Владимир Файнберг - Свет на вулкане

— Ох, красно говоришь, Мая, — грустно сказал Ковынев, поднимаясь с койки. — Только жалко мне вас. Трудно вам будет в жизни.

— Еще как! — сказал вдогонку человек в пенсне. — Наплачется. Да жизнь, она не таких обламывала.

Тот, третий, промолчал.

— Все собрались? — спросил Ковынев, выходя вслед за Маей на крыльцо.

— Палыча, капитана «Космонавта», нет, — ответил один из собравшихся перед штабом капитанов.

— «Космонавт», товарищи, с сегодняшнего дня — экспериментальное судно и в настоящее время находится в рейсе… Эй, студентка, постой! — крикнул он вслед Мае. — А ты, собственно, зачем приходила?

В отличие от Майки, Ирина не находила никакого удовольствия в том, чтоб торчать часами на палубе и глядеть на совершенно пустое море.

В отведенной ей каюте первого штурмана было тепло и уютно, из чуть приоткрытого иллюминатора лился скупой свет.

Ирина поставила чемодан рядом с собой на койку, вынула кофточку, брюки, домашние туфли. С удовольствием переоделась. Потом извлекла умывальные принадлежности, положила на стол вместе с маминым, московским еще, махровым полотенцем и блаженно завалилась на койку в любимой позе — закинула ногу на ногу.

Умыться. Потом выспаться, чтобы к ночному лову быть свежей. До сих пор она только однажды, год назад, была на лове сайры — на малом рыболовном траулере МРТ. Но, собственно говоря, лова тогда не получилось — сайры почти не было всю неделю. Сейчас предстоял ответственнейший, азартный эксперимент. Три года работы многих людей. Командировали ее, потому что давно просилась, потому что заслужила, черт возьми, — просиживала над расчетами все вечера, чтоб только не тащиться домой… И просто потому, что ее любили. За что? За красоту? Наверно. А больше — за кажущуюся бесшабашность, легкость…

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала Ирина, сев на койку и кинув полотенце через плечо.

Дверь приоткрылась. На пороге возник коренастый паренек в синем берете и белой куртке с «молнией». В руке его была гитара.

— Извиняюсь, — сказал он, неожиданно садясь на койку в ногах Ирины. — Вы меня, случайно, не помните?

— Нет, — ответила Ирина и на всякий случай отодвинулась подальше.

— Как же так?! Вместе помидоры покупали. Вы еще с подружкой были, маленькая такая…

— Действительно, покупала. Но вас не помню.

— А я сзади в очереди стоял.

— Ну и что?

— Меня Вадимом зовут, — сказал паренек, ударил вдруг по струнам и пропел:

Это я сам сочинил, — добавил паренек и быстро спросил: — А вы, случайно, не замужем?

— А в чем дело? — улыбнулась Ирина.

— Жизнь моя сложилась так, — возвышенно начал парень, придвигаясь еще ближе, — что я до сих пор не встретил еще своего идеала…

— Такова уж наша судьба, Вадим, — сказала Ирина и услышала стук в дверь. — Войдите!

В каюту сначала заглянул, а потом вошел человек в морской парадной форме. Это был штурман — хозяин каюты.

— Прошу извинить. Капитан просит обедать. А ты, Лебедев, что здесь надоедаешь? Боцман тебя по всему судну ищет.

— Ну, я еще как-нибудь забегу, — уныло пообещал Вадим, покидая каюту.

— Сейчас умоюсь и приду, — сказала Ирина штурману.

— Ну как вы? Огляделись? — Моряку явно не хотелось покидать Ирину. Он присел на табурет.

— Спасибо, — ответила Ирина.

— Моя фамилия Галимов, — отрекомендовался штурман. — Можно звать просто Пашей.

— Очень приятно, — уже несколько настороженно ответила Ирина.

— Я видел вас на острове.

— И что же?

— Запеленговал, — многозначительно подчеркнул штурман.

— Очень лестно. — Ирина с досадой швырнула полотенце на подушку. — А зачем?

— Вы, случайно, не замужем? — в упор спросил штурман.

— А вы до сих пор не нашли идеала?

— Как вы узнали?!

Ирина усмехнулась:

— У меня к вам, Паша, личная просьба…

— Какая? — с готовностью придвинулся штурман.

— Понимаете, на сейнере большая команда, все мужчины… Пожалуйста, сообщите им, что я замужем. У меня очень хороший муж, журналист… А теперь вы идите, я наконец умоюсь и через десять минут буду в кают-компании.

…По обе стороны длинного стола на привинченных к полу табуретах сидела вся свободная от вахты команда. Рыбаки с воодушевлением взирали на пар, выбивающийся из-под крышки огромной суповницы.

Ирину ждало почетное, гостевое место рядом с капитаном Палычем — очень худым и морщинистым дядькой, тоже надевшим для торжественности синий китель. Наискосок от него, хмуро подперев кулаком бороду, сидел Майкин Георгий.

Оказывается, на борту сейнера была и женщина — пожилая повариха в белом фартуке внесла и поставила на подносе лично перед капитаном тарелку с каким-то особым варевом, на первый взгляд, похожим на вермишелевый суп.

— Ты, Марь Иванна, сперва угощай гостью, — сказал капитан.

— А может, она холодец есть будет? — спросил с отеческой заботой штурман Паша.

— А чего ж не будет? — подхватила повариха. — Он же вполне съедобный, только хрена нема.

— Марь Иванна, не хвались, — сурово заметил капитан, — гостей предупреждать надо, а то будет как с тем из кинохроники. Ел, ел, а потом узнал, что из кита, так и заскорбел.

Стол грохнул от хохота. Видимо, корреспонденту из кинохроники никто не сочувствовал.

— Из кита? — как ни в чем не бывало сказала Ирина. — Можно попробовать.

Вот уже съеден и студень с кусками китового мяса, и суп, и макароны по-флотски. И Марь Иванна поставила перед всеми здоровенные кружки с компотом. Рыбаки выжидательно поглядывали на Ирину, с хрустом разгрызая могучими челюстями компотные косточки.

— А почему вас кинохроника снимала? — спросила Ирина, чувствуя, что праздничное настроение, вызванное ее присутствием на обеде, сменяется настороженностью.

— Передовые методы лова. На свет, — ответил капитан. — Для всего Советского Союза снимали.

— А вы сами довольны этими методами?

— Когда гоним план, платят — я тебе дам! — сказал налитый силой, чем-то похожий на постаревшего босяка тралмейстер.

— Я не про это. Работать трудно?

— Рыбацкое дело всегда одинаково, — уклончиво ответил капитан.

— Всю дорогу такое, во все времена и народы, — поддержал его тралмейстер.

И даже Марь Иванна, разливающая желающим по пятой кружке компота, назидательно вставила:

— Без труда не вынешь рыбку из пруда!

Ирина грустно усмехнулась: отпор был полный, все эти симпатичные люди стремились сохранить статус-кво.

Но вот с дальнего конца стола раздался густой, негромкий голос:

— А что, облегчение какое хотите нам сделать? — Это спрашивал пожилой человек с бородой. Он сразу напомнил Ирине дореволюционного крестьянина.