Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Название:Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский дом «Самокат»
- Год:2020
- Город:М.
- ISBN:9785001670322
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте краткое содержание
Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Я отступил на несколько шагов, и мама двинулась ко мне, очень медленно, такими маленькими, странными шажками — наверное, она думала, что вести мяч надо так.
— Ага, вот, если я весь матч оттеснял тебя к боковой и вдруг позволил тебе двинуться в центр поля, что бы ты сделала? Будь ты Отто?
— Я бы сказала: «Благодарю вас, господин Грюнбаум, вы очень любезны».
— Мам, я серьезно! — возмутился я. Что-то застряло у меня в горле, и я не сразу проглотил это «господин Грюнбаум». Но сейчас не до того. — Что бы ты сделала?
— Я бы двинулась в центр. Верно?
— Точно! — сказал я, подошел вплотную к ней и слегка повернулся, отрезая ей путь влево. — Иди же.
— Идти?
— Да, давай!
Он снова засеменила этими странными шажками, и тогда я, в точности как в игре, проворно нырнул вперед, грохнулся во весь рост, а левую ногу вытянул как можно дальше.
— Миша! — вскрикнула мама, споткнувшись о мою ногу, и бухнулась на колени — еле успела упереться одной рукой в землю, а то бы растянулась плашмя. — Скажи, пожалуйста, — пробормотала она, стоя на коленях и слегка постанывая, — с ума ты, что ли, сошел?
— Прости.
Она встала, раскрасневшись, и отряхнула грязь с руки.
— Если это платье… если эта тряпка порвется, у меня останется всего одно.
— Прости, — повторил я и сел на скамейку. — Пожалуйста.
Мама села рядом, поправила волосы.
— Значит, после того как ты поставил подножку бедняге Отто…
— Но в том-то и дело, — перебил я. — Это была не подножка. Это совершенно законный подкат. Я отобрал мяч. Выкатил его прямо из-под Отто. Он думал, что обошел меня, а на самом деле это я его провел.
Я будто слышал вновь, как заорали наши болельщики, слышал, как ухнул Феликс, ринувшись за мячом, как Пудлина окликал брата, который несся к вражеским воротам, а главное — идеальный звук точного удара по мячу, когда Пудлина пробил по воротам.
— И мы сравняли счет: два — два.
— Ты забил? Ты не говорил мне, что забил гол. Это замечательно, Миша!
— Не я. Забил Пудлина. А я добыл мяч. Переломил ход игры!
— Замечательно! — повторила мама и пожала мне руку, но я видел: она почти ничего не поняла.
Оно и неудивительно. Мама не разбирается в футболе. Ну и что? Это ведь действительно был переломный момент. После игры, после того как Эрих с углового вывел нас вперед, после того как Коко опять в невероятном прыжке спас ворота, после того как мы все спели «Рим, рим, рим, темпо нешарим!» столько раз и так громко, что я испугался, как бы глотку не порвать, после всего этого Франта подошел ко мне, отвел в сторону, положил руки мне на плечи и сказал:
— Миша, ты просто гений! Я был уверен, что ты сплоховал. Спроси Гриззли, что я сказал в тот момент. Впрочем, лучше не надо. Я голову был готов тебе оторвать и вдруг увидел самую красивую контратаку в моей жизни. Ты переломил игру, Миша. — Он ткнул пальцем мне в грудь. — Ты решил исход матча. Если бы в тот момент они забили, было бы три — один, и мы вряд ли сумели бы сравнять счет. Что я тебе говорил? Пусть ты забиваешь один гол за весь сезон, все же ты сыграл ключевую роль в матче за первое место!
Я обернулся к маме. Она сидела с закрытыми глазами.
— Мама!
Она рывком выпрямилась и широко раскрыла глаза.
— Извини. Извини. Значит, счет два — два. Ты отнял мяч.
— Ладно, всё, — сказал я.
— Но я хочу дослушать.
— Все в порядке. — Я встал со скамьи. — Завтра дорасскажу. Мне пора.
— Пора? — переспросила она. — Зайди на минутку в корпус.
— Правда пора. Франта…
— Думаю, ты не пожалеешь, если зайдешь, Миша, — сказала мама. — У меня для тебя сюрприз.
Внутри тише, чем обычно. Должно быть, все на улице, где не так душно. Разве что с десяток женщин остались в комнате.
— Садись, садись! — велела мне мама, подведя к нарам в углу. Они с Мариэттой недавно сменили место.
— А где Мариэтта?
— Сказала, что пойдет к Ганне, — ответила мама, посмеиваясь. — Неразлучная парочка.
Она сунула руку под нары и вытащила пакет размером примерно с половину обувной коробки.
— Что это?
— Помнишь Макса и Розу Кляйн?
Я покачал головой.
— Макс много лет работал с твоим папой.
Тут мама запнулась, словно забыла, что хотела мне сказать.
— И? — поторопил я.
— Макс и Роза. Они много раз бывали у нас дома. Ты их видел, конечно же. — Она утерла пот со лба. — Ну и вот, теперь они в Португалии. Там живет брат Розы. Они выбрались еще в 1940-м. А теперь она прислала нам посылку.
Мама сунула руку в этот пакет и достала консервную банку — плоскую и совсем маленькую.
— Сардины? — вскрикнул я.
Мама кивнула и улыбнулась. Я потянулся рукой к банке.
— Погоди, Миша, — остановила меня мама. — Банка только одна. А ты знаешь, как твоя сестра их любит.
Еще бы не знать. Дома, в Голешовице, мы частенько сражались за сардины. Это у нас была главная причина раздоров, и еще горбушка, хрустящий краешек свежего батона. Только мама принесет домой хлеб, еще и покупки разобрать не успеет, а мы уже спорим, кому достанется горбушка. Разумеется, у батона два конца, но мама не разрешала отрезать вторую горбушку, пока мы все не доберемся до нее естественным путем. А что может быть вкуснее, чем положить на горбушку маслянистую, жирную сардинку? Ничего нет вкуснее.
— Ладно, ладно, — заторопился я, отбирая у мамы банку. — Открыть можно?
— Конечно.
Я оторвал от края банки крошечный ключик и принялся накручивать на него тонкую металлическую крышку. Показались концы четырех сардинок — две головы и два хвоста. Здоровенные сардинки, серебристые шкурки сияют сквозь масло. Я обожаю как раз такие, крупные. Некоторые ребята считают странным, что я без ума от сардин, но я их так люблю, что даже не пытаюсь это скрывать.
Мама наклонилась надо мной, пересчитала.
— Две тебе, две Мариэтте, хорошо?
Я кивнул и продолжал медленно отворачивать крышку. Согнулся всем телом над банкой, потому что мне казалось — все женщины в комнате чуют то, что я чую, этот насыщенный рыбный аромат. Три года, наверное, прошло с тех пор, как я в последний раз ел сардинку. Я думал, мама пошлет меня вымыть руки, или взять тарелку, или что-то еще: дома, в Праге, прежде чем угоститься сардинкой, нужно было все это исполнить. Но в Терезине, кажется, другие правила. Когда я открыл банку до конца и поднял голову, мамы рядом уже не было. Я огляделся. Мама ушла в дальний конец комнаты и там о чем-то разговаривала с тетей Луизой — тетя зашла в гости. Жила она на третьем этаже.
Я окунул в банку большой и указательный палец и выловил одну из лежавших в середке рыбин. Тут же ее отпустил и принялся слизывать масло с кончиков пальцев. Невероятно вкусно. Целый стакан выпить бы мог, честное слово. Затем я еще раз выловил сардинку, запрокинул голову и забросил рыбину в рот. Оказалось, она еще вкуснее, чем мне помнилось. Наверное, потому что это настоящая еда. Просто рыба, самая настоящая рыба. А не водянистый суп, не ломтик безвкусного хлеба, не жидкое картофельное пюре без масла и соли. Моя глотка — словно растение, которое сто лет не поливали, растение, которое неделями жарилось на раскаленном солнце. Я эту сардину даже не разжевал, я всосал ее в себя одним глотком. Во всяком случае, так мне показалось. Я отодвинул банку подальше. Теперь на мою долю осталась только одна сардинка. Нельзя торопиться, а то скоро не останется ни одной. Сколько я могу съесть? Если бы банки сардин нагромоздили передо мной до потолка — сколько бы я проглотил, прежде чем сказать, что больше не хочу? Сто? Триста? Тысячу?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: