Владимир Коротеев - Дети лихолетья

Вовка испуганно посмотрел на гранату, а мальчишка подбрасывал ее и ловил, как будто это был безобидный лимон.

— Гляди, а то взорвется, — предупредил Вовка, оглядываясь на калитку.

— Не взорвется, взрыватель у меня в кармане, — тут же достал желтую палочку с кольцом. — Вот он. Если кольцо выдернуть, тогда взорвется. Один тут недавно выдернул… Правда, без гранаты, так ему три пальца оторвало. А на соседней улице ребята хотели мину разрядить. Троих сразу наповал убило, а еще четверых покалечило.

— Ой-е-ей! — воскликнул Вовка. — Да что ж они, дураки, что ль, были? Разве можно мину разряжать?

— Почему дураки? Хорошие ребята были… А мину можно разрядить. Хочешь, покажу?

— Нет. Не хочу. Убьет еще.

— Эх ты! Испугался, — презрительно проговорил мальчишка, пряча гранату. — Наверное, из тыла вернулся? Крыса тыловая…

— Вот и не испугался. И не крыса я. Понятно? — обиделся Вовка.

Мальчишка молчал и носком сапога ковырял сырую землю.

— Ну и сапоги у тебя! — сказал с удивлением Вовка.

— Трофейные, — с гордостью сказал мальчишка. — Красноармейцы подарили.

— А у меня гильзы есть, — похвастался Вовка. — Винтовочные. И пистолетные есть. Хочешь посмотреть?

Мальчишка презрительно сплюнул.

— Чего их смотреть-то, гильзы твои? У меня патронов столько всяких! Их тут по степи, по окопам много валяется.

Глаза у Вовки загорелись:

— Далеко отсюда окопы?

— Нет, близко. Только там осторожно ходить надо: мины попадаются. Недавно собака бежала, зацепила проволочку и взорвалась. Я-то здесь все знаю.

— А мать не ругается, что ты ходишь туда?

— У меня нет матери. Умерла она. Как написали с фронта, что папка смертью храбрых погиб, так она сразу заболела и скоро умерла, — мальчишка шмыгнул носом и отвернул лицо к машине.

Только сейчас Вовка заметил, что мальчишка давно не подстригался.

— С кем же ты живешь?

— С дедушкой. Еще сестренка есть у меня, маленькая, пять лет ей. Светланкой зовут.

— А тебя как зовут?

— Меня Сергеем, Сережкой. Дразнят — Серьга-кочерга. За сапоги вот за эти. Они большие, и носы у них, вишь, как загнулись. Похожи на кочергу. Вот поэтому и дразнят. Мне же сапоги нравятся. Тепло в них в любую погоду. Летом босиком ходить буду.

В это время из переулка с сумкой в руке вышел Шурка. Рядом с ним шел Мишка Зюзин.

— Зюзя! — удивленно крикнул Вовка. — Откуда ты взялся?

Зюзя подошел, пожал Вовкину руку.

— Пойдешь с нами в школу? — спросил он. — Там всех собирают зачем-то.

Шурка отнес домой сумку с хлебом. Все ребята направились в школу.

— Я там и пообедаю, — сказал Сережка.

— Где же ты там будешь обедать? — спросил Шурка.

— Недалеко фабрика-кухня. В ней по талонам кормят.

— Такие талоны только нищим всем дают, — объяснил Мишка. — Мне отец рассказывал.

— Каким таким нищим? — насупился Сережка. — Что я, по-твоему, нищий? Да?

— Ну, не нищим, а очень нуждающимся, — поправился Мишка под тяжелым взглядом Сережки.

— Покажи талон, — попросил Вовка.

Сережка достал из кармана голубой клеенчатый кошелек, вытащил из него свернутый вчетверо талон. Он был похож на хлебную карточку.

Вместе с талоном из кошелька выпало несколько почтовых марок. Мишка поднял их, удивленно спросил:

— Откуда у тебя такие марки? Лермонтов, Дзержинский, Спартакиада, Шевченко. У меня таких нет. Продай, а?

— Не продаются. Сам собираю. У меня их уже пятьдесят три штуки.

Школа стояла на самой окраине, на пустыре, изрытом большими и маленькими воронками от бомб и снарядов. Здание было двухэтажное и наполовину разрушенное.

Ребята обошли развалины, остановились перед входом.

— Здесь немцы были, — рассказывал Сережка. — У них тут из каждого окна пулеметы торчали. Наши ночью подкрались и как грохнут по окнам гранатами!

В здании под ногами валялись осколки стекла, куски осыпавшейся штукатурки, потемневшие гильзы. Вовка поднял несколько.

— С канавкой. Немецкие, — сказал он. — У меня таких нет. — Сунул их в карман.

— В этом классе я учился, — показал рукой Сережка на распахнутую дверь.

Вся дверь была изрешечена пулями и осколками, но стеклянная дощечка с золотой надписью «2-й класс «Б» сохранилась. Вовка первым заглянул в класс.

— Пулемет! Настоящий пулемет! — восторженно закричал он и юркнул в помещение.

У окна на помосте, сбитом из разобранных парт, стоял немецкий крупнокалиберный пулемет. Вокруг него валялись звенья металлических лент с гильзами, помятые зеленые коробки из-под патронов, пустые плоские консервные банки и изодранная в клочья плащ-палатка.

Сережка пнул ногой каску, она со звоном отлетела в угол, закрутилась, как юла.

— Брось ты греметь, — поморщился Шурка.

— Пулемет испорченный, — сказал Сережка. — Я его уже смотрел.

У пулемета не было затвора, ствол слегка изогнут, смят осколками, но зато целы были упоры и ручки.

Вовка тотчас же схватился за ручки, вставил плечи в полукруглые обшитые мягкой кожей упоры и, прищурив левый глаз, закричал:

— По немецким оккупантам, прицел постоянный, квадрат сорок-пятьдесят — огонь! Огонь! Огонь!

— Вот бы починить его! — воскликнул Щурка.

— Его уже не починить, — сказал Сережка, садясь на подоконник. — Я спрашивал у красноармейцев, они сказали, чтобы я сдал его в металлолом.

— Жалко в металлолом, — задумчиво проговорил Шурка.

— Тележка из него получится хорошая, — сказал Мишка, поглаживая небольшие резиновые колеса. — Ствол со щитком отвинтить…

— Вот еще! — возмутился Вовка. — Я первый нашел, и нечего тут отвинчивать.

Сережка, высунув голову на улицу, объявил:

— Тетка какая-то пришла. Разговаривает с пацанами. Пошли туда.

Во дворе в кругу мальчиков и девочек стояла молодая невысокого роста девушка. На ней был зеленый ватник, на голове — шапка с красной звездочкой. Из-под расстегнутого ватника виднелись на гимнастерке две медали и орден Красной Звезды.

— Это Лариса Михайловна, — вполголоса сообщил Сережка. — Калинкина. Я ее знаю. Учительница наша. Санитаркой на фронте была.

Лариса Михайловна узнала Сережку, улыбнулась ему и спросила:

— Сережа, ты так с дедушкой и живешь? Не болеет Василий Иванович?

— Да ничего, — ответил Сережка. — А зачем вы нас собрали?

— Переписать хочу всех. Снова учиться будем. Школу нам за лето подремонтируют.

— А разбитую половину тоже будут строить? — поинтересовался Вовка.

— Нет, пока не будут, — ответила Лариса Михайловна. — Заводы надо поднимать в первую очередь. Одни заводы должны быстро начать выпускать металл, другие — из металла делать танки, пушки и другое оружие. В этом наша главная помощь фронту.

Когда все ребята пошли по домам, Шурка отвел в сторонку Сережку, Вовку и Мишку и спросил: