Михаил Коршунов - Наша компания [сборник рассказов]

Толя не мог сдержать досады:

— У-у... Опять овсянка! Не хочу! — он надулся, дернул носом, и у него пропало всякое приличное настроение.

— Кто это сказал, что не хочет каши? — спросил отец.

Толя молчал.

— Или мне послышалось?

— Я сказал, — негромко ответил, наконец, Толя.

Симка завтракал сегодня молочным киселем. Толя даже не повернул голову в его сторону, когда Симка потянулся за сахарницей, чтобы еще подсластить кисель.

— Не знал я, — помолчав, сказал отец, — что мой старший сын такой разборчивый. Я воевал и думал: растет он настоящим крепким парнем. В армию служить пойдет. В армии все солдаты равны. Едят из одного котла, курят один табак, когда придется — одной шинелью вдвоем укрываются. И вся их сила в дружбе, в коллективе. Симка, а ну пойди принеси мне из кухни котелок, с которым я с фронта приехал. Такой зеленый, высокий, с крышкой.

— Не трогай ты его. Пускай сидит, — попробовала мама удержать Симку. — Я сама принесу.

Но Симка заупрямился, захныкал:

— Нет я, нет я. Я знаю котелок. — Он торопливо съехал со стула, побежал и принес.

— Вот когда я служил в армии, я полный этот котелок съедал каши и был здоровый и сильный.

— Не верим, не верим! — захлопал ложкой по киселю Симка и засунул ложку в рот. — Ты сейчас съешь.

— Сейчас каши не хватит. А завтра съем.

Толя размешивал свою кашу. Надутое выражение у него на лице сменилось сосредоточенной серьезностью.

— На фронте очень важно, чтобы бойцы были сыты. И ничего им не надо, была бы добрая каша. Повара у нас в полку говорили: «Ел солдат щи с овсянкой долго; положил ложку, распоясался, перевел дух, да и начал снова». Хорошие были повара, гвардейцы. Медалями их наградили.

— Боевыми медалями? — недоверчиво переспросил Толя.

— Да. Боевыми медалями.

— Как это?

— А очень просто. Варили они кашу недалеко от передовой линии, где шел бой. Немцы укрепления построили, залезли в них, и никак их оттуда не выцарапать. Много дней бойцы всухомятку ели, некогда было обедами заниматься. Но тут выдалось короткое затишье, и решил командир полка угостить солдат горячей кашей.

Братья с увлечением слушали отца.

— А к немцам подошло подкрепление. Навалились они на нас после затишья, и удалось им подобраться к нашей кухне. Начали они ее из автоматов обстреливать. А повара и отбиваются и обед варят. Один из них присел у котла с топором. И как пуля пробивала котел, он в дырку деревянный колышек вгонял, чтобы каша не вытекала. Торопились повара бойцов накормить, и ничего им помешать не могло. Вот какие отважные люди! Конечно, такие люди в детстве не лакомились одними киселями.

Симка обиженно заморгал и осторожно попробовал потянуть к себе Толину тарелку, стараясь вместо нее подставить ему кисель. Но Толя, крепко ухватившись за свою кашу, спросил у отца:

— А дальше?

— Дальше подоспели мы на помощь, отогнали немцев. Кашевары нам улыбаются: «В самый раз вы, — говорят, — помогли. А то через немцев кашу нельзя было помешать. Боялись — подгорит». А потом разбили мы немцев...

— На все корки! Да, па? — закричал Симка и вытащил изо рта ложку.

— Да! На все корки разбили и сели за обед. Ели и лихих поваров похваливали. Вкусная у них вышла каша, геройская.

— Хочу каши, — коротко сказал Симка.

Мама засмеялась:

— Симка, ты же раньше не хотел.

— Нет, хотел. Я после киселя хотел, чуть-чуть, — и Симка упрямо закрутил головой и забарабанил пятками по стулу.

Мама положила ему в блюдце немного каши.

На следующий день, когда папа пришел с работы на обед, в квартире было шумно.

— Дозорные ловят диверсантов, — объяснила отцу мама.

Толя был с автоматом, а Симка в шлеме, свернутом из маминого плаката: «Давать витамины два раза в день».

За обедом братья едва не перессорились. Оба хотели обедать из папиного котелка. И, наверное бы, перессорились, если бы Симка неожиданно не вспомнил:

— Папа, ты вчера обещал съесть полный котелок каши. Покажи!

Папа начал было отпираться, но Симку и Толю не проведешь. Весь огонь своей ссоры они перенесли на отца, и он согласился. За папу не заступилась даже мама.

Долгое время я не мог сочинить для стенгазеты фельетон, придумать карикатуру или, как говорит наш главный редактор Толя Смирнов, «вскрыть в ком-нибудь пережиток прошлого и пристыдить юмором». Что такое «пережиток прошлого», я сейчас объясню. Вот, к примеру, взять жадность, или там зазнайство, или еще что-нибудь в этом роде — все это и будут эти самые пережитки прошлого.

Ну и вот, разыскиваю это я по лагерю кого-нибудь с пережитками для очередного номера, как вдруг выясняется, что в члене нашего же звена, в Тимке Клюковкине, сразу засело их несколько.

Однажды на вечерней линейке старшая пионервожатая Лена объявляет, что к Всесоюзному дню физкультурника будет проведен кросс с полосой препятствий. А Тимка Клюковкин стоит в строю и раздумывает примерно так: «Вот если бы в шашки с кем сыграть, а то полоса препятствий — бревно, забор, через канавы там перепрыгивать. А я, может, совсем и не способный к этой полосе препятствий! У меня и ноги короткие, и руки короткие, и сам я весь короткий. Заставят бежать — прибегу последним, и ладно...» Если бы вы когда-нибудь видели Тимку Клюковкина и его вечно постный нос, вы бы тоже были уверены, что Тимка только так и мог подумать.

Лена разъяснила, что победителем кросса будет не кто-нибудь один, а целое звено. А время на финише будет засекаться не по первому бегуну из звена, а по последнему и что на протяжении всего кросса можно будет оказывать друг другу помощь. Услышав все это, Тимка испугался. Но испугался он по-хорошему, можно сказать как патриот, без всяких еще пережитков. Ведь если он, Тимка Клюковкин, прибежит самым последним, то и все его звено тоже очутится на самом последнем месте! И Тимка принял тайное решение: тренироваться к кроссу в одиночку. В этом выразился первый Тимкин пережиток, а именно — индивидуализм.

Самым сложным на полосе препятствий Тимка считал для себя забор. Ну как через него перебраться, если он метра в два высотой и собран из плотно подогнанных досок? Для Тимки перелезть через такой забор, конечно, сложно, а остальным ребятам, которые много тренировались, «взять» эту преграду не составляло особого труда. Да и по бревну Тимка тоже не мог как следует пройти: доберется до середины бревна, и тут в ногах у него начинается дрожание и весь он как-то вихляет, болтает руками — и кувырк на землю.

Итак, принял Тимка решение тренироваться в одиночку. Встал он рано утром и пошел на спортплощадку. Сперва взобрался Тимка на бревно. Попытался по нему пройти — ничего не выходит, валится с бревна, да и только. Разозлился Тимка, плюнул на бревно и пошел примеряться к забору. Примерялся он к забору, примерялся, пробовал перелезть через него и спереди и сзади — ну, никак не получается!