Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

Кирик, как и прежде, находился в избушке Яргольского ущелья, и Янька не оставлял его.

Однажды, бродя по лесу, ребята услышали яростный лай Делбека. Они поспешили к месту, куда их так настойчиво звал четвероногий друг.

На небольшой поляне, сплошь заросшей буйной растительностью, отмахиваясь ружьем от Делбека, стоял незнакомец. У его ног лежала матросская бескозырка, и ее черные ленты, как две змейки, прятались в траве.

Делбек злобно наступал на матроса, пытаясь схватить его.

Оттащив собаку от незнакомца, мальчики остановились на опушке, готовые в любую минуту задать стрекача.

- Эй, ребята! Далеко тут до жилья? - спросил матрос и поднял бескозырку.

- А тебе куда, дяденька? - Осмелев, Янька шагнул вперед.

- На Барнаул.

- Это надо идти сначала на Тюдралу, потом на Талицу, вниз по Чарышу.

Видимо, матрос заблудился в тайге. Изможденный вид незнакомца, едва стоявшего на ногах, вызывал у ребят жалость.

Пошептавшись с Кириком, Янька спросил:

- Ты, поди, голодный?

- Да, не сыт, - усмехнулся горько незнакомец и провел руками по давно не бритой щеке.

- Ступай за нами! - заявил решительно Янька и, пропустив вперед себя Кирика с Делбеком, зашагал за матросом.

Вечером гостю стало плохо. Лицо его горело, как в огне, он часто прикладывал руку к затылку, где была ссадина.

- Должно, раненый, - высказал свою догадку Кирик.

Ночью ребят разбудили крики больного. Матрос сполз с нар и пытался встать на ноги. Он размахивал руками, рвался вперед и только перед рассветом затих.

Янька и Кирик тихонько вышли за дверь.

- Страшно! - Кирик вздохнул. - Должно, хороший человек: о бедных все говорил, драться с богачами звал… Давай лучше посидим здесь, - предложил он приятелю.

Ребята уселись у порога и говорили о матросе до тех пор, пока не уснули.

Два дня больной не приходил в себя, и Кирик с Янькой ни на минуту не оставляли его.

Как-то на рассвете Кирик проснулся и увидел, что матрос пытался подняться на ноги.

Кирик толкнул Яньку.

Тот открыл глаза и спросил:

- Дяденька, тебе, поди, пить охота?

Матрос молча кивнул головой. Зачерпнув из казана воды, мальчик подал ее незнакомцу. Тот с жадностью припал к кружке. Напившись, спросил:

- Чей ты?

- Я тюдралинский, Прокопия Ивановича сын. Тятя с немцами дерется.

Больной понимающе кивнул головой.

- Ты, поди, есть хочешь? Мы сейчас тебя накормим и напоим. Только у нас чаю нет, пьем бадан [24] Бадан - многолетнее травянистое растение. Его листья употребляются в Сибири как чай. . Шибко пользительный! - затараторил Янька.

- Ну, вскипяти.

- А он, - Янька показал на Кирика, - вроде как брат мне приходится. Только он алтаец, а я русский.

- Вот и хорошо! - сказал матрос и внимательно посмотрел на ребят.

Накормив матроса, Кирик и Янька долго о чем-то шептались, потом в смущении посмотрели на своего гостя.

- Что, ребята?

- Вымыться бы тебе горячей водой надо…

- А где ее взять?

- А у нас есть казан. Мы живо вскипятим… Кирик, - заторопился Янька, - ты сбегай за хворостом, а я принесу воды.

Через час довольный матрос, полушутя, говорил:

- Ну, други, устроили вы мне баню неплохую! А вот скоро в тайге будет такая баня богачам, что нагишом повыскакивают в лес.

На следующий день, когда стемнело, около избушки послышался конский топот. Схватив карабин, матрос направился к двери.

- Не стреляй! Это Темир, хозяин избушки, - предупредил Кирик.

- Кто такой?

- Охотник.

Матрос поставил карабин в угол и вышел.

Соскочив с коня, Темир смело подошел к незнакомцу.

- Здравствуй!

Матрос протянул руку.

Сначала разговор между ними не клеился. Осторожный Темир больше молчал. Но, пока ребята готовили чай, взрослые разговорились.

- Большое у тебя хозяйство, Темир?

Охотник улыбнулся.

- Буланый конь, Мойнок и ружье.

- Почему живешь так бедно? Разве ты не хозяин этой тайги, этих гор? - Рука матроса описала полукруг. - Ведь ты посмотри, какое богатство здесь! Пастбища, реки, леса. Разве мачехой стала тебе тайга?

- Нет! - решительно ответил Темир. - Нет, - повторил он. - Тайга мне - как родная мать, и я люблю ее, как сын. Но завладели ею Сапок, кривой Яжнай и Зотников.

- Кто они?

- Сапок - теньгинский старшина, Яжнай - местный бай, Зотников - богатый заимщик.

- А ты, сын тайги, бродишь, как чужой?

Темир опустил голову.

- Что же мне делать? - Темир с надеждой посмотрел на собеседника.

- Пойдем со мной.

- Куда?

- Куда поведу, - улыбнулся матрос.

- Разве нам по пути?

- Конечно. С большевиками тебе по пути.

- Кто они?

Матрос приподнялся и, положив руку на плечо охотника, сказал проникновенно:

- Это, Темир, люди, которые хотят, чтобы ты был хозяином тайги, чтобы ты жил лучше…

- Вот это здорово! - не спуская глаз с незнакомца, прошептал Янька. - Дяденька, а дяденька, а ты откуда? - спросил он матроса.

Матрос назвал себя и рассказал свою грустную историю.

Коммунист-сибиряк, он был направлен в Кузнецк для связи с местной организацией большевиков.

Во время одной из поездок в Горный Алтай Печерский, так звали матроса, был схвачен кулаками и посажен в острог. С помощью верных людей ему удалось бежать в тайгу. В перестрелке с кулаками Печерский был ранен в голову и несколько дней брел по тайге наугад. С ним были ружье, карта и компас. При переправе через горную речку он потерял компас, и карта стала уже не нужна. Матрос заблудился. Недели две жил охотой, а потом все патроны вышли. Началась старая болезнь - лихорадка. Обессиленный, он спустился в ущелье, но выбраться из него уже не мог. Там-то и повстречал ребят…

И у Темира нашлось что рассказать матросу. Он поведал ему об организованном им отряде, который рос с каждым днем.

Последующие события развертывались с необычайной быстротой. Из Мендур-Сокона, захватив с собой отцовские ружья, старые берданки, ушли в горы Амат, горбатый Кичиней, Дьялакай и старый Амыр. Из Усть-Кана в отряд Темира пришел пастух Алмадак и еще двое алтайцев.

Но не дремали и богачи.

Огарков и Тужелей сколотили банды из местных кулаков.

Евстигней Зотников обнес заимку высоким частоколом и в помощь Чугунному принял трех беспаспортных бродяг:

- Документы мне ваши, ребята, не нужны. А ежели нагрянут стражники, укрою. Работа будет легкой: лежи и карауль хозяйское добро.

- От кого караулить-то? - прогудел один из бродяг - детина огромного роста, одетый в грязный ватник, и его бесцветные глаза уставились на Евстигнея. - От кого караулить? - повторил он.