Эвелине Хаслер - Адам, Сюзанна и другие герои

Господин Зиштохай лежал с закрытыми глазами; лицо с седой щетиной казалось припорошенным снегом. Одна нога была в гипсе, и ее закрепили в приподнятом положении.

Когда он увидел Нелли, по его лицу скользнула тень улыбки.

— Как хорошо, что ты пришла! Эх я, старый неудачник!

— Болит нога? — Нелли осторожно постучала пальцем по гипсу.

— Сейчас уже нет. Мне сделали укол.

Господин Зиштохай то открывал, то закрывал глаза, видимо борясь со сном. Потом приподнял веки и сказал:

— Еще легко отделался. От перелома ноги не умирают. Но старину Зиштохая волнует, как там его Гакеляя?

— Она кудахчет на первом этаже в дворницкой. Я бы взяла ее домой, если не возражаете.

— Рядом с моей кроватью ее, видно, держать не разрешат, — сказал господин Зиштохай с грустной улыбкой. — Жаль! Бывало, мы чудесно коротали время вместе!

Неожиданно господин Зиштохай поинтересовался, обедала ли сегодня Нелли.

О еде она сегодня даже не вспоминала! Но сейчас, когда об этом заговорили, она услышала, как у нее урчит в животе.

— Рано утром, перед тем как отправиться к вам в школу, я успел промыть салат. А на кухонном столе лежат четыре яйца. Приготовь себе что-нибудь, Нелли! И не забудь дать Гакеляе зерно и воду. Бедняжка наволновалась сегодня больше, чем за всю свою прежнюю куриную жизнь!

Нелли пообещала завтра прийти снова и принести из квартиры господина Зиштохая все необходимое.

— Что бы я без тебя делал, — проговорил господин Зиштохай. Потом он зевнул, закрыл глаза и заснул.

Нелли вышла из больничного корпуса, неся клетку с Гакеляей. По дороге ей встречались озабоченные, спешащие по своим делам санитары, посетители, медсестры. Медленно прогуливались больные в халатах, по их лицам было видно, что они делали первые шаги на воздухе.

Анита, как и договаривались, сидела на скамейке около роз. Вид у нее был уже не такой удрученный, мама подбодрила ее: «Сначала сделают операцию, потом две-три недельки надо потерпеть. И я опять в форме. Справимся как-нибудь, Анита!»

Девочки посмотрели на высоченный больничный корпус — этот гигантский пчелиный улей из бетона и стекла. Они посчитали этажи, нашли окна Анитиной мамы и господина Зиштохая. Потом побрели вместе к автобусной остановке. Спешить некуда, вся вторая половина дня была свободной.

Проходя мимо киоска, Анита сказала:

— Куплю плитку шоколада, а то я сегодня не обедала. Вообще-то я должна была обедать у тети, но когда я там бываю, она садится напротив и требует от меня подробнейшего отчета. Можно подумать, что я еще в детский сад хожу!

— Тогда пойдем лучше ко мне! — оживилась Нелли. — Дома я что-нибудь приготовлю. Что бы ты сказала насчет яичницы воздушной и салата?

— Неплохо звучит, — призналась Анита.

— Нам надо сесть на «семерку». Не успеем оглянуться — и мы дома.

Когда они шли от конечной остановки мимо первой башни, в окне показался Фридер. Сперва он узнал только Нелли и позвал ее.

Нелли остановилась и помахала рукой.

Высунувшись из окна, Фридер разглядел рядом с ней Аниту.

— Может, ко мне заскочите? — крикнул он. — На лифте покатаемся!

— Может быть, только позже! — крикнула Нелли. — Надо поесть сначала!

И они поспешили дальше. Анита спросила:

— А ты на Фридера больше не дуешься? Ну, я имею в виду игру «в снегурочку»?

— Уже нет! — спокойно ответила Нелли.

— Жаль, что Фридер иногда малость нерешительный, — заметила Анита. — А так он вообще вполне симпатичный.

Нелли ничего не ответила. Молча шагала она рядом с Анитой.

— Знаешь, — продолжила Анита, — я уже давно собиралась тебе кое-что рассказать. Когда ты там лежала, на жесткой скамейке, мне тебя было очень жалко. Я сама хотела выйти и расколдовать тебя, да одна из девочек удержала. «Это не по правилам, — сказала она. — Расколдовывать могут только мальчишки». Ну знаешь, по-моему, это сущая чепуха.

Нелли остановилась и недоверчиво посмотрела на Аниту.

— Ты и вправду хотела меня расколдовать?

— Хотела.

Нелли засветилась, повеселела и, взяв Аниту под руку, зашагала с ней домой.

Они захватили в комнате господина Зиштохая салат и яйца, а потом поднялись вместе с клеткой и Гакеляей в квартиру Нелли. Курицу после перенесенного шока нельзя было оставлять одну.

Нелли быстро управилась с готовкой. «Яичница воздушная» по рецепту господина Зиштохая оказалась изумительно вкусной.

— Я и другие блюда готовить умею, — сказала Нелли гордо. — А что, если ты будешь теперь со мной обедать, пока мама в больнице? Она ведь разрешит?

— Думаю, что да, — сказала Анита. — Она же знает, как я не люблю ходить к тете.

На тарелке остался кусочек яичницы.

— Это тебе! — Анита подвинула тарелку к Нелли.

— Нет, тебе! — Нелли подвинула тарелку обратно. — Я и так толстая!

— А знаешь, по-моему, ты немного похудела. Я уже давно заметила. В груди платье стало великовато!

— При том, что мама две недели назад его ушила, — обрадованно сказала Нелли. — Но пока я еще кубышка.

— Некоторая полноватость тебе даже к лицу. — Анита произнесла это без иронии, глядя своими открытыми, мечтательными глазами цвета незабудок.

Тогда Нелли взяла и доела яичницу.

А Анита подчистила миску с остатками салата.

Покончив с едой, Анита встала к раковине и сказала:

— А теперь приступим к мытью посуды.

— Только не ты!

— Это еще почему? Ты что, считаешь меня принцессой? — Анита нахмурила лоб.

— Было дело, — призналась Нелли.

Они переглянулись и дружно расхохотались.

Анита закрыла отверстие в раковине и пустила горячую воду.

Когда Адам был еще маленьким, он сползал по утрам с высоченной кровати и умывался под краном очень холодной водой. Зато молоко к завтраку было теплое, прямо из хлева — хлев находился рядом с кухней. А потом молоко кипятили на плите, ее топили дровами. Пока Адам ел, он слышал, как недалеко, за домом, гудит паровоз. Паровоз тащил за собой маленькие дребезжащие вагоны второго и третьего класса. Из трубы валил дым.