Виталий Коржиков - Пусть посмотрит в глаза граница

И пограничники, и Митя, и пёс посмотрели на него: может быть, это и так, но вы-то откуда знаете?

- Молодцы! - повторил мужчина и, помедлив, спросил: - Ну, а кто тут из вас Ломоносов?

Алёша вскинул голову, а подошедший Иван Кузьмич, положив ему руку на плечо, сказал:

- Это он и есть!

- Ну здравствуй,-сказал мужчина.-Я так и подумал.- И, достав из кармана конверт, протянул его Алёше: - Твоё?

Алёша присмотрелся: конечно, а чьё ж, его и есть! И кивнул:

- Моё! Я посылал в редакцию!

- Ну что ж. Тогда нужно поговорить,-сказал серьёзно мужчина. - Потому что я и есть корреспондент краевой газеты Г. Халин, которому ты писал в редакцию.-Разрешите? - Он пригласил Алёшу и Ивана Кузьмича пройти в класс.

- А чего в класс? - удивился Алёша.-Можно и при всех.

Но корреспондент настоятельно улыбнулся, открыл дверь и пропустил в неё своего молодого коллегу, Ивана Кузьмича и Алёшу.

- Так ты утверждаешь,-присаживаясь на край парты, сказал он,-что в вашем санатории живёт человек, который принимал участие в бою на высоте четырёх?

- Так, конечно,-кивнул Алёша.-Только не четырёх, а восьми! Я же написал об этом!

- И откуда ты это знаешь? - Халин с ожиданием посмотрел ему в глаза.

- Он сам говорит. У него же все фамилии в тетради сто раз записаны! И первые четыре точь-в-точь с вашими совпадают!

- А что ж он сам не написал? - повернувшись к Алёше, спросил второй, рассматривавший кинокамеру, корреспондент.

- А из скромности. Помнит не всё, вот и боялся, что не поверят.

- Вот видишь,-повёл бровью второй,-и сам не помнит - было или не было…

- Было! - твёрдо сказал Алёша.

- Так почему же о нём ничего не было в донесении? - подпирая кулаком крупный подбородок, задумчиво спросил Халин.

- Война. Бывало всякое,-сказал Алёша, как сказал бы отец.- Вы его самого и спросите…

- Спросить можно. Это мы и сами знаем, - повёл плечом молодой.-Но случается, знаешь, всякое. Случалось, и к чужой славе люди пришвартовывались…

- Зачем вы так?! - сказал Алёша.-Он ведь за Родину дрался.

Старший согласно кивнул, но его товарищ усмехнулся:

- Не всем сразу славу раздавать. Воевали многие, да по-разному.

Алёшино упорство пришлось ему не по душе. Да и что так долго объясняться с мальчишкой!

- Ну вь;-то совсем не воевали! - сказал Алёша, почувствовав и в этой усмешке, и в самом тоне пренебрежение и враждебность.

Молчавший за своим столом Иван Кузьмич покачал головой:

- Ну, Алёша!

Кинокорреспондент хотел что-то с прощающим великодушием ответить, но Алёша, опережая его, резко возразил:

- Зачем вы так не верите? Там ведь люди насмерть дрались!

- Да нет, Алёша,-сказал по-доброму Халин и положил ему на плечо руку.-Ты правильно пойми. Верить обязательно нужно! Но и знать надо, почему одни есть, а других не нашли. Точность нужна. Ты же сам меня в неточности обвиняешь,-Он покачал конвертом.

- Так они же под танки бросались с гранатами!

- А сам Котельников?

- Не помнит. У него весь висок знаете как изранен!

- Вот видишь,-сказал корреспондент.-В военкомате не знают, никто не знает. И сам не помнит! Сложно всё это.

Сложности, конечно, были. Может быть, действительно он, Халин, в документах до конца не добрался, чего-то не нашёл, а статью написал потому, что очень хотелось скорей рассказать людям о подвиге земляков! Может быть. Но ведь правда и то, что никто, кроме самого Котельникова, который много чего не помнит, подтвердить пока ничего не мог. Да и названия статьи жалко. Ведь все уже привыкли к звучному названию «Высота четверых».

Он так и сказал вслух:

- Люди привыкли к тому, что четверо героев силу побили.

- Но ведь их было восемь! - с упорством сказал Алёша.- И все герои - а про них не знают…

И тут, защёлкнув кинокамеру, второй корреспондент, подумав, сказал:

- Если даже всё верно, возвращаться, может быть, к старому очерку и не стоит… А если рассказать и о тех, других, но в отдельном очерке? Рассказать, если так было, действительно надо. Под танки бросались! Но по отдельности. Какая разница? Всё равно правда!

Иван Кузьмич задумался: а что?

Но Алёша возразил.

- Нет. Из такой-то правды неправда получится! Высоту они отстояли вместе, погибали вместе. Значит, и навсегда должны остаться вместе! Они потому и выстояли! - решительно выложил он.

И вдруг Иван Кузьмич, говоря это и корреспондентам и ещё больше себе, сказал:

- А ведь он прав, прав он!

Теперь и кинокорреспондент с уважительным удивлением посмотрел на Алёшу, но спросил:

- А не слишком ли ты взросел?

- В маленьких засиживаться недосуг! - хмуро ответил Алёша.

И, взглянув на него с неожиданно серьёзным любопытством, Халин встал, задумчиво прошёлся по классу и согласился:

- Что ж, вези! Послушаем твоего героя…

- Ну вы к одному, а я к другому,-улыбнулся кинокорреспондент.- Мне к Поросюше, прямо на поле!

Вскоре Халин сидел в комнатушке Котельникова, записывая в блокнот его рассказ про то, как бросались под танки Виноградов и Крысин, как лежал уже без ног у пулемёта младший лейтенант Плоткин…

Но как только дело доходило до самого Котельникова, до того, что было дальше, он хмурился, опуская руки, и качал головой:

- Не помню…

Таких счастливых совпадений в жизни Ломоносова ещё не было.

Бывало всякое - и вместо двойки схватывал пятёрку, и вместо того чтоб глотать на койке пилюли, сидел в санаторном кино. Бывало и другое. Но такого ещё не случалось!

Пока Алёша беседовал с корреспондентами в школе, старый совхозный почтальон Свечкин удивлялся новому адресату. Газеты и пенсию Ивану Антонычу «Броня крепка» он выдал. Какое-то казённое письмо для комбайнера Поросюши его жене Марье вручил. Сразу два письма для Мити Жучкова отдал его маме.

Надо теперь было выплатить пенсию инвалиду войны Котельникову и ещё вручить в санатории письмо из самого Министерства обороны какому-то Алексею Ивановичу Ломоносову.

Михайлу Васильевича Ломоносова, известного учёного, он, конечно, знал. А вот Алексея Ивановича - не помнил. Кто такой? Алёшка, сын медсестры? Так ему с чего бы? До министерства не дорос! А ведь только он один Алексей Ломоносов и есть…

Свечкин вышел на дорогу к санаторию, как вдруг услышал за спиной лёгкий гудок, оглянулся и сразу - на приглашение Феди-удачливого - полез в открытую дверцу машины.

- Ну спасибо! - сказал он.-А то ноги не казённые, свои, а мне к Котельникому да ещё к какому-то Ломоносову.

- Ломоносову?

- Ага! К Алексею Ивановичу.

- Так это же к Алёшке, - рассмеялся Федя.-А я его сейчас с корреспондентом отвёз к Котельникову!

- Смотри как везёт! - обрадовался Свечкин, уже вылезая у нужных ему дверей.

Войдя в комнату, он повернулся к Алёше и, измерив его взглядом: каков Алексей Иванович, протянул ему письмо, а сам сразу же стал отсчитывать пятёрками пенсию Котельникову.