Доан Зиой - В джунглях Юга

«А что такое поперечина?» — перебил я ее тогда.

«Поперечина — это просто ветка каепутового дерева, толщиной примерно в руку; на ней посредине должно быть много веточек, отходящих в обе стороны. Длиной такая ветка обычно бывает в метр, и на одном конце ее должна быть обязательно маленькая веточка, чтоб было за что всю ветку цеплять… Так вот, если выбрали уже подходящее место, то теперь нужно выбрать дерево. Дерево должно быть со всех сторон укрыто, и нужно, чтобы на него падало немного и в то же время достаточно солнечных лучей. Пчелы не любят густых и тенистых мест. Там мед всегда получается горький. Поперечину подвешивают на каепутовое дерево и обрубают лишние ветви вокруг, чтоб не мешали потом, когда придет время брать мед. Подвешивать ее нужно в середине ноября. Тогда поздние дожди начисто смоют запах железа и в месте сруба на дереве и на самой ветке. Да и ветка успеет засохнуть к тому времени, когда прилетят пчелы, и ничем не будет отличаться от других сухих веток на этом дереве. Ведь на такую поперечину, что железом пахнет, рой нипочем не сядет…»

«Выходит, все это не так уж трудно, да, мама?»

Она засмеялась, ласково потрепала меня по голове.

«Очень даже не просто! Бывает, многие люди, пчеловоды, лет пятьдесят уже этим промыслом занимаются, а как наступает сбор меда, так с пустыми руками из лесу возвращаются».

«Почему?»

«Неверно место выбрали, неверно направление ветра определили!.»

Я не отрывал взгляда от роя пчел на дереве. Отец уже осторожно подбирался к нему с подветренной стороны. Вот он сильно затянулся самокруткой. От длинной затяжки огонек его самокрутки ярко разгорелся. Отец медленно поднес горящий конец к пчелиному гнезду. Теперь я впервые своими глазами увидел, что такое поднявшийся пчелиный рой. Как будто огромный черный шар снялся с места и полетел с громким жужжанием…

Вдруг Ко громко вскрикнул и обеими руками стал тереть себе лоб.

— Пчела ужалила, отец!

Я отбежал в сторону, подальше, чтобы спастись от пчел, и, сорвав пучок сухой травы и тростника, протянул отцу:

— Возьми подожги ее, чтоб они скорей улетели!

Он улыбнулся, замахал рукой.

— Так пчелы могут погибнуть. Оставь, я знаю другой способ…

Он развязал леопардовый мешочек, смазал известью укус на лбу Ко, потом развернул бумажку с той самой желтой вязкой мазью, которую я когда-то видел. Отщипнув маленький кусочек, он прилепил его к концу длинной тростинки и поджег. От горящей мази сразу пошел такой противный, едкий запах, что у меня закружилась голова. Отец поднес тростинку поближе к улью, и пчелы тут же улетели.

На сухой поперечине осталось белое восковое гнездо размером не больше нона, наполненное золотым медом. Отец, приподнявшись на цыпочки, потянул поперечину вниз. Мед он выжал в мою заплечную корзинку, а воск бросил в корзину Ко.

Увидев, как я пальцем подбираю капли меда с края корзинки, Ко захихикал:

— Ешь сколько влезет! Полная свобода! Попей его, попей! Потом опьянеешь и не сможешь идти, только и всего!

Лицо его сморщилось от смеха. Следы известки на лбу делали его похожим на клоуна.

— Ко, хочешь, покажу обезьяну, съевшую перец?

— А, так ты еще смеяться надо мной… Ну погоди, тебя небо накажет, и земля не поможет: нарвешься на пчелу, тогда будешь знать!

До темноты отец обобрал больше пятидесяти поперечин. Мед заполнял уже обе заплечные корзины. Моя корзина была полнехонька, но я не чувствовал веса и только жалел, что она так мала.

— Вон еще одна поперечина, отец!

— Ладно, оставим на завтра. В этом году много меда. Завтра утром надо взять с собой два ведра, а то, видишь, класть уже некуда. А ведь мы еще и половины поперечин, что я поставил, не обошли, — сказал отец.

Мы решили поесть и отдохнуть, перед тем как возвращаться назад, и расположились под деревьями.

— Здесь есть медведи? — спросил я отца.

— В этом лесу их нет. А ты что, боишься?

— Нет, просто я подумал, что медведи очень любят мед и если бы они здесь были, нам бы меда не досталось.

— Ну, всего меда, что есть в лесу Уминь, им не съесть! Это не страшно, только бы пчел не поели…

— Разве медведи едят пчел?

— Нет, не медведи. Стрекозы, богомолы, пауки — те едят… да еще птицы разные. Орлы тоже. Один орел может целый рой уничтожить.

— Разве пчелы его не жалят?

— Как они могут! Орел — птица хитрая, клювом подхватит на лету пчелку и вырывает у нее жало. А стрекозы — те хватают поперек туловища, поближе к голове. Челюсти у стрекоз, как стальные лезвия: они сразу голову пчеле отсекают, так что пчелиные головы только летят! Стрекоза у пчелки одно нутро вытаскивает, крылья не ест.

Я посмотрел вверх, на поперечину с пчелами, и решил, что она все же похожа на гнезда лесных пчел на картинках из книг. Разница была в том, что гнезда эти не сами по себе здесь появились, а человек заранее выбрал для них место.

Учитель рассказывал нам, что древние римляне разводили пчел в ульях из меди, сделанных в форме кувшинов; в них по всему горлу и вокруг дна шли ряды мелких дырочек. Мексиканцы делают ульи из обожженной глины в виде короткой трубки с двумя раструбами на концах: снаружи на трубе вылеплена маленькая человеческая головка как украшение. Эти трубы они подвешивают на дерево. Арабы разводят пчел в фаянсовых ульях. Такие улья, сделанные в форме длинной трубы, ставят друг на друга на полянах. В Африке выдалбливают кусок дерева, полый ствол закрывают с обоих концов, оставляют лишь маленькую щель для того, чтоб пчелы могли туда проникать, и пристраивают на ветках. В Западной Европе распространены улья с крышками; их делают самых разных форм. Но нигде нет ничего похожего на поперечины, какие ставят в лесу Уминь…

Прямо над нашими головами одна за другой летели в улей пчелы. Каждая, перед тем как сесть, выписывала в воздухе круг. Я как-то слышал, что это называется сигнальным танцем пчел.

— Отец! Пчелы берут нектар только вблизи от гнезда?

— В этом лесу цветов много! Ты видишь, пчела делает круг, значит, она брала нектар неподалеку. А вот если б она выписывала восьмерку, это значило бы, что добыча нектара далеко отсюда…

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Много лет наблюдаю, вот и знаю…

— А мне говорили, что если пчела делает круг, она указывает путь к месту добычи нектара, а если восьмерку, значит, к месту сбора пыльцы.

— Нет, не так. Она указывает только, далеко или близко место, где она была. Неважно, что она там собирала, пыльцу для воска или нектар для меда. Главное для пчелы — далека ли дорога или нет…

Мы помолчали. Я сидел задумавшись.

— Ты что, опять по дому заскучал? — спросил Ко.

— Нет, просто так…

Отец посмотрел, как ложится тень, и сказал:

— Ну, пора и закусить перед дорогой. Скоро домой.