Евгений Лесников - На Смоленской тихо

– А вот сегодня, – закончил он рассказ, – чуть не опростоволосился.

У Димки остался один неясный вопрос:

– Эраст Аристархович, а про какой завал вы говорили? Чтобы разобрать его?

– Завал?… Ах, да. Пластинки накопились непроявленные, фотографии ненапечатанные. Вот и разгребал их перед отъездом. Ну все, ребятки, по домам.

Хлестнувший дождь избавил Димку и Мишку от нападок и издевок со стороны Федьки. Буркнув ему что-то на прощанье, помчались к Борису.

Борис сегодня их не ругал и ни о чем не спрашивал. Сказал лишь:

– Переоденьтесь в сухое.

Дал поужинать. Потом сказал еще:

– Завтра повезу вас домой. Тетя Катя за вами не приедет. Дядя Вася умер…

На похороны дяди Васи они опоздали. Из-за того, что Димка не видел умершего своими глазами, он не мог поверить в смерть дяди Васи. Как потерянный, прибрел к тете Поле. Зашел в «заколдованный домик». Пьеро без дяди Васи молчал и был просто безжизненной куклой. Шарики тоже никуда не исчезали. Вот тут и поверил Димка в смерть дяди Васи.

Сидя на голубом сундуке с нарисованным индусом, глотая слезы, думал, что он, Димка, не просто легкомысленный дурачок, а еще и недобрый дурачок. Он, Мишка и Васька обещали взять шефство над больным дядей Васей.

Сходили к нему несколько раз и забыли. Начали выслеживать хорошего, умного человека Эраста Аристарховича, который их, дурачков, раскусил не потому, что обладал сверхъестественной силой, а просто был взрослым, да еще фотографом, привыкшим всматриваться в лица и понимать их. И еще: погнались они за Эрастом Аристарховичем не из-за веры в свою выдумку о нем, а из-за желания верить. Из-за желания побыть у моря, искать приключения. Это была правда. Но… Димка не подумал об одном: если бы они, обдумав все, как обдумал он теперь, никуда бы не поехали, то они не были б мальчишками. Он и сейчас, не задумываясь, стал бы искать новые приключения, не столкнись с таким страшным понятием, как смерть.

Под впечатлением от случившегося Димка жил до первого снега. Когда он, белый, чистый, укрыл землю, то Димка впервые за долгий срок воспринял окружающую его действительность такой, какой она была на самом деле: с мальчишками, девчонками, школой, учебниками, снежками, тихой Смоленской, шумным Поворотом, всем тем, что называется – жизнь.

В один из первых зимних выходных Димка вытащил из сарая легкие санки, подозвал Рекса, запряг его в санки, привязал к столбу, подпиравшему балкон Грановских. Поднялся к Леве, приоткрыв дверь, спросил:

– Кататься пойдешь? Лева выглянул и поежился:

– Холодно.

Надевая на ходу пальто, выбежала Виолетта:

– Кататься? Ты с санками?

– Пойдем, что ты боишься, – позвал Димка Леву. – Такая погодка…

Поскользнувшись, он скатился по лестнице и растянулся на снегу, следом за ним – Виолетта. Она навалилась на Димку, загребла пригоршню снега, сунула ему за шиворот. Рекс схватил ее за воротник, опрокинул на спину. Лева смотрел, как Виолетта, Димка и Рекс барахтаются в снегу, и не решался спуститься к ним.

– Лестницу расчисть, а то шею свернешь! – крикнула ему Виолетта.

Лева взял лопату и стал неуклюже ковырять ступеньки, будто хотел пробить их.

– Лопату как держишь? Эх ты, мужчина!

Димка забрал у Левы лопату, показал ему, как скребут снег.

– Заканчивай и выходи на улицу.

Пропустив вперед Рекса, Димка захлопнул калитку перед носом Виолетты. Она дернула за ручку:

– Открой!

Димка уперся ногой в забор и сильнее прижал калитку.

– Ну и катайся со своим Рексом, – сказала Виолетта.

Димка лег на санки и закричал:

– Вперед!

Рекс рванулся и побежал к повороту. Санки легко заскользили по твердому, утоптанному снегу, а из школьных ворот полетели снежки. «Наверно, Васька», – подумал Димка и закричал, подгоняя Рекса. Из ворот выбежала Виолетта и побежала за санками, обстреливая Димку снежками. Рекс рванулся в сторону, санки стукнулись о палисадник, опрокинулись, и Димка полетел в снег.

– Вот тебе… Вот… – Виолетта снова сунула ему за воротник снежок. – А теперь моя очередь, – она села в санки. – Рекс, пошел!

Около школы их поджидал Лева. Пробегая мимо, Димка потянул его за руку.

– Ты что стоишь, как неживой? Бежим!

На тротуаре остановились бабушка Надя с соседкой. Увлеченные разговором, они не замечали, как на них мчался Рекс с санками, в которых, повизгивая от восторга, сидела Виолетта.

– Берегись! – крикнула она, но было поздно: раскатившись, санки ударили бабушку Надю по ногам.

– Собачники! Скоро на кошках скакать начнете! – отскочив к забору, выкрикнула бабушка Надя. – Глянь-ка! И этот, этот… – удивилась она, когда мимо нее в расстегнутом пальто и сдвинутой на затылок шапке пробежал Лева. – Что с ним стряслось? Ой, не к добру разбегался! – она поспешила к Эмилии Наумовне, чтобы рассказать о неожиданной Левиной прыти.

Виолетта, покрикивая на Рекса, мчалась дальше. Димка едва догнал их:

– Хватит! Слезай!

– Подожди. Я еще по Саратовской проеду.

– Рекс тебе лошадь, да? А ну, слазь! – Димка перевернул санки.

– Какой же ты грубиян, – обиделась Виолетта, поднимаясь из сугроба. – С тобой, кроме Рекса, никто и водиться не будет.

– Ну и катись! – Димка повернулся к Леве. – Садись ты.

– Не хочу. Я тоже пойду, – Лева побежал догонять сестру.

Димка покатался еще немного, но одному было скучно, и он пошел домой.

Перед вечером, когда Димка кончал учить уроки, пришла Виолетта.

– Пойдем на Волгу, на лыжах кататься.

– На ночь-то глядя?

– Пойдем, пожалуйста. Мне очень нужно, а мать одну не отпускает. Потом я тебе тоже что хочешь сделаю.

– А меня, думаешь, отпустят?

– Я спрошу разрешения у тети Кати. Ее просьбу Екатерина Николаевна уважила. Обрадованная Виолетта крикнула Димке:

– Бери лыжи, жди меня на улице, – и убежала к себе.

Димка оделся и спустился вниз. Виолетта уже ждала его. Она была в коричневом лыжном костюме и красной шерстяной шапочке.

Они спустились к Царице, вышли на берег Волги и остановились около спортивного зала лыжной базы.

– Теперь иди, – отпустила Димку Виолетта.

– Куда?

– Ну, где-нибудь походи… Покатайся часа три, четыре, и иди домой.

– Зачем же ты меня сюда тащила?

– Потому что ты умный мальчик и не скажешь, что катался не со мной, – Виолетта погладила его по щеке.

– Иди ты! – отстранился Димка. – Вот пойду сейчас и расскажу все Эмилии Наумовне.

– Врешь, не скажешь! Такие, как ты, ябедниками не бывают! – Виолетта засмеялась и побежала к дверям спортивного зала.

Димка спустился к дому бакенщика и сел на перевернутую лодку. Рядом стоял, засыпанный снегом, красный бакен. Зима сковала Волгу льдом, и бакен вытащили на берег. Переждет он здесь зиму, а весной снова встанет на фарватере, на самом бойком месте, и вцепится в дно железными лапами якоря, чтобы удержаться под упругими струями течения. Мимо поплывут быстрые пассажирские пароходы, зашлепают плицами тяжелые, неповоротливые буксиры, надрываясь под грузом переполненных барж; заснуют юркие баркасы и катера. Бакен, покачиваясь на волнах, закивает им: смело плывите вперед, пока я здесь стою, с вами ничего не случится.