Видое Подгорец - Цветы на пепелище

— Как ты узнал об этой библиотеке? Кто тебе ее показал?

Я встал с ящика и прерывающимся от волнения голосом отвечал так, как если бы стоял перед судом:

— Никто, учитель… Я сам ее нашел, совсем случайно… Еще осенью… Я открыл дверь проволокой…

Наверно, мой ответ ему понравился, потому что он улыбнулся.

— И все то время, когда ты «проваливался сквозь землю», ты находился здесь?

— Да, я читал, — ответил я уже спокойней, так как мой испуг постепенно проходил.

Учитель явно не сердился, наоборот, в голосе его я расслышал дружелюбные нотки, которые наполнили мое сердце радостью.

— Вот видишь! Оказывается, ты сам вышел на правильный путь, оказался сильнее «вампиров», — сказал он. — Что ж, теперь больше не сходи с него и продолжай шагать вперед.

— Я все понял, учитель.

Много теплых, сердечных слов сказал мне в тот серый, заплаканный день Тракторист в монастырской тишине старой библиотеки. Таких мне не приходилось слышать даже от родного отца. Я не помню их, не могу повторить, но это были не просто советы или наставления, а слова настоящего друга, искренне желающего мне счастья и успеха, мудрые слова, которые указывали мне единственно правильный путь в жизни. Я впитывал их и умом и сердцем, испытывая невыразимую благодарность к этому замечательному человеку. И впервые почувствовал, что я больше не одинок в этом чужом городе, что отныне рядом со мной всегда будет он, мой друг и защитник.

— Как странно, что никто до сих пор не открыл эту библиотеку, — выразил он вслух свои мысли. — Ведь это настоящая сокровищница…

И тогда я подробно рассказал Трактористу, как случайно прислонился к стене и тем самым обнаружил замазанную штукатуркой дверь. Он выслушал меня и ответил:

— Лучше этого ты вряд ли смог бы что-нибудь найти. Только тебе надо еще научиться читать, читать по-настоящему. И уметь отличать хорошие книги от плохих. Ребята твоего возраста часто увлекаются приключенческой литературой с динамичным развитием сюжета и многочисленными захватывающими эпизодами, как в каком-нибудь боевике. Такие книги читать очень интересно, но следует постепенно переходить и к другой литературе, которая заставит тебя по-настоящему задуматься, поработать своей головой, понять красоту слова, скрытую музыку поэтических форм. Жизнь бесконечно сложна и интересна, мы поминутно сталкиваемся с явлениями и событиями более интересными, чем те, о которых мы читаем в романах. Но только рука мастера может придать им должную форму, а чтобы произведение нас по-настоящему тронуло, автор должен вложить в него собственное сердце.

Мы поговорили еще немного, а потом учитель сказал, что старая библиотека — малоподходящее место для чтения: здесь темно, сыро и душно, и все это может повредить моему здоровью. Читать в спальне в окружении двадцати «макаронников» было тоже невозможно. Поэтому он предложил:

— Перебирайся-ка ты из этой монастырской кельи в мою комнату. Там ты можешь читать сколько хочешь, хоть всю ночь.

Я, разумеется, с благодарностью принял его предложение.

Книги из библиотеки я брал по одной и, прочтя, сразу клал их на прежнее место. Книги эти были ничьи, однако я полагал, что имею право лишь читать их, поскольку для этого они и существуют. Что ни говори, а без читателя книга мертва, и оживает она лишь в руках человека. Тем не менее мне было приятно думать, что все полки в библиотеке пока что мои и, следовательно, я самый богатый человек в мире.

И вдруг как-то вечером я заболел. У меня поднялась температура и временами было такое ощущение, словно рубашка на мне загорелась. Очень хотелось пить, целая река не смогла бы утолить мою жажду. Губы пересохли и будто покрылись шершавой корой. В голове, казалось, гудел целый пчелиный улей. Я еле дождался утра, а затем меня отвезли в больницу.

Обиднее всего было то, что мне пришлось расстаться со своей библиотекой. Я лежал, и перед моим мысленным взором вставали книги на полках. «Вот, — думал я, — стоят они, бедные, и ждут, когда вернется их верный друг. Никто о них не знает, кроме меня и учителя литературы. Возможно, он иногда заходит в библиотеку и берет какую-нибудь книгу».

А что, если кто-нибудь другой проник в мою сокровищницу?

При одной этой мысли мурашки поползли у меня по спине. Я старался не думать об этом, однако меня томило какое-то предчувствие. Я ждал беды и ночами долго не мог сомкнуть глаз.

И несчастье произошло.

За три дня до моей выписки из больницы, в солнечный воскресный полдень, ко мне пришел учитель литературы. Вместе с разными продуктами он передал мне книгу.

— Вот последняя книга из твоей библиотеки, — сказал он, и его голос невольно дрогнул от волнения. — Береги ее, пусть она послужит фундаментом той новой библиотеки, которую ты соберешь в течение своей жизни.

Вся кровь отхлынула у меня от головы, когда я брал книгу, руки мои дрожали, на лбу выступил холодный пот, а на глазах появились слезы.

— Последняя? — пролепетал я чуть слышно. — А где же остальные? Кто их взял? Куда они исчезли?

Учитель погладил меня по голове.

— Не знаю, но, наверно, кто-то обнаружил твою библиотеку, похвастался перед другими ребятами, а среди них нашлись такие, что поспешили ее разграбить. Вот они и опустошили твою сокровищницу, — закончил он грустно.

— Воры, хулиганы! — воскликнул я и зарыдал.

Сочувствуя моему горю, учитель попытался меня утешить. Он сказал, что в городе есть еще две библиотеки, откуда я смогу брать книги, обещал сам выбирать их для меня и приносить в интернат. Но он не смог меня успокоить. Я потерял нечто бесконечно дорогое, то единственное, что доставляло мне радость за все время моего пребывания в унылых стенах интерната, источник, который поил мою вечно жаждущую душу.

— Неужели нельзя было как-нибудь уберечь эти книги? — с упреком спросил я учителя, продолжая рыдать.

— К сожалению, я даже не знаю, когда это произошло, Я несколько дней был в командировке, а когда вернулся, все уже было кончено, — сказал он, как бы оправдываясь.

Тут я понял, что и он страдал из-за того, что произошло.

Долго, очень долго переживал я эту утрату и чувствовал себя больным и разбитым. А когда я проходил мимо заветной двери в конце коридора, мне казалось, что я прохожу мимо гробницы.

На последнем уроке ботаники наш учитель Иосиф Дроздовский сказал, что нам пора собирать цветы и листья растений для гербария.

— На следующем уроке вы мне их покажете.

С каким же нетерпением я дожидался воскресенья!

Стоял апрель. Прекрасный весенний месяц. Лучшее время года. Приложи ухо к земле, и ты услышишь, как она дышит полной грудью, широко и свободно, словно только что освободилась от своих оков. Приложи ухо к дереву, и до тебя донесется шум его соков, которые клокочут и бурлят, устремляясь от корней к его кроне. На ветвях распускаются почки, в полях появляются яркие цветы. Ах, апрель, апрель! Когда ты шагаешь по миру, я не знаю, что мне делать: смотреть, слушать, нюхать или же просто утопать в мягкой земле? Меня охватывает какое-то блаженное чувство, на душе становится светло, и весь я захвачен теплой могучей волной, превратившись в частицу весны, которая шумно веселится вокруг.