Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

Когда забрезжил рассвет, гости Зотникова разъехались в разные стороны. Провожая Ершова, Евстигней задержал его на крыльце.

- Как же держаться с большевиками?

- Тише воды, ниже травы, постарайся втереться к ним в доверие. - И, наклонившись к уху хозяина, Ершов прошептал: - Скоро так нажмем на коммунистов, что кровь из них ручьем брызнет! - Глаза Ершова сверкнули. - А сейчас притихни. Съезди завтра в Тюдралу, в сельсовет. Так, мол, и так, я, Евстигней Зотников, стою за социализм, - Ершов зло усмехнулся, - а поэтому отдаю, мол, в общее пользование маральник. Понял? - Видя, что хозяин нахмурился, Ершов похлопал его по плечу. - Потом мы его вернем. Все будет в порядке. - И, вскочив на коня, исчез в предутреннем тумане.

Евстигней явился в Тюдралинский сельсовет. Долго шарил глазами по стенам и, не найдя иконы, опустился на лавку.

- Зачем пожаловал? - спросил сурово Прокопий.

Зотников не спеша погладил окладистую бороду, проговорил вкрадчиво:

- Значит, теперь и показаться нельзя? А ежели, к слову доведись, я сочувствующий советской власти, можешь ты меня гнать?

- Ну хорошо. Говори, зачем пришел?

Евстигней крякнул:

- Желаю свой маральник в общее пользование передать.

- Хорошо. Завтра пошлю комиссию, маральник примем. Еще что?

- Бумаги мне никакой не надо. Только запиши где-нибудь, что Евстигней Зотников желает строить… как его… этот самый… - Евстигней наморщил лоб, - социализм, - медленно произнес он незнакомое слово, слышанное от Ершова.

- Все? - с трудом сдерживая гнев, спросил Прокопий.

- Еще желаю отдать старую собачью доху, что купил на ярмарке в Бийске, и комолую корову. Еще… - видя, как побледнел Прокопий, Зотников умолк и в страхе попятился к дверям.

- Вон отсюда! - Прокопий грохнул кулаком по столу и, схватив шапку Зотникова, швырнул ее вслед хозяину. - Паразит!

Вскочив на лошадь и не оглядываясь, Евстигней помчался во весь карьер к заимке.

Через некоторое время в Мендур-Сокон, в сопровождении Темира и Кирика, приехала русская девушка.

- Наш фельдшер, - объявил Темир Мундусу. - Завтра освободим один из аилов, где она будет жить и принимать больных, а сегодня пусть заночует у нас.

Мундус вынул изо рта трубку и, кивая головой девушке, приветствовал ее по-алтайски:

- Каменный твой очаг пусть будет крепким, пусть будут у тебя кучи пепла и толокна!

Это значило, что он желает приезжей спокойной, счастливой жизни в стойбище.

Наутро, надев белый халат, фельдшерица стала обходить аилы. Переводчиком ей был Кирик. Зашли к снохе слепого Барамая, Куйрук.

Куйрук неохотно поднялась навстречу.

Девушка окинула взглядом бедную обстановку аила и спросила Куйрук о здоровье. Куйрук отодвинулась от гостьи, пробормотав что-то невнятное.

- Что она говорит?

- Она говорит, - запинаясь, начал Кирик, - что русским лекарям не верит.

- А кому же она верит?

Кирик перевел вопрос, но Куйрук, бросив палочку, которой она ковыряла пепел в очаге, отвернулась и не отвечала.

- Скажи, чтобы она вскипятила воду в казане, - сдвинув брови, строго сказала фельдшерица. - Я через полчаса зайду.

Фельдшерица и Кирик вышли из жилья.

В соседнем аиле нудно плакал ребенок и раздавался сердитый женский голос.

У самого входа топтался привязанный теленок. Фельдшерица погладила его по блестящей спине и повернулась к сидящей старухе. Та оказалась словоохотливой. Кивнув головой на люльку, вернее на небольшую деревянную колодку, где лежал ребенок, она рассказала, что внучка Урмат день и ночь не дает ей покоя.

Фельдшерица подошла к люльке, развязала ремешки и приподняла девочку. Дно колодки было мокрое и грязное. Фельдшерица переложила девочку на сухую одежду и сказала старухе, чтобы та выбросила колодку за дверь. Вымыв ребенка, девушка вернулась в аил Темира и попросила дать ей помощницу. Потом вместе с двоюродной сестрой Темира, Танай, опять направилась к Куйрук.

Хозяйка, сидя у кипевшего казана, косо поглядела на вошедших и отрицательно покачала головой:

- Нет, свое счастье смывать не буду.

Лишь после долгих уговоров энергичной Танай удалось вымыть женщину.

Провожая девушек, Куйрук провела рукой по чистому лицу и раскрыла в улыбке беззубый рот.

Прошло несколько дней.

В аил белокурой девушки Сарыкыс - так стали звать фельдшерицу - все чаще и чаще стали заходить жители Мендур-Сокона.

Следом за фельдшерицей в стойбище приехал бойкий паренек. Остановил лошадь недалеко от аила Барамая и, не слезая с тележки, крикнул хозяев. Вышла Куйрук. Не выпуская длинной трубки изо рта, спросила:

- Чего тебе?

- Где живет Темир?

Женщина показала.

Паренек повернул лошадь и сопровождаемый лаем собак подъехал к аилу охотника.

Дверь открыл Мундус. Посмотрел добрыми старческими глазами на приезжего, сказал приветливо:

- Проходи, гостем будешь. Карабарчик, помоги выпрячь лошадь.

Возле таратайки приезжего уже толпились ребята, разглядывая с любопытством странный груз.

Приезжий снял полог, которым были закрыты книги и широкие листы бумаги, и весело позвал ребят.

- Ну, карапузик, неси-ка вот это в аил! - Он передал пачку книг одному из мальчиков.

Тот неумело взял ее в руки; бечевка, которой была связана пачка, соскочила, и книги рассыпались.

Запахнув рваную шубенку, мальчик присел на корточки перед раскрывшейся книгой и с любопытством стал разглядывать рисунки.

Рядом опустились на землю другие ребята.

На рисунке была изображена большая голова с длинными усами и широкой бородой. Из ноздрей и изо рта страшилища дул сильный ветер, пригибая степной ковыль. Перед головой на могучем коне сидел всадник с обнаженным мечом.

- Уй! - Мальчик обвел глазами своих товарищей и поманил Кирика к себе: - Кто нарисован?

- Яжнай.

Глаза ребят заблестели.

- А это? - Мальчик, показал на богатыря с обнаженным мечом.

- Темир.

- Уй! - радостно воскликнули ребята.

- Это сказка знаменитого русского поэта Пушкина, - объяснил приезжий и стал собирать книги. - Вот скоро откроем избу-читальню, я вам буду читать много хороших книг… Тебя как зовут? - обратился паренек к мальчику, который уронил книги.

- Бакаш. Я бы ту страшную голову палкой стукнул!

- Айда-ка, подойди! Вот какой ветер изо рта дует, конь едва стоит, - заметил один из ребят.

- А я бы сзади подошел да по затылку! - не сдавался Бакаш.

- Ишь ты, какой хитрый! - улыбнулся приезжий.

Вечером вернулся Темир. С ним было трое русских.

- Это плотники, отец, - сказал он Мундусу. - Поставят большую избу для Сарыкыс. Там она будет принимать больных. Потом баню построят и избу-читальню.

На помощь плотникам пришли все жители стойбища. От старших не отставали и ребята. В лесу застучали топоры. С треском валились могучие лиственницы. Очистив деревья от сучьев, их волокли на лошадях в Мендур-Сокон.