Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

Передо мной сидел совершенно другой человек, и дело было вовсе не в пятне. Пятна-то я совсем не видела. Мне казалось, что летним днём я обхожу огромный каменный валун, поросший цветами, глажу его тёплый бок, а потом отдёргиваю руку, осознав, что это вовсе не нагретый солнцем камень, к которому хочется привалиться и отдохнуть, а спина драконистого чудища. «Конечно, я стал чудищем, с таким-то пятном», – сказал бы горько Ромка, услышь он мои мысли. Но ожог, повторюсь, был тут ни при чём. Он стал другим изнутри. И я, из своего «внутри», это чувствовала.

– Ладно, – наконец произнесла я, поднимаясь. – Мне пора. Пока сиди дома. Я буду носить тебе домашку. А ты – её делать. И я буду относить её в школу. А там посмотрим. Договорились?

– Зачем тебе это? – повторил свой вопрос Ромка. – Зачем тебе такой урод, как я?

– Слушай! – рявкнула я. – Прекрати-ка называть себя уродом! И прекрати поворачиваться ко мне необожжённой стороной. Между прочим, пока я гуглила всякие пятна, пытаясь понять, что с тобой, я и не такого насмотрелась. Я понимаю, что тебе хочется себя жалеть. Но, по-моему, такая жалость разъедает тебя, как… как кислота! Если ты, конечно, помнишь, что это такое, поскольку пропустил уже пять или шесть уроков химии!

– Не думал, что ты можешь так орать, – удивился Ромка.

– Мне было у кого поучиться, – ворчливо ответила я и взяла ещё две котлеты.

Одну себе, другую – древнекитайской собаке, которая, судя по вежливому покашливанию за дверью, была не прочь отведать чесночного соуса.

Кому: Хорхе Рибаль

Тема: Город

Привет, Хорхе!

Ах, какой это город, Хорхе! Он мой друг, настоящий друг. Однажды он выручил меня из беды. Точнее, не меня, а Марину. Он помог мне найти её, хотя и сам был нездоров. Я думаю о городе как о человеке. У человека есть голос. Какой голос у твоего города? Крик чаек, шум моря, смех за столиками кафе! Утром он шепчет, когда гоняет по двору опавшие листья платана. В обед – перекрикивается на всех языках мира с туристами и зазывает их шуршанием волн. Ночью радуется жизни, играя музыку в барах и кафе, распевая во весь голос так громко, что иногда эхо доносится до моей Москвы.

Послушай свой город, Хорхе!

Ты много всего услышишь. Не только печаль, но и радость.

Лови её!

М.

Ранней осенью бывают такие яркие солнечные дни, что кажется, будто снова настала весна. Я представляла себе весну во всём зелёном – как на детском празднике. Она забегает в дом, то есть в мир, бормоча «что-то я забыла, что-то я забыла», хватает какой-нибудь жёлудь, который по ошибке проклюнулся на зиму глядя, и, быстро посмотрев на себя в осеннюю лужу, как в зеркало – на счастье, хватает ветер-попутку и улетает прочь. В один из таких пропитанных солнечными лучами дней мама вернулась домой.

Мы с бабушкой ждали её у подъезда, чтобы помочь донести вещи. Обычно тихая бабушка бушевала так, что даже соседка со второго этажа вышла на балкон и слушала, делая вид, что снимает бельё.

– Отправить беременную жену на такси! – возмущалась бабушка. – Нет, ты просто вдумайся, Мария! Такси! Её растрясёт на ухабах! А если таксист – преступник? У твоего отца, что, много жён? Он многоженец?

– Если ты будешь так громко говорить, та женщина решит, что у папы – гарем, – мрачно предупредила я, наблюдая за соседкой, которая протянула руки к простыне, да так и застыла, словно позировала для восковой фигуры.

– Куда ему гарем! Он и об одной женщине позаботиться не может! – фыркнула бабушка.

«Теперь я поняла, – подумала я. – С этой беременностью все съехали с катушек».

Наконец подъехала машина, и из неё вылезла сияющая мама. На ней была новая блузка восточной расцветки с турецкими огурцами, а волосы закручены в мелкие кудряшки, словно мама собралась в театр.

– Ты точно из больницы? – не поверила бабушка. – Не из санатория «Весёлые мамаши»?

– Точно-точно! – засмеялась мама, обнимая меня и передавая сумку. – Мы подружились там с одной девчонкой, представляешь, у неё тоже старшая – Маша! И ждёт тоже мальчика. Бывает же так. Она сама парикмахер, уложила мне волосы с помощью каких-то бумажек.

– Папильотки, – сказала бабушка.

– Как бабушкины любимые англичане в девятнадцатом веке, – добавила я.

– Наверное, – улыбнулась мама. – Вам виднее. Это было весело. А я заказала в интернет-магазине нам с ней две блузки. Прямо в больницу привезли! Красивая, да?

«Похоже, мамина крыша тоже слегка поехала, – с печалью подумала я. – Только у остальных – в негативную сторону. А мама у нас теперь оптимистка. Новая подружка – новое счастье». Я была рада за маму, но ничего не могла поделать с приступом ревности, который вдруг обхватил меня, как железный обруч – бочку. Новая подружка, ишь! Ещё один конкурент в борьбе за мамино внимание.

– А самое интересное, – оживлённо продолжала мама по дороге к подъезду, – что у неё брат познакомился по интернету с японкой. Поехал в Токио и там женился. Я ей говорю: «О! В точности как моя сестра. Только она в Шотландию поехала!» Кстати, как дела у Кати? Она мне не писала…

«Ну вот, теперь про Катю разговор, – с тоской подумала я. – Про кого угодно, только не про меня».

– А у вас-то как дела? – спохватилась мама, когда мы поднялись в квартиру.

– Раньше я думала, что неожиданные капризы – удел беременных женщин, а пожив у вас, убедилась, что иногда они передаются их мужьям, – со значением сказала бабушка.

Она поставила мамину сумку на кухонный подоконник и принялась собирать со стола свои учебники по английскому, а потом укладывать в полотняную сумку с логотипом книжного магазина.

– Вообще-то не обязательно начинать разговор с гадостей! – вспылила мама.

– Ты сама спросила, как дела, – пожала плечами бабушка.

– Это не значит, что нужно бросаться подшучивать над моим бедным мужем! Твоя ирония неуместна!

– О да! Бедный, очень бедный муж! Даже не забрал жену из больницы!

– У него работа! Он прислал за мной прекрасного водителя, своего знакомого!

– Конечно, его величество слишком занят!

– Вы ссоритесь? – присвистнула я. – Вот это номер! Интересно, у детей хоть когда-нибудь наступает возраст, когда они перестают ругаться с собственными родителями?

– Сто десять лет, – мрачно ответила бабушка.

– Хорошо, что у меня не будет детей, – покачала я головой.

– Почему это? – хором спросили они обе.

– Да потому, что детям всё время что-то надо, – устало ответила я, присаживаясь на табуретку в ожидании, пока бабушка соберёт вещи. – Они всё время чего-то требуют от родителей. А от меня и так все постоянно чего-то требуют. Надоело. Хочу прожить свою жизнь спокойно. Без дерготни!

– И чего же я от тебя требовала? – нахмурилась мама, уперев руки в боки.