Рене Реджани - Завтра, послезавтра…

— Да, к седлу еще и мешок был приторочен. А в мешке отрубленная вражья голова.

— Ну и страсти рассказываешь ты, Сальваторе! Кто же были его враги? — воскликнул Антонио.

— Как — кто? Конечно, солдаты. Когда разбойники подъехали к мосту, Крокко сказал: «Надо посмотреть, нет ли поблизости засады». Все попрятались и стали ждать. Тут по дороге проходил крестьянин. Нинко-Нанко и вышел из-за кустов. Крестьянин как увидел его, так весь затрясся, хотел удрать, но тут выскочил Джованни Коппо и преградил крестьянину дорогу. Нинко-Нанко и говорит ему: «А-а-а, те-е-пе-пе-рь по-по-йдешь с на-а-ами».

Все засмеялись, услышав, как заикался грозный Нинко-Нанко, и только Пассалоне вскочил с места и крикнул:

— Врешь, Нинко-Нанко никогда не заикался!

— Вот и нет. Дедушка все про разбойников знает, а он говорит, что Нинко-Нанко для того и выучился на гитаре играть и петь, чтобы больше не заикаться.

— А знаешь, что делал Нинко-Нанко с теми, кто его заикой называл? Отрезал им голову и руки, а потом на съедение воронам бросал. — Обычно мирный и тихий Пассалоне весь побагровел от ярости.

— Вот видишь, значит, ты тоже слышал, что Нинко-Нанко заикался?

Пассалоне умолк. Что он мог возразить на это?

— Вот Крокко и говорит крестьянину: «Ну-ка, поднимись на мост да посмотри, не идет ли кто, а если увидишь опасность, то возвращайся и предупреди нас».

— А кого они опасались, Сальваторе?

— Солдат, дон Антонио. Крестьянин пошел, еле ступая ногами от страха. Немного погодя вернулся. «Никого нет», — говорит. Но Крокко все же не очень ему доверял. «Пойдешь впереди отряда», — сказал он. Ну, волей-неволей пришлось крестьянину идти. Крокко хитро рассудил: если крестьянин соврал, то не миновать ему пули в лоб. Теперь он наверняка предупредит разбойников об опасности. Но уж крестьянин не соврал. На мосту солдат не было, и отряд спокойно перебрался на другой берег.

«Спрячемся в кустах и подождем здесь!» — приказал Крокко. Вдруг раздался крик совы. Карузо ответил тоже по-совиному, и снова все смолкло. Тогда Крокко сказал: «Сейчас мы узнаем, сова это или какой-нибудь предатель, который хочет нас в ловушку заманить». Сова прокричала еще три раза, и тогда Крокко понял, что это свои, разбойники. Кусты потихоньку раздвинулись, и на тропинке показался человек. Он подошел прямо к Крокко и сказал: «Генерал, это я, батрак графа Колонны».

«Ну, какие новости?» — спросил генерал. Нинко-Нанко и Карузо на всякий случай наставили на крестьянина ружья. «Уберите ваши ружья, — говорит он. — Я не шпион какой-нибудь». И стал рассказывать: «Богачи из Стильяно здорово перетрусили, когда узнали, что вы два дня назад целый их полк разбили. Они задумали удрать в Сан Ма́уро Фо́рте со всеми своими вещами, деньгами и сокровищами…»

Услышав это, разбойники попрятались за камнями. Крокко подозвал Нинко-Нанко и Коппо и сказал: «Велите всем беречь патроны, стрелять только из-за камней, когда богачи совсем близко подойдут. Не забудьте: на одни камни шляпы положите, а за другими сами спрячьтесь».

И вот на дороге показались богачи, которые удирали из Стильяно. Они везли с собой на мулах полные корзины золота и всякой одежды. По бокам шли солдаты, которые их охраняли.

— Что же это были за солдаты?

— Не знаю, дон Антонио. Наверно, из дальних стран. Когда богачи подъехали совсем близко, Крокко скомандовал: «Огонь!» — и все стали стрелять из-за камней. Жены этих богачей как завизжат, как закричат! Солдаты тоже открыли огонь, но они палили по камням и только зря все патроны растратили.

Тут Нинко-Нанко выскочил вперед и закричал:

«Бей их! Вперед! Бей их!»

Разбойники завопили как сумасшедшие и бросились на богачей. Рядом был овраг, и, когда солдаты в страхе побежали, многие из них вниз свалились и поразбивались. Тогда господа позвали на помощь своих слуг и крестьян: «Защищайте нас скорее, защищайте! Спасайте из беды! Вы бедняки, вам жалеть нечего, а нам, богачам, жизнь дорога; мы вам хорошо заплатим». Но крестьянам надоело от своих хозяев всякие притеснения терпеть, и они разбежались кто куда. А разбойники тем временем всех солдат и богачей перебили.

— И полкового барабанщика тоже? — Пассалоне от волнения даже привскочил.

— Да, и барабанщика. А один из разбойников, по имени Николо Тамбурино, схватил барабан и стал бить в него и кричать: «Мы победили! Все денежки теперь наши!» Разбойники побежали к мулам, схватили тюки и забрали все, что там было: одежду, золото, деньги, ожерелья. Потом взяли у мертвых солдат ружья и тоже унесли с собой. Генерал Крокко сказал: «Больше нам тут делать нечего!» И все разбойники, очень довольные, тронулись в путь. Впереди шел Николо и бил в барабан: бум-бум-бум…

Подражая грохоту барабана, ребята принялись отбивать такт ногами, стучать руками по партам: бум-бум-бум…

«Плохи мои дела, — подумал дон Антонио. — История про эхо покажется им куда менее интересной. Пожалуй, и начинать не стоило».

— Николо шел впереди, бил в барабан и даже не знал, что он ранен. Такое часто бывает, говорит дедушка. Он в войну сам видел, как одного солдата очень сильно ранило, а он хоть бы что… Потом Крокко велел Николо перестать, не то враги могут услышать. Николо, само собой, повиновался. Ну, а дальше вот что случилось. Когда Николо вброд через реку шел, он поскользнулся и в воду свалился. Так и остался там навсегда. И никто не заметил, что он пропал. Ведь под водой его не видно было. А потом, чтобы о себе весть дать, утопший Николо поднялся и снова стал бить в барабан: бум-бум-бум-бум! Вот мы с вами до сих пор и слышим, как он барабанит.

— Слышали, а теперь перестали.

«Мужайся, Антонио, настал твой черед», — подумал учитель.

Аннунциата крепко схватила его руку, остальные ребята жмутся к нему, никто не решается выйти вперед. Позади всех еле-еле тащится Пассалоне с Нинкой-Нанкой.

Ребята навострили уши, но, сколько ни прислушивайся, не слышно ничего, кроме пения птиц.

Сейчас они выйдут из леса и на повороте увидят реку. Все притихли. Жарко. Солнце проникает сквозь густую листву и осыпает нас золотыми лучами. Очень жарко. Кругом тишина. Ребята глядят на учителя, как на кудесника: а вдруг он потихоньку прочел заклинание и поэтому таинственный барабанщик умолк? Им интересно, как это дон Антонио колдовал. Открытые ножницы на пороге положил, оливкового масла в воду влил, сошник под кровать спрятал, узелки завязал, а может, рваную одежду у дороги бросил или рожки состроил? Но захочет ли он обо всем этом им рассказать? Наверно, нет. Ведь самые сложные заклинания и колдовские тайны передаются лишь от отца к сыну и от матери к дочери.

А вот и речка.

Сухая.

Совсем сухая. Трава вокруг поникла. Одни камни торчат.