Юрий Стрижевский - Повесть о мужестве

— Паша, — окликнул он Путимова, — ты спишь?

— Нет, Коля, — отозвался тот, — что-то не спится — душно.

— Одевайся тогда, да пойдем на воздух. Ну ее, эту каюту!

Они вышли на палубу, отыскали в темноте скамейку и сели, с наслаждением вдыхая охлажденный рекой ночной воздух.

С Павлом Николая связывала недавняя, но крепкая и хорошая дружба. После защиты диплома молодого инженера Путимова направили на Муромский паровозоремонтный завод. Уезжая из Москвы, ему пришлось расстаться со столичной футбольной командой, в которой он играл уже несколько лет. По приезде он отправился бродить по городу и забрел на стадион, где в это время тренировались футболисты. Вечером им предстояла игра со сборной Коврова, и Николай хотел отработать со своими ребятами некоторые тактические ходы. Стадион был пуст, лишь несколько мальчишек во главе с Виктором Гастелло сидели на одной из скамеек и следили за игрой старших братьев. Путимов подсел к мальчишкам и стал наблюдать за тренировкой. Вдруг от ноги одного из игроков, миновав боковую черту, мяч подкатился под ноги Павла. Разве может настоящий футболист удержаться и не ударить по мячу, который идет на него? Путимов вскочил, ловко обвел бросившегося за мячом мальчишку и красивым, уверенным ударом послал мяч на середину поля.

— Не будь я капитан команды, — сказал Николай Саше Арсенову, — если этот парень не футболист, и к тому же хороший. — И направился к незнакомцу.

— Коля, — восторженно встретил брата Виктор, — к нам из Москвы футболист приехал!

«Вот здорово, если это форвард», — подумалось Николаю. Сегодня ему решительно некого было поставить в линию нападения.

— Путимов Павел, — представился приехавший.

— А вы в какой команде и в качестве кого играли в Москве? — живо спросил его Николай.

— Девятым номером в команде МИИТа.

— Милый мой, Путимов Павел, да вы как с неба к нам свалились! — воскликнул Николай. — Пойдемте!

— Куда?

— Там увидите, — шутливо ответил он, увлекая за собой Павла.

— Бутсы и форму товарищу, и побыстрей, — приказал Николай завхозу. — А вы, — обратился он к Путимову, — быстренько переодевайтесь — и на поле! Сегодня мы с вами с Ковровом играть будем.

— Да что вы, — запротестовал было Павел, — вы же меня в игре еще не видели!

— Разговорчики! — с напускной строгостью сказал Николай, явно кого-то копируя, и рассмеялся. — Мы ждем, — закончил он, скрываясь за дверью.

Гастелло не ошибся в оценке Путимова, в его лице команда приобрела бессменного центрального нападающего, а впоследствии и капитана.

С того дня прошел почти год. Много раз выходил Гастелло вместе с Путимовым на футбольное поле. Вместе делили они и радость побед и горечь поражений. И вот теперь их ждет новая встреча с грозным противником.

Заграничные гости ехали с тем же пароходом. Игроки из далекой Швейцарии спали в отведенных для них каютах, а муромским парням не спалось. Они сидели на палубе и тихо переговаривались. Далеко в стороне плыли робкие огоньки прибрежной деревни.

— До чего же хорошо, Паша! — мечтательно вздохнул Николай. — До чего хорошо! Ты на небо смотреть любишь, да? Я тоже люблю. Оно ведь, как море, глубокое. Ты вот ощущал когда-нибудь глубину пространства над собой? Я ее ощущаю, особенно ночью, когда вот так звезды над головой. Даже жутко иной раз становится. Вот ты, Паша, инженер, человек ученый, скажи: как думаешь, скоро мы полетим к звездам?

Рационалистический ум Павла больше доверял расчету, чем фантазии. Он неплохо знал астрономию, читал труды Циолковского, был знаком с работами ГИРДа. Ой, какими далекими казались тогда перспективы полета в космос!

— Ты знаешь, Коля, — заговорил он, боясь нарушить восторженное настроение друга, — современная техника еще не в силах с этим справиться. Двигатель мы, пожалуй, смогли бы еще сегодня построить, но горючее, материал для камер — это дело будущего; далекого или близкого, никто тебе на этот вопрос не ответит. Быть может, еще и наше поколение окажется свидетелем…

— И не только свидетелем, — убежденно перебил его Николай. — Вот увидишь, я сам буду летчикам внеземных сообщений. К звездам не к звездам, а на Луну, может быть, слетаю. Ладно-ладно… — спохватился он, услышав смешок Павла. — Ты вот говорил мне как-то о каналах на Марсе. Покажи-ка мне этот Марс.

Павел разыскал, недалеко от горизонта, красную, как капелька крови, звездочку.

— Вон он какой! Далеко… — вздохнул Николай.

Так и проговорили они, мысленно переносясь с одной звезды на другую, пока не выкатилось на небо большое круглое солнце. Вместе с солнцем поднялся парень из Берна — капитан швейцарской команды. Высокий, горбоносый, облаченный в клетчатый пиджак и невиданные у нас тогда еще брюки гольф, он был разительно не похож ни на кого из муромских ребят.

— Oh, sind Sie stehen auf? Das ist eine gute Gewöhnheit [1] О, вы уже встали? Это хорошая привычка (нем.). — воскликнул он, заметив на палубе Николая и Павла и подходя к ним. — Здрафствуйте! Хорошчо. Товарищ, — добавил он, немного подумав, и, исчерпав, видимо, весь известный ему запас русских слов, не спеша направился дальше.

Пароход, не останавливаясь, миновал Благовещенское и подошел к последнему перед Муромом повороту Оки. От устья реки Велетьмы уже были видны тугая зелень муромских садов, сползшая на край бугра древняя Косьмо-Демьянская церковь, мозаика разноцветных крыш.

Гулкий басовый вскрик пароходного гудка распорол воздух над рекой. Надо было идти в каюту собирать вещи. Когда Николай снова вышел на палубу, пароход, вспенивая желтую окскую воду, уже тормозил около веселенького голубого дебаркадера.

В летние месяцы муромские причалы жили кипучей и хлопотливой жизнью. Здесь в эту пору остро пахло каменноугольным дымом, разогретой смолой и свежими рогожными кулями. По нескольку раз в день сюда из Рязани, Нижнего и самой «Белокаменной» причаливали белые, как лебеди, пароходы. Пропахшие горьким машинным потом, буксиры подтаскивали неторопливые караваны барж. Огромные лобастые битюги, увязая в песке, тащили в гору тяжело груженные подводы.

Как и ожидал Николай, сегодня на пристани было особенно людно. Казалось, все несовершеннолетнее население собралось на песчаном откосе. По деревянному настилу прохаживалось районное начальство. За веревочным барьером томились муромские футболисты и наиболее рьяные болельщики.

Под звуки оркестра и приветственные возгласы гости сошли на пристань. После короткого митинга обе футбольные команды разместились на собранных со всего Мурома извозчиках и, сопровождаемые прыткой толпой мальчишек, отправились в город.

Морщась от боли, Николай сидит вытянув ногу. Доктор бинтует ему больное колено. За тонкой перегородкой слышна незнакомая речь — швейцарский тренер дает последние указания своим игрокам.