Андрей Неклюдов - Звезда по имени Алголь

— Арктикой, — повторяет за нами учитель. — Проклятье! — топает он ногой. — Никакой не Арктикой! Молчите лучше, раз не знаете, олухи! Арктика на севере, а на юге — Антарктика!

Класс давится от хохота. В гневе Проклятье хоть и страшный, но одновременно и смешной.

Говорили, он потому такой злобный, что от него сбежала жена. Хотя мне думается, жена могла сбежать именно оттого, что он такой злобный: попробуй проживи среди сплошных проклятий. А ещё ходили слухи, будто у него сын попал под машину и из-за этого он обозлился на весь свет. По правде же говоря, мы ничего про него толком не знали.

Сейчас, едва войдя в класс, он тотчас же пришёл в ярость.

— Проклятье! — рявкнул он, глянув на пустую стену. — Где карта? Дежурные, марш за картой!

Дежурные с испуганными лицами, а на самом деле довольные возможностью прогуляться, побежали за картой полушарий в кабинет географии.

Не дожидаясь их возвращения, Проклятье подошёл к доске, взял мел.

— Тема сегодняшнего урока… — начал он.

Я видел, как склонились над столами головы моих одноклассников, как надулись их щёки.

Проклятье собрался, по своему обыкновению, вывести на доске название темы и вопросы по ней. Однако мел скользил по коричневой поверхности, не оставляя на ней ни малейших следов. Учитель давил сильнее, мел крошился, но толку всё равно не было.

По классу пролетели первые сдавленные смешки.

— Проклятье! — взорвался наконец географ и зашвырнул мел в угол. — Дежурные! Где дежурные?!

— Георгий Иванович, дежурных вы отправили за картой, — любезно подсказал Вовчик.

Весь класс уже трясся от смеха. А заодно и от страха, ожидая ещё большей бури.

Учитель снова повернулся к доске, поскреб её ногтем, потёр пальцы, понюхал, затем шагнул к столу и грохнул стулом об пол.

— Я не стану выяснять, кто намазал доску парафином! — прорычал он. — Да вы наверняка и не сознаетесь. Поэтому: всем достать дневники! Пишем замечание для родителей. Все пишем. А я потом распишусь.

— А что писать? — спросил кто-то, хотя все и так знали что.

— Пишем как обычно: «Я такой-то… плохо вёл себя… на уроке географии. Прошу заняться… моим воспитанием». Или: «Прошу меня наказать». Кому как нравится.

Это была тоже одна из оригинальных особенностей нашего учителя. Случается, опоздаешь на урок, а он: «Пиши себе в дневник замечание, а я распишусь». А ещё в конце четверти он раздаёт всем кусочки бумаги, и мы уже знаем, что на этом листочке каждый должен написать свою фамилию и сам себе поставить оценку (то есть как он оценивает свои знания по географии). Собрав все листочки, Георгий Иванович проводит выборочный опрос. Если ты ответил на ту оценку, какую себе поставил, или даже лучше, то получишь то, что написал на листочке, а если ответил хуже, то тебе гарантирована «двойка». Все оценки с бумажек (или кому-то двойки вместо них) он выставлял после этого в журнал.

На этот раз все с готовностью писали замечания в свои дневники.

Я знал, что у многих из нашего класса родители не воспринимают всерьёз эти странные записи, сделанные ученической рукой. Но моя мама болезненно реагировала на любые замечания, на любые плохие отметки. Поэтому я не стал ничего писать, хотя это и было опасно. А глядя на меня, и Вовчик ничего не написал.

Проклятье прошёлся по рядам, расписываясь в дневниках под замечаниями. Дойдя до нас с Вовчиком, он посмотрел в наши дневники, потом пристально посмотрел на нас, грозно шевеля бровями.

— Хорошо, — мрачно проговорил он. — Можете не писать. Но тогда марш к завхозу за щёткой, порошком и водой — будете отмывать доску!

В общем, пока Георгий Иванович вёл урок, мы скоблили доску на потеху всему классу. Вовчик ещё и специально смешил всех, строя рожи учительской спине. Под конец он так осмелел, что, когда Проклятье привстал, что-то объясняя, Вовчик сунул ему на крышку стула мыльную тряпку, которой тёр перед этим доску.

Надо ли говорить, что произошло, когда наш грозный учитель обнаружил под собой сюрприз. После целого шквала криков и проклятий мы с Вовчиком были оба схвачены за ухо (очень даже больно) и грубо вытолканы из класса.

«Проклятье!» — хотелось крикнуть мне от обиды. Это нас, семиклассников, вывести за ухо, точно каких-нибудь пятилетних шкетов!.. На глазах у девчонок!..

И где справедливость? Я не участвовал в натирании доски парафином, но мне пришлось её отмывать. Я не подкладывал тряпку на стул географа, но был так унизительно наказан. А все эти замечания в дневник под диктовку, все эти ругательства!.. Короче, я решил Проклятью отомстить. Осталось лишь дождаться подходящего момента.

И вот однажды, уходя из класса, Проклятье был до того сердит, что забыл на столе глобус и классный журнал. Я понял, что лучший способ расквитаться вряд ли представится. Быстро подскочив к столу, я открыл журнал на странице «география» и внизу на свободном поле написал «замечание».

«Я плохо вёл урок географии. Прошу меня наказать», — вывел я, подделываясь под почерк Георгия Ивановича.

Однако не успел я захлопнуть журнал, как услышал возле самого своего уха:

— Это что ещё такое?!

Оказывается, я так увлёкся, что не заметил, как в класс заглянула наша классная руководительница Жанна Аркадьевна, по прозвищу Жанна д'Арк. Она стояла рядом со мной, вытаращив глаза, и не находила от возмущения слов.

— Да это… Да как ты смел?! Да это ЧП! Шамахов, да ты хоть понимаешь, что ты сотворил?! Это — криминал!

Да, я уже начал это сознавать. Но было поздно.

— Так, Шамахов. Сразу же после уроков — в учительскую, будешь отвечать перед всем педсоветом. А завтра в школу — вместе с родителями.

И Жанна д'Арк удалилась вместе с проклятым журналом.

Стоит ли говорить, в каком невесёлом состоянии духа я плёлся к учительской. Что теперь будет? Ясно, что влепят «двойку» по поведению, позвонят родителям… А может, и вообще из школы выгонят? Моя мама этого не перенесёт.

Медленно приблизившись к учительской, я остановился в нерешительности. И вдруг услышал из-за закрытой двери громоподобный голос учителя географии:

— Проклятье! Кто вас просил?! Я сам оставил журнал! И я сам разберусь с этим делом!

После этого послышался недовольный многоголосый гомон, но слов было не разобрать. Затем опять раздался рёв Проклятья:

— Это не преступление! Да, озорники, на то они и мальчишки! А вы сразу: исключать! Вспомните себя в их возрасте! Я разберусь сам! Без вас и без родителей!

В следующую секунду дверь распахнулась, и передо мной возникла высокая нескладная фигура Георгия Ивановича. Волосы его были ещё сильнее, чем обычно, всклокочены, костюм ещё заметнее помят, а глаза сверкали адским гневом.

Я втянул голову в плечи, ожидая, что сейчас мне достанется по первое число. Но учитель, подойдя, подложил на мою виноватую голову свою большую твёрдую ладонь и проговорил хотя и сурово, но как будто немного по-дружески: