что здесь делаешь?» Не рассказывать же в самом деле про открытки!

Но учителя шли мимо, видимо принимая Борю за своего.

Боря быстро пошёл по коридору и вдруг увидел большой картонный щит с рисунками. Сверху была надпись: «Рисунки на индийские темы».

Чего только не было тут. Какой-то Алёша Логашин из шестого «В» нарисовал Будду, смешного индийского бога, Серёжа Ширко — танцовщицу и лихого барабанщика-аккомпаниатора, а Лена Иванова — старинный мавзолей.

Боря перешёл к следующему стенду. Здесь были большие фотографии с подписями: «Почтамт в городе Калькутте», «Вид города Бомбея с Малабарского холма», «Кашмир. Мастера народного искусства за работой». Боря вспомнил, что видел здания, похожие на эти, и таких же людей в индийских кинокартинах. Может быть, ребята перепечатали кадры? Интересно, как они это сделали и где взяли плёнку?

Постепенно Боря увлёкся выставкой. Да, это были уже не открытки, а большие цветные фотографии — репродукции с картин индийских художников. А это что за смешные шапки, куртки, рубашки для кукол? Ага, понятно: тут же подписи. Это модели индийских костюмов, сшитые девочками.