Рабиндранат Тагор - Свет и тени

— Ну хорошо, вот пойдут дожди, станет прохладнее, а то в этакую жару чрезмерный обед был бы утомительным.

Приходили дожди, но никто не напоминал старику о его приглашении. Больше того, всякий раз, когда заходила об этом речь, друзья говорили:

— Ну что вы, в такую погоду неудобно! Пусть дожди кончатся…

Друзья сочувствовали Койлашу-бабу, что ему пришлось поселиться в тесном домике и терпеть из-за этого много неудобств. Они уверяли его, что прекрасно понимают, насколько трудно и даже почти невозможно найти в Калькутте приличный дом. И несмотря на то, что многие соседи в течение ряда лет уверяли, что подыскивают старику достойное жилище, никто из них не мог подобрать что-нибудь более или менее подходящее.

— Пусть все остается по-прежнему, друзья, — сказал в конце концов Койлаш-бабу. — Я счастлив, что живу по соседству с вами. В Нойонджоре у меня остался огромный дом, да разве там есть люди, подобные вам?

Думаю, старик понимал, что все просто входят в его положение. Когда он начинал рассказывать о былом великолепии рода бабу из Нойонджора, а соседи принимались поддерживать его, старик в глубине души, вероятно, сознавал, что это не что иное, как взаимный обман, совершаемый из добрых побуждений.

И все же я чувствовал к нему сильную антипатию. В молодости всегда хочется подавить, пусть даже безобидное, тщеславие другого; кроме того, я не выносил человеческой глупости.

Впрочем, Койлаш-бабу был вовсе не глуп. Его помощь и практические советы приносили пользу многим. Но в тех случаях, когда дело касалось славы его рода, он не знал чувства меры. К тому же соседи, любившие Койлаша-бабу, не хотели огорчать его. Никто ни одним словом не возражал ему, и фантазия старика не знала границ. Когда же кто-нибудь в его присутствии начинал восхвалять род бабу из Нойонджора, прибегая к самым смешным преувеличениям, Койлаш-бабу с легкостью принимал выдумку за чистую монету. Он даже и мысли не допускал, что кто-нибудь может усомниться в правдивости рассказчика.

Иногда у меня появлялось непреодолимое желание взять да и выпалить из пушки по крепости, где тщеславие укрылось в обнимку со старостью. Ведь когда охотник видит птицу, удобно расположившуюся на ветке, им точно так же овладевает пылкое стремление выстрелить в нее. Когда подросток замечает, что глыба вот-вот оторвется от скалы, он хватается за палку, чтобы подтолкнуть эту глыбу. При этом как убитая птица — охотнику, так и сброшенная глыба — подростку доставляют множество сладостных ощущений и полное удовлетворение. Ложь Койлаша-бабу была настолько безыскусна, основа ее так зыбка, что она, эта ложь, напоминала пляску смерти перед дулом правды, и у меня росло желание уничтожить ее — лишь огромная лень да большая человечность не давали поднять на нее руку.

Анализ моих прежних чувств и мыслей, насколько позволяет память, приводит меня к убеждению, что причина враждебности к Койлашу-бабу крылась гораздо глубже. И это стоит несколько пояснить.

Богатство моего отца не помешало мне получить степень магистра искусств, а юность не привела меня в дурную компанию, погрязшую в пороке. Даже смерть опекунов не повлекла за собой никаких изменений в моем характере. К тому же внешность моя была настолько приятна, что, если б я назвал себя красивым, меня могли бы обвинить в нескромности, но не во лжи. Поэтому я был твердо уверен, что ценюсь высоко на ярмарке невест в Бенгалии. Воображение мое родило идеал девушки — высокообразованной, нежной и красивой, родители которой были бы чрезвычайно богаты.

Со всех сторон на меня сыпались предложения. Мне сулили до десяти тысяч рупий приданого, но я, бесстрастно взвешивая достоинства девиц на чувствительных весах моих требований, не находил себе равной.

В конце концов я согласился с поэтом Бхавабхути [52] Бхавабхути — известный индийский поэт VIII века до нашей эры, писавший на санскрите. Стихи в тексте заимствованы автором из пролога к драме «Малатимадива». :

Но все же весьма сомнительным становилось появление достойной меня девушки на столь крохотной части Бенгалии.

Родители, на руках у которых были незамужние дочери, расточали мне дифирамбы независимо от того, нравились мне их дочери или нет. Они не скупились на похвалы и открывали во мне все новые и новые достоинства. Из шастр [53] Шастры — древние священные книги, в которых изложены обязанности индусов, а также трактаты по различным религиозным, философским и научным вопросам. известно, что божество независимо от того, благосклонно оно к почитающему его или нет, требует поклонения себе и если не получает его, то страшно гневается. Такое же чувство испытывал и я.

Я уже говорил, что у Койлаша-бабу была внучка. Я видел ее много раз и никогда не заблуждался относительно ее красоты — следовательно, нелепая мысль жениться на ней не могла прийти мне в голову. Но я был твердо убежден, что старик, сочтя меня хорошей партией, начнет курить предо мной фимиам и в один прекрасный день возложит девушку как подношение на мой алтарь. Однако он этого не сделал. Однажды я даже услышал, как он говорил одному из моих друзей:

— Бабу Нойонджора никогда ни у кого ничего не просили. Скорее я обреку внучку на вечную девственность, чем нарушу традиции рода.

Гнев охватил меня. Долго он кипел в моей груди, но, будучи юношей благонравным, я молчал. Как молния сопровождается громом, так и раздражение мое порой сменялось чувством юмора, однако случай подшутить над стариком никак не представлялся. Но однажды ко мне пришла мысль, с которой я уже не мог расстаться.

Я уже упоминал о том, что друзья из угождения старику поддерживали его ложь. И вот как-то один из соседей сказал Койлашу-бабу, что, когда он повстречался с вице-губернатором, тот начал расспрашивать его о господине из рода Нойонджора. Сахиб будто сказал, что в Бенгалии известны лишь два славных рода: раджи Бурдхвана [54] Бурдхван — район и город в Бенгалии. и бабу из Нойонджора.

Старик очень обрадовался и с тех пор, встречаясь с соседом-чиновником, неизменно забрасывал его вопросами:

— Как чувствуют себя вице-губернатор и его супруга? Здоровы ли дети? — При этом он выражал желание повстречаться с сахибом.

Но сосед прекрасно понимал, что немало сменится вице-губернаторов и губернаторов, прежде чем бабу из Нойонджора сможет посетить дом вице-губернатора.

В один прекрасный день рано утром я пришел к Койлашу-бабу и отозвал его в сторону.

— Тхакурда, — сообщил я ему шепотом, — вчера я был на приеме. Случайно зашла речь о бабу из Нойонджора, и я сказал сахибу, что Койлаш-бабу находится в Калькутте. Он очень расстроился, что вы до сих пор не побывали у него. А затем сказал, что сегодня пополудни сам придет навестить вас.