Владимир Файнберг - Свет на вулкане

У подножия скалы, там, где кончалась дорога, видна была большая выемка. Изумрудная бухта была, оказывается, не такой уж первозданной.

Рыба что-то не клевала.

Ирина начала выбирать лесу.

«Новый способ обольщать — водить девушек на рыбную ловлю. С Майкой форель ловил… На черта я с ним поперлась?.. Жарко. Размаривает. Сейчас бы спала в прохладной каюте…»

За спиной скрежетали лопаты, грохотал ссыпаемый в кузова самосвалов гравий. Ирина понемногу вытягивала леску — конца ей не было…

«Ах, Майка, Маечка, хоть бы ей, доверчивой, такой ранимой, повезло с настоящим мужчиной, с любовью, за меня, за всех, кому худо…»

Крючок с грузом были почти у самого берега, как вдруг леску рвануло из рук. Ирина успела крепко прихватить ее, чтобы оказать сопротивление невидимому существу.

Тянуло почему-то не в глубину, а вдоль берега…

Она вспомнила отвратительный рассказ тетки о быке и осьминоге.

Внезапно водяная гладь как бы лопнула, и оттуда взлетела, трепеща и сверкая на солнце, рыбина — вся слиток серебра в бархатно-черных пятнах.

— Кумжа! — закричала Ирина.

Она кинулась к добыче, упавшей на песок возле устья ручья, бережно взяла за узкую голову, чтоб вынуть крючок.

Но рыбина стальной пружиной вывернулась из рук, сошла с крючка и… устремилась вверх по ручью!

Ирина бросилась за кумжей, но та, наполовину скрытая водой, извиваясь, перепрыгивая через гальку, уходила по ручью все выше, обгоняя быстроногую девушку.

Георгий с разбегу упал на мокрый, трепещущий слиток, накрыв его руками и бородой.

— На! Твоя добыча! — Не вставая, он перевернулся на спину и протянул вверх мокрую рыбину в мокрых руках.

— Бежим! Скорее ее на проволоку! — лихорадочно сказала Ирина, боясь упустить сверкающую драгоценность.

Но Георгий все лежал. И под головой его звенел ручей.

— Вставай! — приказала Ирина. — Ледяная вода.

Но он еще секунду лежал, глядя снизу вверх. Потом поднялся и, не стряхивая воды с волос, пошел с Ириной к гроту и подсадил кумжу на кукан к четырем окуням.

Самосвалы, полные гравия, урча поднимались по дороге.

Они снова оставались одни в бухте.

В таинственной воде грота, как разноцветные флаги, плескались на кукане тяжелые рыбины.

— Я устала, — сказала Ирина.

— Там, за скалами, японский баркас.

— Откуда?

— Выбросило штормом. Пошли! — Георгий уверенно взял ее за локоть.

— А рыба?

— Возьмем на обратном пути.

Ирина подумала, что идти не следует.

— Пошли! — повторил Георгий.

Огромные, изъеденные прибоем обломки скал лежали на их пути многоэтажными грудами. Карабкаться было нелегко. Вдали виднелся широкий залив, открытый океанскому ветру. Там ходила большая волна.

— Ну и жизнь! — глубоко вдохнув насыщенный солеными брызгами воздух, сказала Ирина.

— Я давно это понял! — Георгий протянул ей руку, чтобы помочь взобраться на очередную глыбу. — К черту службы, учебы, карьеры и прочее! В жизни есть только простые радости: работать грузчиком или на лове. Большая работа. Честная работа. А сильные руки всегда нужны. Я научился зашибать больше двух тысяч за путину. А потом, сам хозяин. Ты зимовала в тайге? Это прекрасно! Бить белку… Читать книги… А хочу — прилетаю в любой город Союза! Консерватория, орган… Человек должен быть свободен. Но на материке скучно.

— Предпочитаешь остров?

— Хемингуэй тоже покинул Америку. Жил на острове Куба.

— Равнодушен к обществу?

— Как и общество ко мне. — Он спрыгнул вслед за ней с последней скалы.

Полузанесенный песком и галькой деревянный баркас лежал вверх килем на берегу пустынного залива.

Его пузатые бока были прогреты солнцем. Упершись подошвами в гальку, Ирина устало откинулась спиной на борт баркаса и широко раскинула руки. В синем, огромном, как океан, небе парили чайки.

По ту сторону киля в такой же позе отдыхал и ее спутник.

«Мужик. Настоящий мужик, — думала Ирина, — только со своим закидоном. И в глазах — тоска…»

Рокотали набегающие волны. Хрипло вскрикнула чайка.

— Слушай, — раздался голос из-за киля, — Мая, конечно, тебе все рассказала…

— Ну? — на всякий случай отозвалась Ирина.

«Неужели? — подумала она. Сердце сжалось за подругу, и она снова увидела, как Георгий хищно накрыл кумжу руками и бородой. — Лучше бы не вспоминал о Мае».

— Слушай, это серьезно, — продолжал Георгий, — я озверел от одиночества. Но не в этом дело. Я наговорил ей бог знает что. А ведь мне нужна ты. Такая история… Я без тебя сдохну.

Ирина затаила дыхание.

— Давай без условностей. Ты сильная. Поймешь. Ты слушаешь?

— Да.

— Так вот. Отсюда на зиму все уезжают. Кроме погранохраны. Построим дом. Книги можно выписывать. Будешь скучать — куплю телевизор. Япония рядом. Штаты напротив…

— Напротив? А где же сейчас Владик?

— На западе. За твоей спиной.

— Значит, мы сейчас посередине? Между СССР и США?

— Именно. (Ирина почувствовала, как его рука протянулась через киль и легла на ее волосы.) Мы — неприсоединившиеся страны.

Она закрыла глаза. Перед ней встало грустное лицо Маи.

— Слушай, тебе не кажется, здесь по ночам на самой вершине вулкана горит свет?

— На вулкане?

— Мае кажется, что там свет. Как звезда.

— Я по ночам обычно в океане, на лове, — раздраженно ответил Георгий. — Да и хватит о ней говорить. Ей пора под ноги глядеть, а не звезды считать!

Он рывком поднялся и, обогнув баркас, встал перед Ириной:

— Мне нужна ты. Я без тебя сдохну.

— А как же теперь Мая? — Ирина нехотя поднялась с блаженно-теплого борта баркаса.

Георгий схватил ее за руки:

— Что? Мая? Какая Мая? У меня с ней ничего не было! Ты! Только ты! Навсегда!

— Ну хорошо. — Ирина попыталась отстранить его руки. — А как же мама?

— Какая мама?

— Твоя. Ты бросил общество. Шикарная фраза! С оттенком дезертирства. Ну ладно, личное дело. А мама? Ты догадываешься, отчего умерла мать?

Георгий отшатнулся:

— Что знаешь ты про мою мать?

— Знаю. На судне сказали. Теперь я понимаю… Вот она умерла от одиночества. Ты гордо уехал. А она одна в Ленинграде, больная. Соседи телеграмму давали. Я знаю… Убил мать. Мог убить Майку.

Ирина хотела еще сказать, что презирает себя за то, что пошла с ним, но промолчала, вспомнив, что предстоит еще трудный путь назад.

Можно наконец содрать с себя влажную куртку, перекинуть через руку и шагать по жаркому солнышку, радуясь простым вещам: тому, что сегодня не нужно будет долго стоять в очереди (открылась новая столовая), и тому, что входишь в прекрасный ритм жизни — уже несколько дней занималась допоздна, много успела.

— Ну, выполнила? — нагнала красивая белокурая студентка — соседка по бараку.

— Ага! — оживленно ответила Мая. — А ты?