Анатолий Евтушенко - Тайна Змеиной пещеры [Повесть]

Давным-давно, когда Красная Армия прогоняла с советской земли басмачей, белых, панов и баев, в горах Киргизии появилась банда Ашир-бея. Она налетала на наши заставы, чинила расправу над комитетчиками, грабила и убивала. И был у Ашир-бея в подручных белый поручик Исков. Через него Ашир-бей вел переговоры с англичанами и допрашивал попавших к нему в плен наших бойцов. Ашир-бей и поручик состязались в жестокости и жадности. Чем больше золота скапливалось у них в притороченных к седлам мешках, тем меньше они доверяли друг другу.

Наши бойцы разбили банду Ашир-бея, но самого предводителя схватить не удалось. Вместе с ним скрылся в горах и поручик Исков. Следы их смыло дождями, ветер развеял с годами даже память о них. Так бы и забылось все, да только суждено было по-другому.

Прошло немало лет, и вот однажды заплутавшийся в горах охотник киргиз забрел от дождя и холода в пещеру. Его глазам предстала такая картина. В углублении возле стенки он увидел скелет человека, рука которого сжимала рукоятку кинжала.

Охотник зажег спичку и прочитал на стенке слово, нацарапанное ножом.

«Уркум, уркум», — повторял про себя охотник, но понять что бы это значило, не мог. Затем он нашел кожаный планшет с запиской. Это был планшет поручика Искова, а написал он перед смертью такие слова: «Меня убил Ашир-бей. Я умираю. Вокруг ползают змеи. Но главный змей уполз, истекая кровью. Ему ничего не досталось. Кто разгадает тайну „уркум“, тот унаследует многое».

Антон и Васька невольно придвинулись к Яшке. Васька шевельнул пересохшими губами, с трудом проглотил слюну, изумленно спросил:

— И ты был в этой пещере, Яшка?

— С пацанами. Они жгли паклю, а я из самопала отпугивал змей. Это было осенью, и змеи были совсем не страшными. Они дремали, сплетенные в клубки. Я переступил через протянутую руку Искова и при свете факела прочитал это самое слово. Мне очень хотелось разгадать тайну поручика, но ничего путного в голову не шло.

Я прочитал загадочное слово с конца. Получилось «мукру». Разгадки все равно не было. Тогда я достал из кармана нож и рядом со словом Искова нацарапал свое. Получилось «уркум-мукру». Мне показалось, что теперь тайна загадочной надписи принадлежит нам двоим.

В тот день мы с пацанами домой не вернулись, разожгли костер и сидели возле него до утра.

— Это и все? — спросил Антон. — Так и не разгадали этого слова?

— Не разгадали. — Яшка вздохнул. И вздох его лучше слов говорил о том, что неразгаданная тайна не дает ему покоя до сих пор.

— А что же Ашир-бей? Его не нашли? — Допытывался Васька, горячо дыша в самое ухо Яшки.

Антон уточнил:

— Исков написал, что Ашир-бей уполз, истекая кровью.

Яшка, выпростав из-под себя затекшие ноги, добавил:

— Этот змей уполз далеко, аж за границу. Спустя некоторое время наши пограничники задержали, понимаешь, лазутчика. В перестрелке он был смертельно ранен. От него ничего не узнали. В бреду лазутчик повторял имя Ашир-бея и все говорил о каком-то ржавом камне. Вот и все. Ту пещеру называют Змеиной, а эту?

Перед лицами ребят вспыхнула спичка, и Яшка, подняв сухой корешок, одним разом нацарапал на стенке пещеры два слова: «уркум-мукру». Спичка, догорая, жгла Яшке кончики пальцев, но он не бросал ее. Как будто огонек забавлял его и только.

Антон и Васька переглянулись. Ах, этот Яшка! Мало ему, что ребята и без того старались не дышать, увлеченные рассказом. Так он еще показал им, что не боится огня. Попробуй не поверь, что он бродил среди змей в темной пещере. Ее, поди, и взрослые обходят стороной. А он, слободской сорванец, полез, чтоб разгадать тайну. Смелости у Яшки на десятерых самых отчаянных. Такой он, их друг.

Но тут Яшка встрепенулся, легко выпорхнул из пещеры и из темноты сказал:

— Покеда, не поминайте лихом. Засиделся я тут у вас, мать, понимаешь, будет ворчать.

Ребята выскочили к Яшке, но его уже не было.

Только сучья треском своим подсказали направление, куда он побежал. Ищите ветра в поле!

Антон оглянулся на темное отверстие пещеры и от неожиданности присел. Ему показалось, что все вокруг страшно изменилось. И этот обрывистый берег, и смутное очертание Самары и те дальние, выползшие из-за горизонта тучи, — все стало каким-то не здешним, неведомым.

— Антон, — Васька толкнул друга локтем, — страшно.

— И ничего не страшно, — соврал Антон и первым полез в пещеру.

Чем ближе к рассвету, чем больше новых звуков возникало над рекой, то тут, то там, тем сильнее холодило ребячьи души. Антон продолжал храбриться, но выходило это у него не убедительно. Робость брала свое.

То зубы щелкнут невпопад, то холодок ежиком прокатится по спине. Казалось, что рассвет никогда больше не наступит.

Еще теснее, закрыв глаза, прижались ребята друг к другу. А когда решились взглянуть на реку, уже совсем рассвело. И тишина такая кругом — слышно, как в ушах звенит. На воде спокойно-преспокойно. Круги еле заметно расходятся, пересекают друг друга, ломаются и возникают снова. У прибрежья водяные пауки наперегонки бегают. На реке уже разгулялось утро, а в камышах еще прячутся сумерки. Засели там до вечера, до захода солнца, чтоб снова выйти из укрытия и заполнить собой все окрест.

Антон повел плечами, попробовал сбросить озноб — не получается, под рубашку забрался.

— Закурить бы, согреться, — предложил он.

— Давай, — согласился Васька. — На одну закрутку наберется.

— У тебя какой табак? Не махорка ли?

— Щавель конский.

— Ну его, горчит больно. Пошли смотреть сетку. Если ничего не поймалось, больше здесь ставить не будем.

Антон вылез из пещеры, потянулся.

— На зарядку становись, — невнятно, с дрожью в голосе скомандовал он и замахал произвольно руками. — Чтобы тело и душа…

Васька последовал его примеру.

Снасти в воде не оказалось. Ребята обнаружили измятые камыши и мокрый след на противоположном берегу. Какое-то чудо-юдо преследует их вторую ночь подряд.

Антон снова предложил закурить. С горя. Свернул, прикурил. Васька посмотрел на него с нескрываемой завистью. Он еще не научился глотать дым так, как Антон. Чтоб не закашляться и обратно не выпустить. У Антона, по мнению Васьки, выходило просто здорово.

— Ты не дыши дымом, — поделился опытом явно польщенный Антон. — Вредно им дышать. Ты его глотай. Наглотаешься, тепло сразу внутри станет.

— А потом куда же он девается? — недоумевал Васька.

— Тебе то что? Не все равно что ли? Куда захочет, туда и девается, — успокоил его Антон.

Засеребрилась подернутая зыбью река. На прибрежный песок упали лучи поднявшегося над камышом солнца. Но утро не радовало. Пропавшая сетка не шла из головы.

Допустить, что сетку забрал кто-нибудь из ребят, было почти невозможно. Кто мог на такое решиться? Да еще в таком нелюдимом месте! И следы, отпечатавшиеся на песке, сильно смущали — в локоть длиной.