Алексей Балакаев - Бамбуш

Кошка в это время, словно испугавшись слов Бамбуша, подпрыгнула, как на пружинах, и скрылась за домом.

Церен, увидев друга, очень обрадовался. Старик Манджи приветливо поздоровался.

— Заходите, заходите! А наши ушли на базар.

У Церена была большая ракета. И еще космонавт из пластмассы небесного цвета. Бамбуш торопливо сказал:

— Я буду Юрием Гагариным.

— Ну ладно! — согласился маленький хозяин дома.

— А ты кем будешь? — Бамбуш хотел сначала узнать, кем же хочет стать его друг, а затем выяснить, к какой планете им предстоит лететь.

— Я… я буду главным конструктором. — Церен вытер нос рукой.

— Эй, конструкторы так не делают. — Бамбуш вытащил из кармана платочек и протянул другу: — На, возьми!

— Нет, я чужим платком не стану, — гордо ответил Церен и подбежал к дедушке: — Дай мой платок!

Космонавт с главным конструктором решили подготовить ракету к полету. Бамбуш спросил:

— А что же ты, главный конструктор, должен делать?

Церен не мог ответить на неожиданный вопрос и стал заикаться:

— Я… я… не з-зна-ю.

— Если не знаешь, нечего быть главным конструктором! Не надо браться за то, чего не знаешь!

— Что же мне тогда делать?

— Надо подумать!

— Как нам быть?

— Вот именно…

Мальчики долго думали над этим вопросом. Наконец Бамбуш сказал:

— Принеси чистую бумагу.

— На что тебе? — спросил недоуменно Церен, но бумагу все-таки принес.

— Карандаш, — командирским тоном потребовал Бамбуш.

«Юрий Гагарин» положил бумагу с карандашом перед собой и долго думал. Затем в верхнем углу листа он нарисовал большую ракету. Рядом — двух космонавтов. Потом решительно заявил:

— Должны лететь вдвоем.

— Верно! — обрадовался Церен. — Как Валентина Терешкова и Валерий Быковский!

— Да. Только ты не девочка. Как Андриян Николаев с Павлом Поповичем! — строго поправил Бамбуш.

— Тогда я буду Андрияном Николаевым, — попросил Церен.

— Нет. Давай лучше будем неизвестными космонавтами, теми, кто еще не летал. Я снимаю с себя имя Юрия Гагарина!

Церен нетерпеливо спросил:

— Как же так?

— Назовем себя степными космонавтами, — решительно ответил Бамбуш.

— Степными космонавтами?

— Да.

— Ну, а какие же тогда космонавты Юрий Гагарин и другие? — удивился Церен.

— Московские.

— А мы?

— Мы элистинские. Элистинские, степные.

— Ну тогда я тоже буду степным космонавтом, — согласился Церен.

После того как мальчики решили лететь на двух кораблях, Церен озабоченно спросил:

— А мы не заблудимся, если полетим на отдельных кораблях?

— Где?

— В космосе.

— Надо подумать, — сказал Бамбуш и опять взялся за бумагу и карандаш. — Чтобы не заблудиться, прикрепим к нашему дому красный флажок и будем по нему ориентироваться.

— А как мы увидим этот маленький флажок? Ты представляешь, как велик космос! — воскликнул Церен.

— Верно! — согласился Бамбуш и подошел к раскрытому окну.

Ясный день. В синем небе видны тонкие белые, будто нанесенные мелом, полоски — следы реактивного самолета.

Церен тоже смотрит в окно:

— Вот он, космос!

— Нет, это небо, — возразил Бамбуш. — Космос дальше, за небом находится.

— О, так далеко? Тогда опасно летать врозь. Бамбуш, еще раз выглянув в окно, согласился с Цереном:

— Да, заблудиться легко. — И он вдруг радостно хлопнул себя по голове. — Оба на одном корабле полетим!

— Вот это да! Правильно!

Итак, было решено лететь на одном корабле. Церен спросил друга:

— Куда полетим?

— На Марс, — сказал Бамбуш не задумываясь.

— А где же Марс? — спросил Церен.

— Где?.. Не знаю… Ну тогда полетим на Луну.

— Очень далеко до Луны. Да еще там горит огонь. Посмотри, ночью как горит! Страшно!

— Ну тогда поднимемся в космос и сразу назад вернемся, — заключил Бамбуш.

— А разве так можно?.. Если мы упадем дальше?..

— Как это — упадем?

— Ведь небо без дна?

— Без дна.

— Ну тогда и космос, наверно, без дна… Я боюсь лететь… Нет, я не полечу… — стал отступать Церен.

— Э, да ты настоящий заяц! Почему Юрий Гагарин и другие космонавты вернулись обратно? — наступал Бамбуш на своего друга.

— Откуда я это могу знать? — защищался Церен.

— Если не знаешь, нечего бояться. Полетим и узнаем.

— Я спрошу разрешения у дедушки, — сказал Церен и посмотрел на дедушку Манджи и бабушку Цага́н, сидящих за чаем в другой комнате.

— Нечего отступать! Дедушка твой не отпустит тебя в космос! — рассердился Бамбуш.

— Мне дедушка наказал, чтобы я далеко не ходил без разрешения, — оправдывался Церен.

— Моя бабушка тоже так говорила. А вот если мы слетаем в космос и прославимся, то, думаешь, они нас будут ругать?..

Эти слова Бамбуша очень понравились Церену. Но как же быть с наказом дедушки?

Церен до сегодняшнего дня слушался и деда, и отца, и мать, поэтому, как бы ни велик был соблазн прославиться, он тяжело вздохнул:

— Бамбуш, может, ты один слетаешь?

— Эх, трус! Не хочешь лететь — воля твоя. Когда меня встретит вся Элиста, тогда ты не плачь! — сказал Бамбуш и сделал вид, что разговор между ними окончен.

— Вся Элиста?..

— Да. Не только Элиста, а, может, и вся Москва…

— Ну тогда я тоже полечу, — согласился Церен.

Бамбуш сел в кресло космонавта — перевернутый боком стул, взял руль космического корабля — крышку от кастрюли. Он собирался стартовать.

Церен уселся рядом с ним без особой, впрочем, охоты.

В этот момент из комнаты, где старшие занимались чаепитием (дверь была неприкрыта), донеслись слова дедушки Манджи, заставившие Бамбуша задержать исторический полет новых элистинских степных космонавтов.

— Он умер с твоим именем на губах, — сказал дедушка Манджи.

— Он погиб так преждевременно. — Голос бабушки дрожал.

— К чему же теперь печалиться? — тихо проговорил дедушка Манджи.

— Все время вспоминаю его. Сердце разрывается…

Бамбуш, нарушив дисциплину космонавтов, соскочил со стула, бросил руль и побежал на кухню.

— Бабушка, что с тобой?

— Ничего, ничего.

— Почему плакала?

— Я не плакала. — А сама вытирает слезы большим платком.

— Почему твое сердце разрывается?

— Не говори чего не следует.

— Бабушка, скажи, почему сердце у тебя разрывается?

— Что за сердце? — хитрила бабушка.

— Твое сердце. Ты же сказала, что разрывается.

— Почему оно должно разрываться? Вот оно. — Бабушка, чтобы убедить Бамбуша, приложила руку к груди.

— Кто погиб преждевременно?

— О чем ты, Бамбуш мой?

— Ты же сама сказала так.

— Я совсем ничего не говорила.

— Говорила, говорила, говорила, что погиб преждевременно. Кто — преждевременно?..

Бабушка рассердилась: