Роман Сеф - Федюня Лёвкин в Санкт-Петербурге

— Оюшки! Да ведь это ж батюшка Гапон.

— Ну что ты! — сказал папаша. — Что ему тут делать?

Вечером, забившись в угол, Федюня слушал на Нарвской заставе Гапона, который читал письмо. Рабочие должны были отнести это письмо царю.

— «Государь! Мы, рабочие и жители города Санкт-Петербурга разных сословий, наши жёны и дети и беспомощные старцы родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются…»

Федюня представил: вот они все огромной толпой входят на площадь. Площадь распахивается навстречу, и из дворца выходит царь.

— «Разве можно жить при таких законах? — читал Гапон. — Не лучше ли умереть — умереть всем нам, трудящимся людям всей России».

Зал вздохнул.

— «Мы требуем восьмичасовой рабочий день. Нормальную заработную плату немедленно», — читал Гапон.

«Скоро, — подумал Федюня, — скоро всё будет. Скоро я профессора увижу».

Гапон кончил читать. Какая-то тётка подошла к нему.

— Ты про соседку мою напиши, — попросила она. — Я бельё повесила, а соседка его на землю сбросила. Ты про неё непременно напиши в своей бумаге.

Взволнованный вернулся Федюня домой.

В ту ночь ясно, как никогда, он увидел тот же сон: два белых ангела по бокам, а посередине, на табуреточке, царь. Царь сидел и ел жареную колбасу прямо со сковородки.

«Садись ко мне», — сказал он Федюне.

Федюня примостился с ним рядом на табуреточке, и они вдвоём с царём стали есть колбасу.

«Ничего не бойся, — сказал царь, — я добрый. Мне твой батя говорил».

«А можно, я вам стих скажу?» — спросил Федюня и подивился своей храбрости.

«Давай валяй, — сказал царь, — говори свой стих».

прочёл Федюня.

«Хороший стих, — сказал царь, — прекрасный стих».

«А мне он что-то разонравился», — сказал Федюня.

«Ну и дурак, — сказал царь, — ничего не смыслишь».

Пришло 9 января.

Федюня рано отправился в город. Папаша сказал, чтобы на Дворцовую площадь не ходить.

Федюня пешком дошёл до Невского. Прошёл весь Невский. На него со Знаменской площади толпой вливались люди. Федюня двинулся с ними.

Толпа медленно плыла к Адмиралтейству.

У здания Думы, под башенкой, Федюня остановился. Из толпы вырвался высокий, худой человек и, неуклюже взмахивая руками, бросился к Федюне:

— Здорово!

— Здорово!

— Ты что? Не узнал, что ли?

Ухо навалился на Федюню и принялся его тискать.

— На заводе я теперь работаю, понял? К царю идём, а? Правильный у нас батя Гапон, а?

Федюня обрадовался до слёз.

— Понял?

— Понял.

— Мы с иконами идём, — сказал Ухо, — и околоточный надзиратель с городовым впереди. Всё хорошо будет. Идём с нами!

Они прибились к толпе. Толпа текла неспешно, завихривалась на углах, где вливались в неё новые ручейки людей. Люди шагали степенно.

— Хорошо идут, — с восхищением прошептал Ухо. — И господ много. Сейчас царя увидим.

Вдоль проспекта вытянулись казаки на лошадях. Никто не стрелял. Никто не дрался. Федюня весь стал светлее. «Сегодня на улицах, как в церкви», — подумал он.

Толпа приплыла к решётке сада. От решётки до углового дома стояли солдаты. Цепь замёрзших солдат. Люди упёрлись в цепочку и едва не прорвали её.

Федюня и Ухо протолкались в первые ряды. Там Федюня и увидел дядьку Сергея Филипповича. Знакомое твёрдое лицо. Аккуратные усы. Ясные голубые глаза.

Дядька стоял рядом с офицером и что-то говорил.

— У-у-у, филёр, — с ненавистью сказали в толпе.

— Чего? — спросил Федюня.

— Шпиён. Сыщик. Полицейский переодетый, — весело пояснил Ухо.

Федюня и Ухо протолкались в первые ряды.

Федюня обомлел. Как же так? А дядька говорил, что в департаменте служит. Выходит, и папаша и Александр Герасимович тоже полицейские?

Федюне стало жарко-жарко.

А может, неспроста профессора увели в тюрьму?

Странная мысль пришла Федюне в голову: вдруг это из-за него?.. Вдруг всё было подстроено? И тот листок? Нет, не может быть. Но ведь полицейский, который привёз его к дядьке, уже знал Сергея Филипповича.

Мысли, как стеклянные шарики, быстро-быстро перекатывались в голове у Федюни, и от этого в ушах звенело.

Покойный батя всегда ругал полицейских. Все в деревне ругали урядника. А что, если полицейские не плохие? Они ведь царю служат. Если они для порядку?

Но зачем тогда дядька Сергей всё это время говорил неправду? А папаша называл его сыном?

Федюня изо всех сил стал проталкиваться вперёд. Он первым хотел попасть к царю. Только царь мог ответить ему на эти вопросы. Только царь. Немедленно. Сейчас же.

— Ты куда?! — крикнул Ухо.

— Назад! — крикнул офицер.

Люди остановились. В толпе росло недоумение.

— Назад!! — крикнул офицер.

Дядька Сергей Филиппович что-то сказал офицеру.

— Мы к царю! — крикнули сзади. — Пустите, стоять невозможно. Тут дети маленькие!

Хоругви, как бороды, на две стороны развевались над толпой. Передние ряды подняли повыше царские портреты.

Ухо засуетился. Подпрыгивая, он всё спрашивал:

— Где царь, где? Вышел уже аль нет?

— Люди, — крикнул кто-то, — нас опять не пускают! Где правда?

Толпа присунулась к солдатам. Офицер поднял руку.

— Отделение! — Вспрыгнули вверх винтовки, закачались неровной линией. — Пли!! — скомандовал офицер.

Винтовки выстрелили нестройно.

— Пугают! — крикнули сзади. — Холостыми бьют!

Толпа перед Федюней стала растекаться быстро, как вода перед быками моста.

— Пли! — крикнул офицер.

Ухо завалился на бок и выгнулся.

— Драгу-уны!! Бежим!

В толпу врезались драгуны. Шашки струились в морозном воздухе, лошади ржали. Федюня перелез через решётку сада. Из-за решётки он видел Ухо, который спокойно лежал на земле. На него налетела лошадь и наступила копытом прямо на живот.

Федюня бросился бежать вдоль решётки. Потом снова перебрался через неё.

«Как же так, как же так?! — думал он судорожно. — Значит, всё врали. Как страшно его обманули!»

Влево! Влево! Дыхание у него давно перехватило, отчаянно кололо в боку, на щеке замёрзла слюна, а он всё бежал.

Что-то случилось с Федюней в эту минуту, а что, он и сам не знал. Федюня бросился вверх по лестнице.

Александр Герасимович отворил дверь. Ни слова не говоря, прошёл в комнату, сел за стол. Федюня прошёл за ним. Александр Герасимович достал щёточку и причесал бороду, глядя в маленькое зеркало.

— Милый Фе-дю-ня, — сказал он, — что привело тебя сегодня ко мне? Если хочешь приходить в гости, то надо предупреждать заранее.