Николай Попов - Абанер

— Хвалитесь, хорошо живете, а почему Новоселов ушел? — спросил Бородин.

— Гимназисту здесь не климат.

— Не понимаю, почему вы его гимназистом зовете? Он такой же гимназист, как вы китайцы.

— А разве гимназисты не такие? — вытаращил глаза Валька.

— Не такие, Валя, не все. Преподавал в гимназии, знаю.

— Вы, в гимназии!..

— Ну, да! Чего удивился?

— Вы коммунист, а там контрики сидели.

Бородин весело расхохотался.

— Эх, Валя, Валя! Да ведь и Ленин в гимназии учился.

Вот этого не знал даже Чуплай. Ребята глядели удивленно, у Вальки раскрылся рот.

— Нам за гимназией еще тянуться надо, догонять, — похлопал Вальку по плечу Скворечня.

— Нет, почему догонять? — не согласился Бородин. — Нам надо построить новую школу. Сумеем, товарищи?

— Обязательно! — за всех ответил Валька. — Еще лучше сделаем.

— Добро! — похвалил Бородин.

Скворечня пощупал постели, приподнял одеяла и укорил:

— На голых досках спите. Экие вы, право!.. Сходите на конный двор, набейте наволочки соломой.

Бородин сказал, что пришел на минутку, но не торопился уходить и расспрашивал, как ребята готовят уроки, что едят, кто их родные. Узнав, что родители Вальки беженцы, он особенно тепло поглядел на мальчика.

— Учись, паренек, учись! Раньше бы ты до алгебры едва ли дотянулся!.. Ну, Зорина спрашивать не буду. У его отца я сам когда-то учился. Передавай Илье Порфирьевичу привет… Будьте здоровы, товарищи!

Ребята проводили гостей до порога. Чуплай нерешительно передернул плечами.

— Евграф Васильевич, а как с дровами? Зима-то вот-вот…

Бородин помолчал и ответил жестко:

— Если не заготовим, будем замерзать. А заготовляем из рук вон плохо. Так, Назар Назарович?

Заместитель развел руками. Сегодня группа проболталась в лесу. Вместо кубической сажени напилили полвоза. Топор потеряли, а какой-то бездельник часы на колокольне раньше времени отбил.

— Прибавьте, Назар Назарович, — вмешался Чуплай. — Пилы тупые, топоры с топорищ падают. А напильники вы на складе держите, не доверяете.

— И не буду доверять!..

Начинать такой разговор было совсем некстати. Бородин раздумал уходить и снова сел на табуретку.

— Давайте разберемся… Напильники выдадим, пилы наточим. Да ведь надо и дисциплину укреплять. Всяким звонарям по рукам бить. Комсомольцы подумали об этом?

— Обсуждали на ячейке, — сказал Чуплай. — По два часа в день до весны будем заготовлять. Надо не по часам, а дать задания. Мы прикинули, по пяти кубических сажен на группу. Дайте нам день, наша группа пять кубов поставит.

— Прохвастаете!.. — зевнул Скворечня и повернулся к Бородину. — Я вам говорил, Евграф Васильевич, как быть с заготовкой. Но тот не ответил и о чем-то напряженно думал, поглядывая на ребят.

Сереже не терпелось: чего Евграф Васильевич упрямится?

— Мы одни пойдем! Свою руководительницу Клавдию Ивановну не подведем!

— Одни, сами с усами! А кто будет отвечать, если Зорин себе ноги отрубит? — снисходительно проговорил Скворечня. — Спокойной ночи, ребята.

Бородин поднялся и неожиданно сказал:

— Хорошо, дадим день. Но чтобы не подкачать, пять кубов поставить. А за порядок с тебя, Чуплай, спрос.

— Есть! — коротко ответил Чуплай.

— А свет! Свет! — спохватился Валька. — Керосину бы хоть полфунта!..

В глазах Бородина мелькнула грустная улыбка.

— Нету, Валя, даже грамма нет.

— Керосином учащихся городок не обеспечивает, — вежливо напомнил Назар Назарович.

Сереже показалось, словно стало еще темнее в комнате и больше запахло чадом коптилки. Бородин взялся за ручку двери и опять остановился.

— Будет свет! Станем строить электростанцию.

— Свою электростанцию!.. — чуть не подпрыгнул от радости Сережа. — Вот хорошо!..

— Хорошо, да не очень, — поправил Бородин. — Денег нет. Будем строить своими силами. Хотите, коммунары, жить со светом, в тепле, готовьте дрова, стройте станцию. Больше ничего обещать не могу.

Задремавший под утро лес был тих и спокоен. Сумерки редели, впереди горела, переливаясь, золотисто-розовая заря. За логом виднелся косогор, черный с одного бока. Лесной пожар летом прошел здесь полосой. К пожарищу и шла веселая ватага.

— Стоп, хлопцы! — закричал Чуплай. — Будем начинать. Зеленый лес не трогать, только сушняк, слышите!

Он осмотрел со всех сторон старую пихту с обгорелой вершиной, отставил костыли, скинул шинель, приловчился поудобнее и сильными, ловкими взмахами стал подрубать дерево. Тотчас застучал другой топор справа, ему ответил еще один — слева, где-то рядом завизжала пила, и скоро весь лес наполнился бойким перестукиванием, певучими — вж-вж-ж! — веселым покрикиванием и смехом.

— Чего мы выбираем? — упрекнула Сережу с Валькой Клава. — Все ребята работают, а мы по лесу ходим.

Но Валька опять полез в чащу через обгорелые кусты и наконец выбрался на поляну.

— Вот эту березу-раскорягу повалим! Сразу полсажени!

Клава сердито покачала головой.

— Вот дурачки! А что вам ребята говорили?

Сережа с Валькой прикусили языки. Гуля с Зориным не хотели в лес брать: много ли толку от этого детсада! Но Чуплай «сжалился» и наказал беспрекословно, «без всяких задирок» слушаться бригадира. А какого бригадира? Клаву Горинову! Девчонку!.. Куда денешься, с ячейкой не поспоришь. Наконец нашли елку, не очень толстую, не очень тонкую, Валька начал ее подрубать. Но топор совсем не слушался лесоруба, скользил вкривь, вкось, попадал то выше, то ниже.

— Ну-ка, пусти! — остановил Сережа.

— Погоди! Я ее с другого бока, тогда она сразу!..

— Отдохни, Валя! — улыбнулась Клава.

Валька неохотно отдал топор, вытер пот с лица и, отдуваясь, сел на пенек. Сереже тоже хотелось подрубить елку поскорее. Он с такой силой размахивал топором, что скоро запыхался.

— Хватит подрубать! Пилить будем! — подскочил Валька.

Но едва пила оцарапала дерево, Сережа понял, Валька совсем не умеет пилить. Он дергал пилу, не давал ей обратного хода и гнул к земле.

— Ну тебя, сломаем пилу!

— Дай, Валя, я попилю, — взялась за пилу Клава. — А ты другую елку подрубай.

С Клавой пилить было легко, струей посыпались желтые опилки. Но это было недолго, немного погодя пилу стало зажимать. Клава распрямилась и вздохнула.

— А ведь мы неладно… Не с этой стороны подрубили. На нас елка валится.

Сережа кое-как вытащил пилу, недоверчиво посмотрел на елку и, ничего не сказав, подрубил ее с противоположной стороны. И едва пила заходила по новой зарубке, как елка покачнулась, словно живая, стала медленно клониться и, глухо зашумев сухой вершиной, грохнулась на землю.

— Е-е-есть! — закричал Валька и высоко подбросил кепку.