Анна Игнатова - Ураган в подарок

– Н-но! Поехали! – воскликнул он, устроившись полулежа на плечах трех человек, да еще здоровой ногой попытался пришпорить тренера, а рукой взмахнул так, что угодил Ложкину по щеке.

– Это что, пощечина? – уточнил Макс, не трогаясь с места.

– А как тебе больше нравится, – нисколько не смутился Вампир. – Я же раздавленный, я за свои конечности не отвечаю… Они это… из-под контроля вышли, во!

– Кладем его, ребята, – скомандовал Олег Борисович.

– Как это кладем, але? – возмутился Вампир. – Я же раненый! Я в шоке! Мало ли что я говорю! Вы меня вынести должны с поля боя!

– Сейчас вынесем, – пообещал Олег Борисович.

Гада положили на пенки. По знаку тренера все отодвинулись. Наступила очередь новых тайных переговоров – Вампира с Олегом Борисовичем.

Ребята стояли в стороне и смаковали перемены, происходящие с физиономией пострадавшего. Сначала Вампир перестал ухмыляться, потом перестал улыбаться, потом попытался отодвинуться и даже слегка посерел. Олег Борисович говорил очень тихо, ничего не было слышно. Ложкин с Рябининым пытались сами озвучить их беседу, но вскоре умолкли, поскольку рядом все-таки были девочки…

– Готово, народ! – позвал тренер через две минуты. – Взяли!

– Олег Борисович, а что вы ему сказали? – тихо спросил Ромка, помогая пристроить забинтованную ногу на плече у тренера. – Чтобы он не злил своих спасателей?

– Чтобы он не злил своих свидетелей обвинения, – ответил Олег Борисович. – Это до него быстрее дошло.

Погрузили Вампира без долгих разговоров. Он даже сказал «спасибо» Клочкову, который нечаянно брякнул его головой о щит.

Нехотя подошла Катя. Боялась услышать какую-нибудь шипящую гадость от больного, пока Олег Борисович сошел на берег и не слышит…

– Как вы… как ваше… – она хотела спросить о самочувствии и не знала, как обращаться к вору – на «ты» или на «вы». На «ты» было неловко, взрослый все-таки, на «вы» не хотелось. – Жалобы есть? – выкрутилась она.

– Ол райт, Христофор Бонифатьич, – сменил репертуар Вампир и добавил шепотом: – Слышь… Ты реально клевая. Во, – он показал большой палец. – Красивая девка.

Нет, не зря Олег Борисович взял Мишку Лакина на борт! Не зря понадеялся на этот ходячий талисман, приносящий удачу!

Едва сухопутная часть отряда, нагруженная вещами, скрылась в развороченном лесу, сплавщики оттолкнулись от берега шестами и приготовились к первому маневру. Не тут-то было. Лакин зацепился штаниной за сосновый корень и, не замечая этого, изо всех сил налег на шест. В итоге поскользнулся на мокрых досках и сам себя сдернул в воду. Отплытие задержалось не меньше чем на три минуты.

Именно эти три минуты задержки и потребовались для того, чтобы не произошло настоящее крушение с настоящими жертвами.

Раздался звук мотора. Лодочного. Так все подумали, пока обладатель мотора не появился из-за поворота.

Поначалу показалось, что смирные воды Лисьей бороздит океанский лайнер. В общем-то, если учесть масштабы, так и было. Громадный катер, белоснежный, как залетный сказочный лебедь, с перилами на носу, с капитанской рубкой и даже флагом, тоже белым с синим крестом, надвинулся на обалдевших ребят и их такого же обалдевшего тренера тихим ходом. Вампир катера не видел, так как лежал на спине, но по лицам своих спасателей понял, что из воды вынырнула с урчанием какая-то нечисть.

Если бы Лакин ценой штанины не задержал отплытие, плот оказался бы точно по курсу, под носом этого гиганта. Олег Борисович вытер вспотевший лоб шестом и еще раз мысленно похвалил себя за Лакина.

В капитанской рубке стоял самый настоящий капитан, в фуражке и с бородой. Сквозь стекло было плохо видно, но наверняка он был смуглым и синеглазым брюнетом. А Гольдина-то в лес ушла, ай-ай-ай!

Капитан увидел плот с застывшими, как в немой сцене, сплавщиками, улыбнулся не нашей улыбкой, приветственно помахал мужественной рукой (белый китель, пуговицы золотые блестят, с ума сойти!) и громко сказал в микрофон:

– Hello, friends! Здраф-стфуй-те, лю-ди!

– Здорово, пришельцы… – выговорил в ответ Клочков. Голова у него, как и у всех, шла кругом, плюс у Витьки были свои дополнительные условия для головокружения: Катя вцепилась в его руку со страху и спряталась за его широкой спиной.

– Стоп-игра… тьфу! Стоп машина! – пронзительно скомандовал кто-то. – Дядя Стефан, приехали!

И на нос к перилам выскочила… Иришка Виноградова!

– Здорово, хороняки! – крикнула она. – Что, не ждали?

Вопрос был в точку. Для исчерпывающего ответа требовалось только кивнуть. Что все и сделали.

– Вы далеко ушли, Ромыч? – кричал совершенно закружившийся Витька. В одной руке он сжимал телефон, в другой – ладонь Смирновой. – Вы не могли уйти далеко за полчаса! Что я, не знаю, как Гольдина ходит и Мотыльков! Метров на сто отошли, не дальше. В общем, возвращайтесь! Да ничего у нас не стряслось. Нет, все живы. И Лакин тоже, да. У нас тут катер. Ка-тер! А вот так, не знаю как. У Виноградовой финский дядя на белом катере приехал… Ага, как волшебник на голубом вертолете, точно. Они сейчас Вампира нашего к дороге повезли, туда уже скорая помощь подъехала. Они еще по берегам посмотрят, может, еще кого придавило чем… Ага, фантастика. Они вчера уехать должны были, с полдороги вернулись, паспорта забыли, что ли, ну, неважно что… А тут Иришка с Володей застряли в электричке, они их спасать поехали. Да не на катере, балда, на машине. Машина с прицепом, на прицепе катер, чего тупишь-то? Приехали на берег Соколиного, катер на воду – и вперед, в Лисью. Чего говоришь? Ага, повезло. Ха! У дяди катер знаешь как называется? «Гуд лак» называется, понял? Ну всё, идите обратно. Борьке скажи, день рождения продолжим отмечать. А то и не отметили толком… На катере коробка финских тефтелей есть, Иришка сказала. А Катя, умница, картошки купила – испечем! Чего? Да, я тоже думаю, что клад искать уже не будем. Так посидим…

И они посидели. Ах, как они посидели. Пекли картошку, жарили на палочках финские тефтельки. Пели песни, кричалки и заунывные. Ржали над Ромкой, который чуть не утопил котел… Грустили на закате «от глупых сомнений», как говорилось в одном фильме.

– Смотрите, гаснет… – прошептала Даша Гольдина. – Одна только искра осталась…

Клочков смотрел на эту искру так, будто удерживал ее взглядом, не давал упасть за взлохмаченный еловый горизонт. При этом он крепко сжимал ладонь Кати, потому что Катина маленькая твердая рука давала ему всё на свете: силы, энергию, питание, радость, боль, счастье. От нее нельзя было отключаться.

– Всё, ничего не осталось, – печально ответил Даше Мотыльков. – Всё. Кончилось солнце.

– Нет, не кончилось, – уверенно сказала Маша. – Облака еще не погасли. Они еще горят. Сиреневым, розовым… Это угли заката.