Владимир Грусланов - Дорогие реликвии

Прошло много лет… В один из дней я отправился в Музей-квартиру А. С. Пушкина на Мойку, 12 и передал памятный подарок, полученный мной в Варшаве в 1944 году, с которым прошел дорогой войны до Берлина. Через несколько дней пришел пакет. В нем было фото подаренных мною медальонов и сообщение о включении их в государственную коллекцию Всесоюзного музея А. С. Пушкина.

юль 1940 года.

У здания военного коменданта города Бендеры было необычайно оживленно. Здесь стояли солдаты и командиры Красной Армии и непрерывно подходили группами и в одиночку покинувшие румынскую королевскую армию бывшие ее солдаты и офицеры, уроженцы освобожденного края.

Подойдя ближе, я увидел необычайную картину. В плотном кольце воинов Красной Армии стояла стройная, среднего роста пожилая женщина, одетая в форму сестры милосердия старой русской армии. На голове черная косынка, спускавшаяся на плечи, под накидкой виднелась белая подкладка. На ней было платье серо-голубого цвета. Белый передник с нашитым широким красным крестом довершал ее одеяние.

Отогнув у левого плеча косынку, она показывала воинам свои боевые награды, полученные в русско-японскую войну 1904–1905 годов и в мировую войну 1914–1918 годов.

Пробравшись поближе, я поприветствовал сестру милосердия. Она протянула мне руку и, крепко пожав, назвала свое имя, объяснила, что является участницей двух войн, в сражении с японцами под городом Мукденом была ранена, но не покинула поля боя, успела еще перевязать раны нескольким солдатам 145-го Новочеркасского полка. А в мировую войну находилась на русско-германском фронте.

— Второй раз я была ранена в бою под Фокшанами в Румынии в тысяча девятьсот шестнадцатом году, — продолжала Мария Михайловна.

Встреча меня очень заинтересовала. Я попросил ее отойти в сторону, чтобы продолжить наш разговор. Узнав, что я из Ленинграда, она взволнованно воскликнула:

— Как счастлива такой неожиданной радости! — На глазах у нее появились слезы. — Ведь я уроженка Петербурга. Все мое детство прошло в столице. Я воспитанница института благородных девиц. В тысяча девятьсот четвертом году вместе с подругами ушла на русско-японскую войну сестрой милосердия… О, как я рада приходу Красной Армии… Как долго мы ее ожидали!.. Очень прошу вас оказать мне внимание своим посещением моего дома. О многом, о многом расскажу вам, — горячо продолжала моя новая знакомая. — Теперь, я надеюсь, смогу возвратиться к себе на родину — в Ленинград. У меня там есть друзья… Я их отыщу.

Я дал свое согласие, и мы направились к ее дому.

Улицы города были запружены жителями. Всюду ликование. Слышались звуки баяна и гармоники. Молодежь пела наши советские песни. Лихо отплясывали красноармейцы. По дороге моя спутница беспрерывно засыпала меня вопросами о жизни города, который ей так близок и дорог. Я не успевал отвечать. Незаметно подошли к домику, утопавшему в зелени фруктового сада, вьющегося по стенам винограда. Перед окнами и вдоль ограды обилие цветов, слышался опьяняющий запах резеды и табака.

Открыв двери, она пропустила меня вперед. Мы вошли в комнату. Скромная обстановка: небольшой старинный буфет, зеркальный шкаф, комод, книжные полки. Посередине стол, стулья, на стенах ковры, на полу домотканые дорожки, в больших кадках цветы.

— Вы для меня очень дорогой гость. Мне и не передать этого чувства.

Сбросив с головы косынку, хозяйка извинилась, что на несколько минут оставит меня, и, сняв с этажерки два объемистых альбома с фотографиями, положила на стол, предложив посмотреть.

Вскоре она возвратилась, уже в черном длинном платье. В ее руках были две миски с яблоками, грушами, виноградом. Хозяйка предложила отведать плоды своего сада.

— Это наследство моего отца. Ведь он тоже был медиком. Служил в Пятьдесят пятом Подольском пехотном полку ротным фельдшером. Участвовал в русско-турецкой войне тысяча восемьсот семьдесят седьмого — тысяча восемьсот семьдесят восьмого годов. В ожесточенном сражении под Шипкой на своих плечах вынес с поля боя раненого офицера и, будучи сам раненым, продолжал оказывать помощь солдатам, за что был награжден Георгиевским крестом.

Быстро встав со стула, она подошла к небольшому комоду, вынула из ящика потрепанный портфель. Выложив на стол пачку разных документов, подала мне колодку с воинскими наградами отца. Предо мной лежали Георгиевский крест, несколько медалей и румынский железный крест за переправу через Дунай.

— После второго ранения, — продолжала Мария Михайловна, — отец был уволен с военной службы и поселился в городе Бендеры. Служил он фельдшером в земстве. Всегда был отзывчивым и чутким к больным и снискал к себе любовь и уважение. По своему времени он был передовых взглядов, весьма начитан. У нас была обширная библиотека. Отец отлично владел несколькими местными языками. Свободно разговаривал по-украински, молдавски, гречески, турецки. Так же хорошо знал латынь и французский язык. Он прекрасно знал весь край, был страстным собирателем редкостей… А ведь наши места в историческом отношении исключительно интересны.

Вновь встала и, подойдя к комоду, вынув железную коробку из-под чая, высыпала на стол много монет и медалей.

— Это подарки отцу от друзей и больных, жителей сел и деревень.

Передо мной лежали древние серебряные и бронзовые монеты: римские, византийские, городов Причерноморья, восточные, немало русских монет, особенно Петровского времени, рублей, полтин, полуполтин. Пока я с увлечением рассматривал монеты и медали, Мария Михайловна продолжала вспоминать о своем детстве и юности в Петербурге. Мое внимание привлекли серебряные шведские монеты больших размеров, немые свидетели разгрома русскими войсками под водительством Петра шведской армии Карла XII, когда победителям достались богатые трофеи: 32 орудия, 264 знамени и штандарта, была взята в плен почти вся шведская армия — более 20 тысяч с многочисленным обозом, вооружением и снаряжением.

— Дорогой Владимир Николаевич, — обратилась ко мне хозяйка. — Как видите, я живу одна. У меня нет никого из родных. Все, что я сберегла после смерти отца, возьмите себе на память о нашей встрече. Вы понимаете значение всего собранного и используете по своему усмотрению.

Не успел я ответить, как раздался сильный стук в окно.