Радий Погодин - Утренний берег

Утюг тонул. Глаза его стали желтыми, круглыми, как большие янтарные бусины.

— Ладно, — наконец сказала Дубравка. — На сегодня хватит. — Она подтолкнула круг к Утюгу и, нырнув, скрылась в волнах.

Утюг выбрался на берег жалкий и обессиленный. Он уселся возле Валентины. Долго кашлял, поджимал живот и фыркал, выдувая воду из носоглотки.

— Тяжело? — насмешливо спросила Валентина.

— Эх, — хрипло сказал Утюг. — Чертово море… Чертова Дубравка, плавает, как акула…

С этого дня началась громкая слава Дубравки. Мальчишки мстили ей на берегу всеми средствами, пускались на недозволенные приемы. Но Дубравку не так легко было застать врасплох. Она все время ходила под надежной защитой Валентины.

Дубравка топила мальчишек в море одного за другим. Она взбиралась им на плечи и, схватив за волосы, окунала до тех пор, пока они не начинали кричать.

— Пей нарзан, — говорила она своей жертве. — Хлебай.

Потом она уплывала на свой камень, садилась там, обхватив мокрые колени руками.

Волны бухали тяжело и настойчиво. Отступая от берега, они издавали такой звук, словно кто-то громадный всасывал сквозь зубы воздух. Волны поднимали гальку со дна. Круглые камни бежали за морем и грохотали. Казалось, проносятся мимо скорые поезда — один за другим, один за другим. Куда они мчатся, в какую даль? К каким берегам, к каким океанам?

Желтые пятна на воде сталкиваются, дробятся. Черные мелкие крабы сидят в трещинах скалы, грызут слюдяные чешуйки. Крабы боятся всего, даже птичьих теней.

Иногда вместе с Дубравкой приплывала к камню Валентина. Дубравка показала ей раковину. Раковина лежала глубоко на дне, и никто не мог ее достать. Валентина попробовала нырнуть. Она вылезла из воды бледная и долго не могла отдышаться. И долго у нее плыли круги перед глазами, завиваясь спиралями, как известковое тело раковины.

Валентина не мешала Дубравке воевать с мальчишками. Только просила:

— Не трогай, пожалуйста, Утюга в воде. Он и так наказан.

И спрашивала:

— Из-за чего, собственно, разгорелась война?

Дубравка отвечала:

— Не знаю… Просто они все уроды. Противно на них смотреть. — Валентина смеялась.

Однажды вечером к Дубравкиному дому пришла делегация — драмкружок старших школьников вместе с руководителем.

Девчонки шли впереди. Они волновались, то и дело поправляли складки на юбках, неестественно приседали. Мальчишки подобрали свои и без того поджарые животы. Никто не совал руки в карманы. Поэтому руки казались лишними. Старый руководитель то и дело покашливал.

Сережка и Наташка играли во дворе в камушки. Они первыми увидели нарядную делегацию. Первыми успели задать вопрос:

— Вы к кому?

— Мы хотим видеть народную артистку республики, — пересохшими голосами сказали девчонки.

Сережка и Наташка переглянулись, взялись за руки и пожали плечами.

— Какую?

— Такую… — Девчонки замялись. Потом одна из них, с голубым платочком на голове, в спектакле она играла Ворону Клару, выступила вперед.

— Артистка такая… Волосы у нее каштановые. Пышные. Глаза серые. Большие-большие…

— Ага, — кивнули Сережка и Наташка. Они запрокинули головы и дружно закричали:

— Валентина Григорьевна!

Валентина выглянула из окна.

— К вам вон сколько людей! — горланили Сережка и Наташка. Валентина сошла вниз и растерянно спросила:

— Вы действительно ко мне?

— Действительно, — ответила за всех девчонка в голубом платочке.

Ребята, стоявшие позади, приподнимались на цыпочки, чтобы лучше видеть артистку. Руководитель застенчиво улыбался. Его белые чистые пальцы слегка вздрагивали.

— Мы пришли пригласить вас на генеральную репетицию нашего драмкружка, — разрумянившись от собственной смелости, частила Ворона Клара. — Вы, как прославленная артистка, окажете нам честь. Мы будем очень рады. Мы все вас просим.

Валентина как-то жалобно улыбнулась.

— Но кто вам сказал, что я артистка?

— Мы знаем. Не стесняйтесь! — радостно закричал весь игровой состав «Снежной королевы».

— Нет, я не могу… Это недоразумение…

Видя, что дело принимает такой оборот, старый артист поспешил к ребятам на помощь. Он с достоинством поклонился.

— Дорогой коллега, — сказал он. — Я двадцать лет назад покинул театр. Сейчас многое изменилось. У вас могут быть личные мотивы скрывать свое имя. Но просьба детей всегда была святой для артиста. Даже Василий Иванович Качалов, с которым я имел удовольствие работать на одной сцене…

— Это недоразумение, — перебила его Валентина. — Никакая я не артистка. Я с удовольствием пойду к вам на репетицию. Но, ей-богу, я не имею никакого отношения к театру… Я просто инженер. Специалист по набивным тканям. — Она споткнулась на слове «специалист», посмотрела на артиста серыми испуганными глазами и добавила: — Я… я могу показать документы… Извините меня.

— Извините ее, — вмешались Сережка и Наташка. — Она больше не будет.

Стало тихо.

Старшие школьники, казалось, перестали дышать. Но вот тишина сменилась насмешливым пофыркиванием мальчишек и возмущенным перешептыванием девочек.

Старый артист замигал от волнения и, театрально приложив руки к груди, воскликнул:

— Простите, сударыня!

Он деланно засмеялся, стараясь придать недоразумению веселый, непринужденный оттенок. Старшие школьники его не поддержали. Они были уязвлены в своих самых высоких чувствах.

Валентина сухо поклонилась и поспешно ушла к себе в комнату.

Снежная королева надменно вскинула брови.

— Я говорила: для актрисы она недостаточно интересна.

— По-моему, для актрисы она слишком интересна, — возразил ей Ворон Карл. — Это даже лучше, что она не актриса.

Старый руководитель смотрел на ступеньки лестницы, по которым ушла в свою комнату Валентина.

— Нет границ для прекрасного, — тихо сказал он.

— Стоило унижаться, — фыркнул кто-то из разбойников.

Старшие школьники сердито смотрели друг на друга.

— Попадись мне эта Дубравка! — сказала Снежная королева.

— А я тут.

Дубравка сидела на подвесной лестнице. Ее заслоняли светлые листья алычи.

— Обманули дураков, — сказала она и добавила, посмотрев на старого артиста: — Это к вам не относится.

— Спасибо, — поклонился артист и зашагал от дома в сторону набережной.

— Ну ты и дрянь! — крикнула Снежная королева.

Один из мальчишек кинул в Дубравку щепкой. Ворон Карл опять засмеялся.

— Пойдемте, — сказал он.

— Пойдем, — согласились мальчишки. А девчонки еще долго оборачивались и смотрели на Дубравку, щуря глаза: одни — от злости, другие — от недоумения.

Дубравке было грустно. Она долго смотрела в оконное стекло. Отражение в стекле немного двоилось. Оно было похоже на старую засвеченную фотографию. Дубравка навивала на палец короткие, жесткие кудряшки и думала: «Будь у меня такие же волосы, как у Валентины, ни один мальчишка не посмел бы бросить в меня щепкой».