Юрий Ермолаев - Гордимся тобой, пионер!

Эх, если бы в разведку с Климом ходил не Лёвка Ситников! Пусть лучше любая девчонка! Лёвка старше Клима, но он обжора, трус и лентяй. Он даже не хочет стелить свою постель и разделывать выкорчёванные с футбольного поля коряги на дрова для лагерной кухни, хотя второй закон пионерского лагеря гласит: «Обходись без нянек, делай всё сам». Разве с таким напарником добьёшься чего-нибудь? А во всём виноват помощник вожатого Володя Ковальчук, — вот уж от кого Клим меньше всего ждал несправедливости! На совете отряда Володя сказал: «Клим Горелов и Лёва Ситников постоянно ссорятся. Надо положить этому конец. Предлагаю: пусть Лёва и Клим патрулируют вместе и отвечают друг за друга».

Резкий звонок прервал размышления Клима. Звонил полевой телефон, укреплённый на перилах Атаманского гнезда. Клим схватил трубку, приложил к уху и, услышав посвист щегла, закричал:

— Боря, это ты?.. Это я, Боря! Ух, как здорово слышно! Боря, можно я ещё подежурю?

— Хватит. Сейчас тебя сменит Витька. Повесь бинокль на ветку и спускайся. Да смотри не свались.

«Не свались»! Важничает, что он — пионер-инструктор». Клим нехотя снял бинокль и спустился по верёвочной лестнице.

У подножия сосны, привалившись к стволу, сидел Лёвка Ситников и камнями разбивал косточки от компота.

— За завтраком не наелся, что ли? — сердито спросил Клим. — Пошли в разведку.

Лёвка лениво поднялся. Клим неприязненно посмотрел на своего напарника и скомандовал:

— Я буду смотреть направо, а ты — налево. Если что увидишь, сразу докладывай. Понятно?

Было ещё по-утреннему прохладно. Пахло свежим сеном и хвоей. В кустах галдели и распевали птицы, над головой звенели всякие мошки, протяжно гудели телефонные провода.

На проводах висела, обвязанная верёвкой, консервная банка и тихонько раскачивалась.

А если подует сильный ветер? Ясно, банка сделает короткое замыкание, и никто не сможет дозвониться в колхоз. Надо банку снять. Но как?

Мальчики стояли задрав голову. Клим соображал:

«В требованиях первой ступени сказано: умей попадать мячом в цель. Но за мячом нужно бежать в лагерь. А зря, что ли, Володя Ковальчук учил сбивать камнями шишки?..»

— Лёвка, собирай камушки. Живо!

Камней удалось найти не много — всего два голяка и несколько обломков кирпича. Зато сучков и палок набрался целый ворох. Мальчики принялись сбивать банку, но это оказалось совсем не просто! Одно дело — сшибать камнями шишки, их на дереве полно, не ту, так другую зацепишь. А тут всего одна банка…

— Вы что же творите, бездельники? А ещё пионеры! Зачем банку на провода забросили?

Лёвка сразу прыгнул в кусты. Клим обернулся.

На дорожке стоял человек в брезентовой куртке, перетянутой широким поясом, и с железными кошками на плече.

— Это не мы, дядя. Мы только хотели сбить её, чтобы не получилось короткого замыкания.

Человек внимательно посмотрел на Клима, засмеялся и похлопал его по спине:

— Тогда — другое дело. Только так разве собьёшь? Скорее всего провода оборвёте.

Он бросил кошки на траву, достал из кожаной сумки нож и ушёл в заросли кустарника.

На дорожку выполз Лёвка.

— Иди, не бойся, — позвал Клим. — Смотри-ка. Давай примерим.

Мальчики стали разглядывать и ощупывать кошки, попробовали их надеть.

— Я, когда вырасту, буду монтёром. Мне выдадут такие же, — сказал Клим.

Вернулся монтёр. В руках у него был длинный гибкий прут наподобие удилища. Монтёр ловко подцепил банку этим прутом и снял её с проводов, а прут отдал мальчикам.

— Возьмите. Пригодится для рыбалки.

Ребята шли и смотрели вверх. Пусть только попадётся ещё одна банка, теперь есть чем снять её.

Но банок больше не попадалось, а провода уходили всё дальше. Вот они вывели на шоссе, смешались с другими проводами и потянулись над асфальтовой лентой к городу.

На обочине дороги стоял мотоцикл — синий с красным. Заднее колесо было снято, перед ним сидел на корточках лейтенант милиции с закатанными по локоть рукавами гимнастёрки.

— Здравствуйте, товарищ Щепкин, — сказал Лёвка.

А Клим спросил:

— Что у вас случилось?

Щепкин заправлял в покрышку новую камеру. Старая валялась в сторонке.

— Да вот, «вредителя» поймал. — Он показал ребятам острый гвоздик. — На шоссе валялся, а я наехал.

Потом он вынул из коляски мотоцикла насос. Мальчики одновременно протянули руки.

— Дайте мы покачаем!

— Ну, покачайте. Только я сначала заверну золотник. Видите, пружинка с проволочкой. А вот колпачок с двумя усиками — этими усиками я заворачиваю золотник в вентиль камеры. Вот так. Теперь можно накачивать, воздух не выйдет.

Мальчики взялись за дело, а Щепкин расстегнул ворот гимнастёрки с белым подворотничком, обтёр носовым платком лицо и шею, потом присел на край канавы и закурил. Мимо пронеслась «Победа», Щепкин погрозил пальцем водителю, и тот поехал тише.

Клим шепнул Лёвке:

— Я, когда вырасту, буду автоинспектором. И мне дадут мотоцикл с коляской.

Сначала показалось, что качать напеременку — по десяти раз каждый — легко: не успеваешь уставать. Но постепенно становилось всё труднее давить на ручку насоса. А после семидесятого раза мальчикам пришлось качать вместе. Тогда Щепкин сменил их. Он качнул ещё раз тридцать, потом ударил молотком по покрышке так, что она зазвенела.

— Ну вот, работа закончена. Завёртывайте колпачок на вентиль. — Он снова обтёр платком лицо. — Видите, ребята, один маленький гвоздик, а сколько труда пришлось затратить нам троим. Спасибо за помощь.

Клим подумал немножко и предложил:

— Давай, Лёвка, будем подбирать на дороге гвоздики и всякие там битые стекляшки, чтобы шофёры не прокалывали колёса.

Но лейтенант сделал строгое лицо.

— Ни в коем случае, — сказал он. — А не то ещё, не ровен час, попадёте под машину. Держитесь подальше от шоссе.

Делать нечего — нельзя так нельзя. Пришлось уходить. Слушаться взрослых — это Первый закон лагеря.

По дороге к лесу Лёвка сказал:

— А здорово всё-таки мы мотоцикл починили.

— «Почини-и-ли»! — передразнил Клим. — Качнули сколько-то раз, и то не до конца. — Он задумался, глядя, как Лёвка сшибает удилищем головки одуванчиков.

Да, видно, правильно говорит Володя Ковальчук: «Напортить — это каждый может, это проще всего. А вот сделать хорошее — куда труднее». И правда, взять хоть этот кусочек дороги, что ведёт на колхозную ферму. Тут была такая колдобина! После дождя в ней буксовали все машины. Горнист Валька Спицын первый заметил это. В тот день пионеры отменили все работы по расчистке футбольного поля и всем лагерем таскали сюда на носилках песок, гравий, щебёнку… Зато вот на свежей земле следы легковой автомашины. Недавно, видно, прошла — и хоть бы что! А прежде здесь даже грузовики застревали.