Иван Бауков - Юность моего друга

Дипломный проект, который ему прежде казался какой-то турецкой азбукой, вдруг стал сразу простым и понятным. И даже больше: раньше он боялся сделать какое бы то ни было отступление от установленных формул и технических норм — теперь он понял, что не человек служит формулам, а формулы — человеку. Любовь вливала в Андрея новые силы.

Консультантом для студентов-дипломников был приглашен кандидат технических наук инженер Соловьев. Широкоплечий, слегка сутулый, Соловьев вел себя так просто, что в первые дни его пребывания в техникуме эта простота чуть не оттолкнула от него студентов. Студентам до сих пор приходилось встречаться только с инженерами-исполнителями. Инженера-творца студенты видели перед собой впервые, и им казалось, что если уж простые инженеры знают себе цену на заводе, то инженер, кандидат технических наук, человек, наверно, недоступный.

Каково же было разочарование студентов, когда в аудиторию вошел немного разгоряченный человек среднего роста, спросил, точно ли в этой аудитории находятся студенты-дипломники и, положив на стол туго набитый портфель, застегнутый только на один ремешок, подошел к доске, тщательно вытер ее и, обернувшись к студентам, сказал:

— Приступим к занятиям…

Инженер Соловьев уже начал свое вступительное слово, а Андрей и другие студенты все еще смотрели то на его съехавший набок измятый галстук, то на борт пиджака, на котором не хватало пуговицы.

Мысленно Андрей давно уже создал себе образ человека-творца, и этот идеальный образ, созданный в мыслях Андрея, ничего общего и даже приблизительного сходства не имел с человеком, суетившимся у доски. Андрей еле сдержался, чтобы вслух не выразить своего разочарования.

Подойдя к доске, инженер Соловьев взял мел и сказал:

— Вопросы будете задавать потом.

Но когда он заговорил о структуре стали, студенты как-то сразу забыли о том, что галстук у нового консультанта помят, что на борту пиджака нет пуговицы, что локоть пиджака в мелу.

Он так говорил о стали, будто сталь была не твердым сплавом железа с углеродом, а каким-то живым существом. Студенты вдруг увидели жизнь стали. Сталь, как и человек, имела свою жизнь и, как человек, имела настроение, а не просто структуру — тростит, мартенсит или аустенит, структуру, которую люди научились фиксировать на фотопленке. И инженер Соловьев сразу стал для студентов не товарищем Соловьевым, а Иваном Алексеевичем.

Иван Алексеевич сверху донизу исчеркал дипломный проект Андрея. Коля Шатров, как всегда в трудных случаях, говорил Андрею ободряющие слова:

— У нас впереди времени еще много, можно заново весь проект переделать…

Но Коля не успел закончить своей мысли, как Иван Алексеевич поднял от проекта голову и сказал:

— Вот это настоящий проект!

Все удивленно посмотрели на Ивана Алексеевича, а он продолжал:

— Правда, тут не все додумано до конца, тут еще много неверных рассуждений, но дело не в этом. В проекте есть самое главное — творческая мысль! — Сказав это, он дружески пожал руку Андрею.

После занятий Андрей встретился с Любой. Люба по глазам Андрея узнала, что дипломный проект ему удался.

За последнее время Люба так прочно вошла во все дела Андрея, что для нее и вопросы его специальности не были «темным лесом». В этом, помимо своей воли, Андрей помогал ей сам. Он рассказал Любе обо всем, что произошло с ним за день. Люба ему тоже рассказывала о своих делах, но ей было приятнее слушать его: у него, как ей казалось, жизнь была сложнее и интереснее. И по натуре своей Люба была более чутким человеком. О чем бы ни рассказывал Андрей Любе, ей никогда не казался его рассказ скучным.

Время подходило к каникулам. Так как заводу требовались специалисты, некоторые студенты техникума решили во время каникул защищать свои дипломные работы и досрочно выехать на заводы.

Люба с Андреем уговорились, что они поженятся после того, как он окончит техникум.

Чистая дружба Андрея с Любой неизбежно делала их отношения добрыми и нежными. Такие отношения, необходимые для хорошей семейной жизни, редко бывают у тех, кто слишком быстро становится мужем и женой.

Проводив Любу домой, Андрей весь отдался дипломной работе. Комсомольских дел в техникуме сейчас не было, так как большинство студентов разъехалось на каникулы.

Работая над дипломом, он ни на минуту не забывал о Любе. Думы о любимом человеке делали его мысли ясными, а энергию — неутомимой. Он знал, что и Люба каждую минуту думает о нем.

Не прошло и трех дней со времени ее отъезда, как Андрей получил от нее письмо. Отойдя от чертежей в сторону, Андрей вскрыл письмо.

«Дорогой мой, — писала Люба, — я доехала благополучно. Я такая счастливая, что мама меня просто не узнает. Она говорит: «Мою Любу подменили» (она ничего не знает). Маша тоже говорит, что я изменилась неузнаваемо. Я не вытерпела и шепнула Маше о тебе. Ты ей очень понравился. А я сказала, что в жизни ты еще лучше.

Прости, что письмо будет коротким. Сейчас в доме у нас суматоха по случаю моего приезда, и я, воспользовавшись суматохой, закрылась в чулане и пишу тебе эти несколько строчек, чтобы ты не подумал, что я как переступила порог, так забыла о тебе. Сейчас отдам Маше письмо, и она отнесет его на почту.

Я так счастлива, целую тебя. Целую, целую».

Прочитав письмо, Андрей сразу же решил написать ответ. Но потом ему захотелось побыть еще некоторое время в том счастливом состоянии, в которое его привело письмо.

«Люба, моя золотая Люба», — почти шептал он свои мысли о ней.

Он так погрузился в думы о Любе, что не заметил прихода Лени Пархоменко.

Когда он увидел Леню, он понял, что с Леней случилось что-то неприятное.

— Леня, что случилось с тобой?.. На тебе лица нет…

Леня сделал вид, что ему что-то надо достать, из тумбочки, наклонился и, не поворачиваясь к Андрею, заговорил:

— Андрей, ты человек хороший, я это знаю… — Леня замялся.

По тому, каким тоном заговорил Леня, Андрей сразу почувствовал, что случилось несчастье не с Леней, а с ним, Андреем.

— Там бумага какая-то на тебя пришла, — продолжал Леня. Затем, как бы вспомнив что-то, добавил: — За третьим бараком тебя ждет Сашко. Ему надо срочно поговорить с тобой.

Все еще держась независимо, как человек, жизнь которого ничем не запятнана, Андрей вышел из общежития. Мысленно он окинул взглядом всю свою жизнь: «Что бы такое могло быть?..»

С тех пор как он приехал в город, прошло пять лет. За это время он не сделал ничего такого, чего бы мог теперь опасаться. И даже больше: где бы он ни работал, он всегда работал старательно, отдавая работе всего себя. Здесь, в техникуме, он тоже всегда был на хорошем счету.