Анастасия Перфильева - Помпа

— Зачем это вы и кому наши райские жизни расписывали?

— Маманя, мы же тогда на море с Юлькой ездили, сами разрешили! — взмолился Пётр. — Про вас я никому слова не говорил, понятия не имею.

— А подружку где цеплял? — прищурилась тётя Дуся.

Юлька прикусила язык. Пётр сказал с деланным безразличием:

— Жанна тоже на море с нами ездила… — Потянулся, хрустнув костями. — Я спать пошёл. Баба Катя, завтра чуть свет меня будите, хоть водой лейте. Юлька!.. — Он быстро, многозначительно взглянул на неё, на Галю. — Слышишь? Поняла? Доброй ночи!

Пётр удалился. Тётя Дуся, убирая еду в буфет, обернулась к Юльке:

— Стало быть, нам гостей в выходной ждать прикажешь? Знатным дядям-то с тётками?

— Нет, — сказала Юлька. — Никакие они не гости. Я никого не звала! Встретила на пляже… одну. Ну, поболтали немножко. — Она смотрела невинно, чересчур невинно.

— Да уж ничего не поделаешь, раз приглашала. Ладно. Галина, посуду мой. Юлечка, спать ложись, на ногах еле стоишь.

Как в воду опущенная, побрела Юлька к себе. Галина сигналила ей что-то движением чёрных глаз и бровей: не горюй, мол, Шурца схватим, душу вытрясем, помпу найдём!..

В комнате Юлька зажгла свет. Столько, столько обрушилось на неё сразу! Пропажа помпы, которую надо во что бы то ни стало отыскать к рассвету, а он уж недалёк. И эта оранжевая толстуха, как с неба свалившаяся…

Но внезапно (который уже раз за сегодняшний насыщенный день!) Юльку словно по голове ударило. Край белоснежного подзора на её кровати, как и утром, был странно вздёрнут, даже слегка колыхался.

Не веря глазам, Юлька подошла. Села на пол. Откинула подзор. Неужели могут происходить чудеса? Сумка-шлагбаум, чемодан-часовой, помогите!

И они помогли.

За ними, под их надёжной защитой и охраной, словно ничего и не случалось, стояла исчезнувшая коробка. Стояла прочно, твёрдо, будто никуда и не исчезала.

Юлька цапнула себя, как и утром, за нос. Не пропала, не сгинула, диво дивное! Потянула крепнущей рукой обрывок верёвки. Коробка послушно и тяжело — значит, с содержимым — подползла к её коленям. Всё, всё было на месте, по-старому! Нет, не всё…

На крышке, грубо наляпанная сажей или гуталином, чернела рожа — в очках, с хвостом на макушке и растопыренными ушами. А под ней криво-косо было намалёвано: «ВИСТ АМЕРИКАНСКИЙ».

В комнате приглушённо хихикнули.

Юлька испуганно подняла голову. В зеркале гардероба, напротив, как в раме, увидела притаившегося, словно жулик, между телевизором и этажеркой… Шурца.

— Юлька-Помпа, очконос, хвост навязан из волос!.. А картонка ваша так под столом весь день и стояла! А вы-то её искали! Так тебе и надо!.. — проверещал отвратительный мальчишка, проносясь мимо оторопевшей Юльки.

Минут двадцать спустя, успев шепнуть Гале, что всё в порядке, Юлька уже спала крепким сном. Во сне она видела крутящиеся в разные стороны помпы с рычагами и колёсами, филлоксеру в виде громадной мохнатой гусеницы, ревущие грузовики, толстуху на пляже. А ещё загорелое и строгое лицо Петра, который, щурясь, повторял: «Пляшешь-то ты лихо!..»

— Держи, — сказал он.

— Держу!

Она приняла из его рук ведро с мусором, будто там лежали драгоценности. Возле скважины у плетня громоздилась уже порядочная куча. Колодец скважины был почти пуст. Со дна посредине торчал отросточек ржавой трубы. Золотистая голова Петра то склонялась над ним, то поднималась к протянутым Юлькиным рукам. А она сама сидела на корточках у кирпичного борта и смотрела вниз, карауля слово «Держи!».

Вы думаете, это происходило во сне? Нет, наяву.

Рассвет только наступил. Небо было жемчужно-серое, розовела лишь полоска над дальней горой. Соловьи заливались в зарослях ежевики у ручья, в громадном орехе на усадьбе. Ещё не потеплело с ночи, как это бывает в Крыму даже летом; ещё ранняя утренняя прохлада бодрила тело и так вольно дышалось… Белые гуси важно проколыхали со двора мимо скважины через отпертую калитку вниз, к блестящему глазу кринички.

— Держи.

— Держу!

— Всё. Чисто. Теперь беги к дому. Галюшка в сарае переноску готовит, тащи сюда. И помпу выносите! Только тихо, батю с маманей не будить…

Ноги быстро понесли Юльку наверх. Отставший гусь, зашипев и распустив крылья, шёл навстречу — пришлось галопом обежать мимо отцветающей картошки, мимо розовых в лучах встающего солнца черешен.

Галюха копошилась в тёмной глубине сарая среди сваленных досок, бочек, старых ульев.

— Уже переноску велел тащить! И помпу! Галь, мы с тобой вместе, да?

— Сперва переноску. Не мешай.

Галка быстро мотала на согнутую руку белый пластмассовый электрический провод. На конце его торчала штепсельная вилка.

— Изоляцию ещё прихватить, всё одно понадобится… — себе под нос пробормотала Галя.

— Что?

— Ступай в дом, разуйся смотри, на кухне в шкафу моток чёрный в бумаге. Ладно, я сама. Всё одно и Шурку будить…

— А его зачем? Пётр ничего не говорил!

Галя только строго — ни дать ни взять тётя Дуся — бросила на сестру взгляд, передавая ей тяжёлый свиток провода.

— Тащи.

Старательно и торжественно поволокла его Юлька обратно по усадьбе мимо черешен, картошки и ореха — к скважине. Пётр сидел на кирпичном её бортике, свесив вниз ноги, и курил. Голубой дымок вился над его головой.

— Ага, — встретил он Юльку, — порядок?

— Порядок! А почему называется — переноска?

— Сама догадайся. С места на место носят же, — улыбнулся Пётр.

Снова загоготали у плетня гуси. Они колыхались теперь от кринички к ручью, могли ведь зайти к скважине! Юлька, собрав волю, не тронулась с места, и гуси прошли. Докурив, Пётр спрыгнул опять в колодец, Юлька присела у борта. Нагнувшись, Пётр счищал, сдувал ржавчину с торчавшего из бетонного пола отросточка старой трубы. Нашёл диковину!

— А зачем он, отросточек? То есть эта… трубка старая? Она в земле глубоко?

— Соображаешь… — не разгибаясь, ответил из колодца Пётр. — Конечно, в земле! Где грунтовые воды. И от этого ничтожного, как ты назвала, отросточка, если хочешь знать, вся наша затея зависит! Старую трубку в своё время на глубину метров пять загоняли — так? Диаметром она полтора дюйма — так? Чтобы воду из грунта напором тянуть, отверстия в ней насверлены. В чём же загвоздка? Как бы отверстия илом не затянуло или вода вовсе в другой пласт не ушла. Тогда — пиши пропало! А такое ведь тоже случается. Сколько годков скважина бездействует, мы с тобой не знаем. Поняла хоть что-нибудь?

Юлька неопределённо, но энергично помотала головой. Пётр, подтянувшись, легко вылез из скважины, вытер ладонью лоб, сел рядом с Юлькой.

— Если наша с тобой помпа требуемую мощность даст — отлично. Не даст, не вытянет воду — пропали. Огороды кругом сохнут? Сохнут. Картошка горит? Горит. Не говоря там о перцах… И о расходах ко всему.