Юлия Кузнецова - Каникулы в Риге

Когда мама сказала, что мы пойдём завтра в музей шоколада, а потом сами сделаем конфеты, я думала, что всю ночь не буду спать от радости. Я так люблю шоколад! Гришка тоже любит. Он ест любой шоколад, а я — только молочный. Мы даже не ругались в то утро. Всё делали одинаково. Гриша даже захотел, как я, выпить на завтрак стакан кефира.

Только потом брат немножко с мамой поругался. Она попросила наушники снять, когда он зубы чистил, а Гришка не слушался. Мама сама сняла с него наушники; тогда он закричал и принялся брызгать на маму зубной щёткой. Тут мама рассердилась и сказала, что Гриша на шоколадную фабрику не пойдёт. Брат чуть не расплакался. Нашёл фломастеры и нарисовал маме огромное сердце. Пообещал слушаться. Мама вздохнула и сказала, что прощает.

Музей был открыт при фабрике «Лайма». Очень хотелось попасть и на саму фабрику, но в неё было разрешено входить только работникам, чтобы соблюдать чистоту и порядок. Мало ли какой мусор могут принести простые посетители. А конфеты с мусором не понравятся никому.

В музее шоколада даже двери были шоколадного цвета. А возле раковины, где мы мыли руки, пахло ванилью. Все служительницы были в тёмно-шоколадных юбках, как конфеты в обёртках. И волосы у нашего экскурсовода были тёмно-карамельного цвета. Девушка была стройная-стройная.

— Кто знает, что такое «лайма»? — спросила она нашу группу.

— «Счастье»! — крикнула какая-то старушка.

— Правильно! — улыбнулась девушка. — Я вас помню, вы у нас не первый раз.

— Простите, — сказала наша мама, — но как вам удаётся оставаться стройной на такой шоколадной работе?

— Я больше люблю селёдку, — призналась девушка.

Мы с Гришкой переглянулись и поморщились. Как можно любить селёдку, когда работаешь в месте, где сильно-сильно пахнет шоколадом?!

А шоколадом в музее пахло потому, что на фабрике, которая располагалась рядом, обжаривали какао-бобы! Экскурсовод рассказала нам, как их жарят, измельчают, а потом выдавливают какао-масло, из которого делают косметику. Остаётся какао-порошок, из него-то и получается шоколад. Но самое интересное было не это! В центре зала стоял настоящий фонтан из шоколада! Мама сказала, что он похож на свадебный торт.

И внизу были краники. Экскурсовод налила нам шоколада в маленькие бумажные стаканчики и дала по ложке. Я на всякий случай отказалась — вдруг невкусно? Но Гришка лопал с таким аппетитом, что я попросила у него попробовать. Странный вкус! Вроде горько. А со второй ложки — сладко. Нам ещё дали попробовать измельчённые какао-бобы. Вот они мне понравились! Похожи на горьковатые орешки. А Гришка свой выплюнул в салфетку. Он у нас сладкоежка, горькое терпеть не может. Нам ещё дали понюхать твёрдое белое какао-масло. Оно пахло как основа для мыла, которое я люблю делать дома.

А потом повели смотреть фильм про фабрику. Оказывается, мармеладные палочки свисают там с потолка. А когда становятся слишком тяжёлые — падают. Их окунают в сахар и нарезают на дольки. А карамель делается так. Берут огромную массу. В варежках берут! Потому что она горячая. И засовывают в специальный жёлоб, который массу вытягивает в струю. Струйку эту нарезают. Получаются карамельные конфетки.

После фильма мы фотографировались с огромными подушками в виде конфет. А ещё там стоял аппарат, похожий на огромный компьютер. На экране — глазок. Это была видеокамера. Если аппарат включить, то слышится весёлая музыка. Под неё можно махать руками, танцевать, гримасничать. Видеокамера всё записывает. А потом внутри аппарата делается маленький ролик о том, как ты танцуешь в шоколадной стране. Мы с Гришкой сделали по два таких. Их обещали прислать маме по интернету.

А потом нам показали самый старый экспонат музея: шоколадную куколку с облупившимися глазами и носом. Её звали Эльза. Ей было сто пятьдесят лет!

— Интересно, её можно есть? — спросил какой-то мальчик.

— Нет, она несъедобная, — ответила ему экскурсовод.

Она говорила по-русски, но слова у неё выходили мягкими, как зефир.

Потом началось самое интересное. Нас отвели на кухоньку, где стояли длинные белые столы. На них в трёх железных ящичках грелся шоколад: тёмный, совсем белый и светлый, молочный. Ещё на столе были разложены листы бумаги, а на них — белые бумажные «чашечки» для конфет и шоколадная основа, куда можно было класть начинку. Посредине стола тянулись вазочки с начинкой. Чего там только не было! И вишня, и клубника, и сушёная клюква, и фисташки, и миндаль, и даже измельчённые какао-бобы. Их нужно было класть маленькой железной ложечкой на шоколадную основу, а сверху заливать горячим шоколадом и посыпать орешками или сушёной клюквой. Мама помогла нам завязать фартуки и надеть специальные кондитерские шапочки.

Что тут началось! Экскурсовод включила пластинку со старинной музыкой, и мы принялись делать конфеты. Первую конфетку можно было съесть, что мы с Гришкой и сделали. Остальные нужно было оставить в подарок. Гришка, конечно, не удержался и съел вторую конфетку. Я делала конфеты для мамы с папой и бабушки с дедушкой. Бабушке я положила побольше орехов, она их любит. А вот что любит дедушка, я забыла. Мы с мамой решили положить ему в конфету какао-бобы. Это же интересно!

Потом экскурсовод раздала нам коробочки, а на стенке висело множество разноцветных ленточек. Я выбрала фиолетовую, а Гришка — оранжевую. Это его любимый цвет. Мама помогла нам перевязать коробочки. Мы всё говорили про бабушку с дедушкой и папу, как им понравятся наши конфеты.

От этих разговоров и шоколадного запаха в животе было очень тепло. Как будто гладишь новорождённую козочку!

А потом экскурсовод сказала:

— Внимание! Вопрос к детям! Кто может отыскать в этом помещении потайной вход?

Мы все стали оглядываться, а один мальчик потянул за стенку буфета и обнаружил за ним дверь. Все захлопали.

— Вы знаете, у кого ключи от этой двери? — спросила экскурсовод. — Только у Санта-Клауса! Перед Рождеством он сюда заходит за конфетами!

Все ахнули и стали рассматривать эту дверь так внимательно, будто она сама была сделана из конфет. А Гриша громко сказал:

— И по дороге он кидает в рот конфеты, поэтому он такой толстенький.

Тут все засмеялись, а громче всех — экскурсовод.

— Может быть и так, — согласилась она, и я снова удивилась, какие тягучие у неё выходят слова. Как ириски!

Потом мы все хором сказали: «Спа-си-бо!» А мама добавила, что поняла: «Шоколад — это настроение, а не еда».

— Настроение ещё создаёт этот дом, — сказала экскурсовод. — Вы знаете, во время войны тут никогда не было ничего тяжёлого и плохого. Тут всегда, худо-бедно, делали сладости, и это очень поддерживало людей в трудные времена.