Олег Добровольский - День славы к нам идет

— Скажи хоть, как тебя зовут?

— Николетта, — тихо проговорила она.

— Сколько тебе лет?

— Десять.

— Ты бездомная?

— Нет, у меня есть дом. Только не в Париже…

— А где?

— В Марселе.

— Кто же твои родители?

— Отец — нотариус. Мишель Леблан. А мама давно умерла…

— Но как ты оказалась в Париже и в таком виде?

— Меня обманом увела из дома одна женщина-воровка. Уже полгода она не отпускает меня. Заставляет попрошайничать. Ее имя — Тереза. Так она сказала. Но здесь, в Париже, ее приятели называли Совой. Она и вправду похожа на сову.

— Ты убежала от нее?

— Да. Сегодня утром. И она меня, конечно, ищет. Я боюсь…

— Не бойся! Я не дам тебя в обиду.

Николетта с надеждой, с внезапно пробудившимся доверием посмотрела на подростка. Ее мокрые от слез глаза блестели, как два черных алмаза.

Жану было жалко девочку, его возмутило людское коварство, и он уже возненавидел эту Сову, так подло и бессовестно поступившую с Николеттой.

— Что же ты будешь делать дальше? — спросил он.

— Мне надо вернуться поскорее в Марсель, к отцу. Я так люблю его! Так соскучилась! Но как я доберусь туда? К кому обратиться? Кто поможет?

— Я помогу! — твердо произнес юный Левассер.

Он чувствовал, что не может бросить Николетту, оставить одну в огромном, совершенно незнакомом ей городе и спокойно возвратиться домой. Он никогда не простил бы себе этого.

— Идем ко мне… Я живу с отцом и матерью в Сент-Антуане. — И он показал на противоположный правый берег Сены. — Вставай, не будем терять время.

Николетта поднялась с земли и стояла в нерешительности, думая, как поступить. Согласиться, пойти с этим, видимо, добрым юношей или отказаться — ведь она совсем его не знает? Она выглядела немного старше своих десяти лет: худая, огромные черные глаза на бледном, почти прозрачном лице, густые темные волосы.

— Пошли, — повторил Жан. — Никто не причинит тебе зла. Наоборот, о тебе позаботятся.

— Мне стыдно…

— Чушь! Глупости! Почему тебе стыдно?

— Это грязное, рваное платье… — И она провела рукой по своим лохмотьям. — Меня принимают за нищенку и подают милостыню…

— Вот если не послушаешься, не пойдешь со мной, то превратишься в настоящую нищенку. И никогда не вернешься в свой Марсель, никогда не увидишь отца. Да и эта Сова может снова тебя сцапать…

— Но что скажут ваши родители?

— Не беспокойся…

— Они скажут: «Кого ты привел?»

— У меня добрые родители. У нас, в Сент-Антуане, принято выручать друг друга.

Жан уговорил Николетту, и они направились к Новому мосту, чтобы перейти на правый берег. Но не успели подойти к мосту, как его опасения подтвердились. Сзади раздался истошный женский крик:

— Вот она! Моя дочка! Дочурка! Дорогая! Единственная! Наконец-то я нашла тебя!..

К ним бежала почтенного возраста женщина, тряся седоватыми космами волос. Когда она приблизилась, Жан убедился, что мошенница действительно похожа на сову: большие выпученные глаза и нос, загнутый, как клюв.

Левассер, почувствовав себя рыцарем и защитником девочки, заслонил ее собой, взяв за руки.

— Не бойся! — шепнул он. — Я тебя не брошу!

Сова, запыхавшись, подбежала к ним.

— Что же ты стоишь, милая? — заговорила она громко, стараясь собрать вокруг себя толпу. — Разве ты не рада, что я нашла тебя? Ты потерялась, заблудилась, и я чуть не сошла с ума… Думала, больше не увижу тебя, мое сокровище!.. О, господь, ты внял моим молитвам!

Прохожие, наблюдавшие за этой уличной сценкой, выражали женщине сочувствие, которым та и хотела воспользоваться. Но Жан не отпускал от себя Николетту, и Сова бросала на него испепеляющие взгляды.

— Кто это держит тебя? Чего ему надо? Почему он не дает мне расцеловать мою дочурку? Что же это делается, граждане? Какой-то бездельник, юный повеса хочет разлучить дитя с матерью?

— Не верьте ей! — обратился Жан к толпе. — Она похитила эту девочку в Марселе и таскает за собой!

— Нет, вы послушайте только, что говорит этот прощелыга! Что он выдумал? Я честная женщина, правда бедная, но честная… Я воспитываю Николетту. А ты убирайся с моей дороги. Иди прочь!..

Публика была на ее стороне.

— Несчастная женщина! Нашла дочь и не может увести домой…

— Почему он не отпускает девчонку? Зачем она ему?

— Она молчит, будто в рот воды набрала. Напугана…

— Кто ее напугал?

— Как кто? Этот дуралей, что не пускает ее к матери.

— Бледная… Тощая… Плечики дрожат… Вся в отрепьях. Ох, нелегко живется беднякам!

— Послушай, отпусти девочку! Пожалей старую мать…

Сова, почувствовав поддержку, перешла в наступление. Она схватила упиравшуюся Николетту за руку и потащила к себе… Жан не знал, что делать, тоскливо озирался по сторонам. Еще минута, и старуха скроется вместе с девочкой… Но тут он чуть не подпрыгнул от радости, увидев Доминика.

— Доминик! — закричал Левассер. — Доминик!..

Чернокожий слуга креолки, живший неподалеку, на улице Сент-Оноре, быстро зашагал к толпе. Лицо его выражало недоумение, смешанное с каким-то простодушным любопытством: кто это его зовет? Толпа, состоявшая в основном из женщин, при виде негра расступилась, а кое-кто, оробев, отошел подальше.

— Жан, какая неожиданная и приятная встреча! Но что случилось? Отчего вы так взволнованы?

— Доминик, сейчас здесь может свершиться страшная несправедливость. Вот эта женщина заманила, похитила эту девочку. И теперь, когда девочка вырвалась на свободу, хочет снова ее закабалить… Но мне никто не верит. Говорят, что я хочу разлучить дочь с матерью. Да какая она ей мать! Она — чужая, посторонняя женщина. Ведь правда, Николетта? Чего же ты молчишь?

— Правда, все это правда…

Слова Николетты прозвучали так тихо, что многие, наверно, их не расслышали.

— Как нехорошо! Как нехорошо! — воскликнул Доминик. — О, женщины, добрые и великодушные женщины! Почему вы не верите вполне порядочному молодому человеку, но верите подозрительной пожилой особе, которая выдает себя за мать. Я знаю этого юношу и могу поручиться за него: он не способен обмануть, совершить дурной поступок…

Стараясь доказать свою правоту, Доминик прикладывал ладонь к сердцу, размахивал руками. Он возвышался надо всеми. Темное лицо его блестело на солнце.

Слушая негра, толпа заколебалась, поддавшись его пылким уговорам.

— Может, и вправду она хочет нас одурачить…

— Девочка ее боится…

— Черный человек убедил меня. Я ему верю!

Но Сова, хотя и была ошеломлена внезапным появлением негра, не собиралась сдаваться.

— Как можно верить этому идолу? Это дьявол в человеческом образе! Да откуда он взялся?.. Идем, моя голубка! Идем, моя девочка, — потянулась она к Николетте. — Тебя напугал этот черномазый!