Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

Я так и не узнал, чем собирался пригрозить мне Мамедов, потому что в это время речь всесильного зама прервал телефонный звонок.

Телефонов у него на столе было штук восемь. На этот раз звонила «вертушка». Мамедов как-то вдруг весь вытянулся в кресле.

— Да, конечно, — забормотал он в трубку, — безусловно. Я так и предполагал…

При этом он ожесточенно замахал на меня свободной рукой, давая понять, что аудиенция окончена.

Я вышел из кабинета злой как собака. Диалог, как говорится, не состоялся. Письма, отправленные мною в отдел культуры ЦК, вернулись, как это частенько бывало в советской бюрократической машине, в ту же инстанцию, мнение которой я оспаривал. Я решил, что у меня остался единственный шанс — попытаться поговорить с самим министром, то бишь председателем Гостелерадио СССР Сергеем Георгиевичем Лапиным, который одним движением пальца мог решить как судьбу моих фильмов, так и мою собственную. Дело в том, что с двумя фильмами на полке у меня практически не было никаких шансов получить новую работу, тем более что в штате я нигде и никогда не состоял.

На следующий день я позвонил Лапину. К моему удивлению, меня тут же соединили. Я решил, что это хороший знак.

— Слушаю вас, — раздался в трубке вполне вежливо звучащий голос. Я поздоровался, представился.

— И что же вас тревожит, Владимир Михайлович? — приветливо поинтересовался министр.

— Меня тревожит то, что мои фильмы решено не выпускать на экран, — обрадовался я. — Понимаете, Сергей Георгиевич, это все же два с половиной года работы большой группы людей, я уже не говорю о государственных деньгах, выброшенных на ветер…

— Прекрасно вас понимаю, — сочувственно прервал меня Лапин. — Напомните, о каких, собственно, фильмах идет речь?

Я напомнил.

— Да, да, конечно, — с энтузиазмом отреагировал председатель.

— Но, помилуйте, Владимир Михайлович, дорогой мой, как же мы можем выпустить эти фильмы?

— А почему же нет? — насторожился я.

— Да фильмы-то очень плохие! — разоткровенничался министр.

Я опешил. Чего угодно я мог ожидать, но только не такого удара ниже пояса. От него у меня не было заготовлено никакой защиты.

— Но как же так, Сергей Георгиевич? — слабо попробовал оправдаться я. — Фильмы получили целый ряд наград на международных кинофестивалях… Вот только что главный приз на фестивале в Испании… Все-таки международное признание…

— Нам, дорогой мой, Запад не указ! — резко прервал мои излияния Лапин. И, помолчав, произнес совсем уже загадочную фразу: — Тем хуже для них и для вас!

— Почему? — робко поинтересовался я.

— Потому что я вам очччень не советую ориентироваться на западные мнения! — отрезал министр. — Кто, кстати, отправлял картины на фестивали?

— Одесская студия, — ответствовал я.

— Ну, с Одесской студией мы разберемся, — неожиданно смягчился Сергей Георгиевич, — а вы, голубчик, если уж сняли плохие фильмы, так, по крайней мере, имейте мужество отвечать за них. А на Запад нам тут кивать нечего! У нас своя голова на плечах. Чем-то вы им там, видимо, очень потрафили, если уж они вам там призы дают за эти ваши так называемые произведения.

— А вы их видели? — спросил я упавшим голосом.

— Ну, конечно! — обрадовался Лапин. — Разумеется, видел. Ужасные фильмы. Просто очень плохие! У вас, Владимир Михайлович, простите, есть какая-нибудь другая профессия?

— Нет, — несколько раздраженно ответил я.

— А жаль, очень жаль, — огорчился министр, — Я бы вам искренне посоветовал переменить профессию. Вам, простите, голубчик, сколько лет?

— Тридцать пять! — растерялся я.

— Ну вот, еще не поздно! — обнадежил меня Лапин. — Подумайте об этом. И уж, во всяком случае, не связывайте свои творческие планы с Гостелерадио. У нас с вами вряд ли что получится в будущем. Ну, всего вам доброго, голубчик! Спасибо за звонок! — ласково попрощался он.

Я долго и тупо смотрел на гудящую трубку, прежде чем положил ее на аппарат. Мне понадобилось, наверное, минут пятнадцать, чтобы совладать с охватившим меня отчаянием и опять начать рассуждать. Я повторил про себя наш телефонный разговор. Несколько раз. Слово в слово. И чем больше я повторял лапинские фразы, тем большее сомнение они у меня вызывали. Если уж ему так не понравились мои фильмы, почему он не привел ни одного конкретного довода, почему не объяснил, чем именно они так плохи?!

Необходимо было срочно разрешить эти сомнения. Я снова набрал номер председателя Комитета. Трубку снял тот же референт, который соединил меня с Лапиным.

— Это опять режиссер Алеников, — сказал я. — Я хотел уточнить у вас, когда именно Сергей Георгиевич смотрел мои фильмы «Приключения Петрова и Васечкина…» и «Каникулы Петрова и Васечкина»? Руководство Одесской студии просило меня узнать… Для них важно, какие именно это были числа…

— Одну минуточку, я проверю, — сказал референт.

Я ждал с замиранием сердца.

— Тут какое-то недоразумение, — наконец сказал он. — Сергей Георгиевич эти фильмы не видел.

— Вы уверены? — Я еле сдерживал свою радость.

— Ну, конечно, — подтвердил референт. — Я лично отвечаю за все просмотры. Этих фильмов мы ни разу не заказывали.

Я поблагодарил и положил трубку. Теперь я буквально задыхался от ярости. «Тварь! — шептал я. — Сукин сын! Гад ползучий!»

Сам того не ведая, коварный министр своей подлостью просто развязал мне руки. Теперь я был готов к любым, самым отчаянным шагам.

С ЦК партии, как читатель уже знает, у меня ничего не вышло. Оставался только один вариант. Я стал усиленно думать, как мне добраться лично до Андропова.

Впрочем, думал я недолго. Мне сразу припомнилось, что кто-то рассказывал, что дочь Андропова,

Ирина, работает в журнале «Музыкальная жизнь». Я открыл телефонную книгу и тут же нашел нужный номер. Еще через пять минут я сидел в машине и ехал в редакцию, а полчаса спустя уже был в кабинете заместителя главного редактора журнала Ирины Юрьевны Андроповой и с пылом убеждал ее найти время посмотреть мои фильмы. Андропова удивленно разглядывала меня светлыми глазами сквозь стекла очков.

— Понимаете, Ирина Юрьевна, — горячился я, — это детские музыкальные картины, фактически новый жанр для нашего кино. Нам, кинематографистам, было бы так важно, чтобы журнал откликнулся на эти работы…

— Я понимаю, — уклончиво говорила Андропова, — но дело в том, что кино у нас занимается другой сотрудник.

— Я бы очень просил, чтобы фильмы посмотрели именно вы! — вдохновенно убеждал я. — Я очень доверяю вашему мнению.

— Вы что, читали мои статьи? — поинтересовалась Андропова.

— Разумеется! — ни на секунду не задумавшись, соврал я. — Постоянно слежу за ними! И знаю, какой у вас тонкий вкус!