Светлана Шелехова - Приключения Шуры

Тут ей удалось схитрить. Зубков стоял, гневно взирая на девчонку, а позади зияло подполье. Шура неожиданно толкнула жулика обеими руками в коленки — он резко отпрянул и оступился.

Провалился по грудь, задержался на руках и начал выкарабкиваться обратно. А Шура вскочила, схватила ведро и выплеснула воду ему на голову.

Внезапный холодный душ на некоторое время может сломить сопротивление любого человека, обескуражить его. Зубков беспомощно взмахнул руками и ухнул под пол.

Шура захлопнула крышку, села на нее.

Снизу понеслись проклятия, трехэтажная отборная ругань. Зубков в ярости тряс крышку, пытался открыть ее.

— Не дури, не дури… Слышишь?

— Слышу, Зубков. Подождешь, не велик барин. Придут хозяева — откроют…

Услышав свою фамилию, Зубков утроил натиск. Шура, не сходя с крышки, перетащила на нее кухонный стол, на него составила все, до чего можно было дотянуться руками: скамью, огромный розан в тяжелом горшке и даже утюг с печки. Крышка перестала подниматься. Теперь Зубков колотил по ней чем-то твердым. В паузах между, ударами слышались всхлипывания, будто девчонка плакала навзрыд. Отчаявшись пробудить сочувствие слезами, Зубков стал ругаться:

— Проклятая, попадешься ты мне на узенькой дорожке, попадешься!.. Открывай немедленно, дура!

Шура ждала хозяев дома, но никто не появлялся. Ей стало не по себе. Она девчонка! Да, да, девчонка! Окончилось ее мальчишество. Сейчас кто-нибудь придет и будет расспрашивать ее, зачем она здесь, кто такая? Став мальчишкой, Шура сделала впервые в жизни нечто примечательное, героическое — поймала вора на месте преступления. Но сделала она это в своем настоящем обличье, в обличье девушки.

Эти мысли внесли в душу такое смятение, что Шура, так и не дождавшись хозяев дома, убежала.

День клонился к ночи. Улицы заводского района стали многолюдными. Засверкали гроздья белых электрических шаров на чугунных столбах… Окна в домах зажглись разноцветными огнями, бросая желтый, зеленый, розовый, голубой свет на бронзовую листву деревьев в газонах. А Шура выбирала дорожку потемнее: вдруг встретятся ребята из группы кузнецов и увидят своего Шурку Белых в девичьем платьице. Идти к бабушке и Марье Дмитриевне тоже нельзя: надо дождаться, пока старушки лягут спать, погасят свет. Шура бродила, мерзла: осенние вечера прохладны. Все неотступнее и неотступнее преследовала ее мысль: «Зачем я стала парнем?»

Но вскоре она отбросила эти рассуждения. Надо же как-то сообщить, что в доме номер двадцать два, на окраинной улице, сидит пойманный воришка.

Пойти заявить в милицию? Нет! Там придется назвать себя, а она — в девичьем платье.

Шура начала искать патруль комсомольцев своего ремесленного училища — бригаду помощи милиции, она знала их всех в лицо. Ей повезло. Нашла довольно быстро. Рассказала, объяснила. Ребята из группы токарей и не подумали, что это Белых, из кузнецов: стало совсем темно, и говорила Шура все еще шепотом:

— Скорее, скорее! А то хозяева вернутся — испугаться могут.

— Да кто вы, девушка?

— Из вашего… то есть нашего ремесленного училища… Ой… Да скорей идите, ребята, скорей!.. Номер двадцать два…

В заводском районе примечательные вести облетают всех с быстротою радиоволн. Идет, например, человек на работу, узнал какую-нибудь новость, рассказал в цехе товарищам. Те в это время сдали смену и отправились по домам, рассказали женам. И пошло, и пошло…

Не подумайте, что в рабочих районах Свердловска живут сплетники. Нет, граждане наши разговорчивы в меру. Но тут всегда действует определенный закон чисел. Подсчитайте. Один рассказал, например, троим. Каждый из трех — трем другим. Девять? Каждый из девяти — трем другим, да еще плюс осведомленные прежде. Через полтора часа число узнавших новость будет уже четырехзначным, через два — пятизначным…

Математика утверждает, что для устного распространения интересной новости в районе с пятидесятитысячным населением надо два — два с половиной часа. За этот срок ее будут знать все поголовно.

Немудрено, что, когда Шура вернулась домой, Марья Даниловна и бабушка, погасив свет, лежали в постелях и обсуждали именно эту облетевшую всех новость — о том, как поймали в подполье воришку. Шура вошла, потихоньку разделась, вытащила гимнастерку и брюки, спрятала платье, устроилась в своем уголке на сундуке и с удовольствием слушала, как и что было после нее в доме двадцать два, на окраинной улице.

Комсомольский патруль с милиционером подоспел к месту происшествия как раз тогда, когда домой вернулись хозяева. Они всполошились, увидев разгром на кухне, и сразу обнаружили, что из комнат похищены ценные мелкие вещи. Тогда якобы комсомольский патруль говорит:

— Не беспокойтесь. Наша бригада помощи милиции знает все! Мы заблаговременно командировали на место преступления самую храбрую в нашем ремесленном училище девушку, она хитростью заманила преступника в подполье. Вот он.

Так рассказывала Марья Даниловна — «знаток преступного мира». Она говорила:

— Замурованный в подполье вместе с награбленным имуществом, крупнейший вор-рецидивист сразу во всем признался. Девушка из ремесленного училища будет награждена медалью «За отвагу». У грабителя, несомненно, были сообщники. Милиция их сейчас усиленно разыскивает. С собаками.

Потом бабушка с Марьей Даниловной долго сетовали на то, что молодежь нынче легко поддается дурным влияниям, что вся беда в легкой жизни: парни и девушки не знают, почем фунт лиха, что раньше человек к двадцати пяти годам покупал первый в жизни костюм, до этого ходил в отцовских обносках. А теперь в восемнадцать лет ему дают полное обмундирование, обучают специальности, и он зарабатывает себе не только на хлеб, но и на хлеб с маслом.

Усталая после всего пережитого за вечер, Шура быстро заснула, согревшись под теплым одеялом, и не дослушала старушечьих брюзжаний. А Марья Даниловна, несколько раз окликнув спящую Шуру и не получив ответа, начала ворчать на бабушку:

— Смотри, Олюшка, внук-то твой тоже, должно, уже связался с какой-нибудь компанией. Приходит поздно, валится в постель, как убитый. Чем он занимается? Ты ведь будешь за него в ответе, когда милиция придет. У Шурки есть подозрительные замашки, коли говорить, как в умных-то книгах пишется, криминальный фактор имеется в полной дефектации…

Ольга Михайловна, вопреки нашептываниям неугомонной подружки, была довольна Шурой. Внук — не гляди, что парень — успевал и стирать, и полы мыть, и посуду, штопал себе носки. Не доставлял он бабушке никакого беспокойства, наоборот, облегчал ее жизнь. А Марья Даниловна сердилась и обижалась. Не могла она простить парню вечерней шутки, когда он ни за что, ни про что сгонял ее, старуху, в третий подъезд, где никакого происшествия и в помине не было, где никто уже с месяц даже по трое не собирался.