Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Название:Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский дом «Самокат»
- Год:2020
- Город:М.
- ISBN:9785001670322
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте краткое содержание
Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Знаете, — заговорил Франта, — у меня был двоюродный брат Саша. На девять лет меня старше. Он жил в Праге, а я в Брно, так что виделись мы нечасто, но при встрече я всегда думал: «О, Саша такой взрослый». Одно из первых моих воспоминаний — его бар-мицва [11]. Для меня тогда особой разницы не было, тринадцать лет ему или двадцать пять, — большой! А когда мы играли в футбол, мне казалось, я играю с членом национальной сборной. Потом и у меня была бар-мицва, а он произносил речь, как старший в поколении. Как взрослый. Мой старший брат Саша.
Но знаете, когда мы увиделись в последний раз, в 1939 году, я впервые подумал: он всего на девять лет старше меня. Всего. Потому что к тому времени я тоже стал взрослым. И эта разница в возрасте уже не имела особого значения.
Франта поднялся и обошел стол.
— Скоро и вы станете взрослыми. Все вы. Скоро мы будем на равных. Через несколько лет — представьте, вы идете по улице, на работу, небось и с галстуком на шее. Вы будете носить галстук, не смейтесь, это ждет даже лучших из нас. Идете и встречаете своего старого друга Франту. И мы решаем выпить по пивку. — Франта похлопал меня по плечу. Хоть бы не убирал свою руку, никогда. — Выпить по пивку, как полагается взрослым мужчинам, приятелям.
— Пиво противное, — сказал Кикина.
— Эта комната называется комнатой мальчиков, — продолжал Франта. — Но вы не мальчики, уже нет. За последние годы вы перестали быть детьми. Нацисты украли у вас годы вашего детства. Теперь вы уже мужчины, и вы знаете это. Вы мужчины и будете мужчинами, даже когда я уеду. Я всего лишь один из нешарим, а нешарим — гораздо больше, чем тот или иной человек. Нужно только поддерживать друг друга и помнить, как у нас принято поступать. Вот и все. Вы справитесь без меня, слышите? И, кстати говоря, — глаза Франты расширились и он сделал глубокий вдох, — драться подушками тоже не забывайте. Хоть вы теперь и взрослые.
Он подошел к лестнице и вскарабкался на верхние нары.
— Вот вы все передо мной, нешарим, — сказал он и откашлялся. Все молчали, пока Франта не заговорил снова. Глаза его покраснели. — Я люблю вас всех. Как родных братьев. Всех до единого. Обещайте, что будете об этом помнить. Обещайте мне.
Все замерли. Некоторые из нас еще плакали, но уже немногие.
— Франта, — заговорил наконец Феликс. — А твой двоюродный брат Саша… он здесь? В Терезине?
Франта не ответил. Он закусил щеку и несколько раз моргнул.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим, — прошептал он.
Прошептал так тихо, что я не сразу разобрал, пока Франта не прошептал во второй раз, так же тихо:
— Рим, рим, рим, темпо нешарим.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим, — несколько голосов присоединились к нему.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим, — подхватил и я. Наш шепот по-прежнему едва слышен.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим, — повторяют уже все, но шепотом. И почему-то шепотом эти слова звучат еще мощнее, чем прежде. Мощнее, чем даже в тот день, когда мы орали их во всю глотку, выиграв футбольный чемпионат.
Я закрываю глаза и слышу, как все вокруг повторяют, каждый в отдельности и все вместе, наши голоса сливаются, но все же не теряются в хоре:
— Рим, рим, рим, темпо нешарим.
Кикина, Пудлина, Павел, Брена, Карп.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим.
Шпулька, Феликс, Педро, Эрих, Экстрабурт, Кали.
— Рим, рим, рим, темпо нешарим.
Гриззли, Паик, Густав, Крыса, Франта и я. И мы уже кричим:
— Рим, рим, рим, темпо…
Громкий стук прервал нас. Это дверь ударилась о стену. Я открываю глаза. Эрих, с красными, мокрыми от слез щеками, гневно щурясь, орет:
— Так нечестно! Нечестно, нечестно, нечестно!
Франте пришлось уйти, ему с кем-то надо было поговорить. Без него в комнате слишком грустно, так что я пошел в Дрезденский корпус повидаться с мамой и Мариэттой. Терезин казался одновременно и заброшенным, и полным суеты. Люди носились во все стороны, только никто ни с кем не разговаривал, даже не смотрели друг на друга.
— Извините, — обратился я к женщине, которую, кажется, здесь встречал, но имени ее не запомнил. — Вы не знаете, где моя мама?
— Наверху, — сказала она, ткнув пальцем. — Я видела, как она пошла туда за твоей сестрой. На чердак.
— На чердак? — удивился я. — Зачем?
Но женщина вместо ответа объяснила мне, как туда подняться.
Еще на лестнице, на верхних ступеньках, я услышал, как кто-то громко, во весь голос, орет:
— Ни за что! Положи его на место!
Неужели мама?
— Отстань от меня!
Теперь Мариэтта. Совершенно точно.
Я замер на месте — не потому, что захотел спрятаться, но уж очень меня эти голоса напугали. Никогда не слышал, чтобы мама или сестра так злились.
— Я не допущу! — кричала мама. — Ты меня слышишь? Ни в коем случае.
— Ты меня не остановишь!
После этого обе они замолчали. Я слышал только тяжелое дыхание, стоны, глухие удары — несколько раз. Поднялся на последнюю ступеньку и повернул, чтобы попасть на главный чердак. Мама и Мариэтта распростерлись на полу. Мама вцепилась в чемодан, Мариэтта пытается его отобрать. Вокруг целые горы чемоданов, ими завален почти весь чердак. Несколько сотен по меньшей мере, аккуратными столбиками от пола до потолка.
— Отдай! — вопила Мариэтта. — Это мой чемодан! Отдай!
— Что происходит? — спросил я.
Обе они оглянулись на меня так, словно я застиг их за чем-то неприличным. На миг мне даже показалось, что мама тут я, а они — дети.
— Из-за чего вы деретесь?
Мама поправила волосы, встала, разгладила на себе платье. Мариэтта ринулась к чемодану. Мама успела его перехватить.
— Все в порядке, Миша, — сказала она. — Иди в комнату. Я скоро приду. Расскажешь мне, как прошел день.
— Зачем Мариэтте чемодан? Куда она собралась? Транспорт ведь только для мужчин.
— Она никуда не едет, — ответила мама очень спокойно, но каким-то странным голосом.
Тут подскочила Мариэтта и выхватила у нее чемодан.
— Я еду с Густавом! — заявила она и двинулась в мою сторону.
— Останови ее! — приказала мама. — Останови ее, Миша, пожалуйста.
— Погоди, Мариэтта, погоди! — сказал я, поднимая руки. — Что ты делаешь? О чем спор?
Мариэтта уже прошла мимо, но остановилась и, не оборачиваясь, ответила:
— Густава отправляют с этим транспортом, и я вызовусь ехать с ним.
— Мариэтта! — сказала мама и заплакала. — Мариэтта! Прошу тебя… умоляю…
Мариэтта молчала. Я подыскивал слова, но не мог найти и боялся ляпнуть что-нибудь — тогда она уйдет. А мама плакала, хотя и старалась стоять прямо, во весь рост, и лицо сделать такое, будто она не плачет.
— Я люблю его, — все так же стоя к нам спиной, сказала Мариэтта. — Я хочу быть с ним. Я сама вызовусь. И точка.
— А как же… мы? — спросил я.
Я видел, как плечи Мариэтты поднимаются и опускаются с каждым вздохом.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: