Николай Морозов - Юта

- Думать тут нечего. План хороший.

Спустя неделю Таня уехала к партизанам. В кармане у неё лежала справка, в которой было написано по-немецки, что ей разрешается перевезти свои вещи на новое местожительство, к своему родственнику, Николаю Алексеевичу Воронову, управляющему опытным конным заводом. Справка была отпечатана на бланке, подписана самим майором Зим-лером и скреплена розовой печатью. Кроме того, Таня имела чёрную книжечку-пропуск на завод с собственноручной подписью и фотокарточкой.

Всю дорогу туда и обратно справка и пропуск оберегали её от опасности. Даже полицаи, ничего не смыслившие в немецком языке, и те отпускали её без проверки вещей, как только Таня небрежно совала им в руки бумажку с розовой печатью. Лишь однажды вечером, перед самым концом опасного путешествия, к Тане пристал красноносый парень в форме полицая. Произошло это в маленькой деревушке на глазах у немецких солдат, которые уже проверили её документы. Парень нахально схватил лошадь под уздцы и, когда та остановилась, вразвалку подошёл к Тане. Его оплывшие, пьяные глаза маслено улыбались.

- А ну скажи, красотка, что везёшь, куда едешь, почему с нами вечерок не проведёшь?

Поведение полицая испугало Таню. Что делать? Если он сейчас же не отстанет, здесь соберутся немецкие солдаты и неизвестно, чем всё кончится. Стоит кому-нибудь сдёрнуть с сиденья цветастый половичок, как обнаружится, что у старых саней новое сиденье, причём выше обычного. Не придёт ли тогда кому в голову, что сделано это неспроста, что под сиденье следует заглянуть?

Полицай вдруг грубо схватил её за плечи, дыхнув в лицо спиртным перегаром, но отшатнулся от сильного толчка. Таня вскочила с сиденья и не помня себя с размаху ударила опешившего полицая кнутом по лицу… ещё раз и ещё… Полицай заслонил лицо руками, отбежал в сторону и, утирая ладонями выступившие от жгучей боли слёзы, злобно прошипел:

- Бешеная!..

А Таня гневно выкрикнула:

- Ты знаешь, кто я? Погоди, я майору Зимлеру пожалуюсь, он тебе покажет, негодяй!

Она бросилась на сиденье, поспешно схватила вожжи и стегнула лошадь.

Было слышно, как позади хохочут над полицаем немцы.

Деревня кончилась.

Начинался лес, мохнатый, густой, вечнозелёный; зима закидала его пушистым снегом, завязила по пояс в сугробы; лес русский, свой - что ни дерево, то богатырь, готовый тебя защитить.

Последний отрезок пути Таня проехала благополучно.

Немцы замалчивали поражения, которые одно за другим наносила им Советская Армия. Газетки, выпускаемые оккупантами для русского населения, писали о переходе немецких войск на какие-то зимние квартиры, о временном затишье на фронтах в связи с лютой зимой. Даже о крупнейшем разгроме под Москвой они говорили как-то сбивчиво и разноречиво.

Люди в деревнях посмеивались, читая эти газетки.

Они больше верили написанным от руки сводкам Совин-формбюро, в которых сообщалось, что к концу февраля наши войска освободили полностью Московскую и Тульскую области, несколько районов Ленинградской и Калининской областей; что началось освобождение Украины, Крыма; что Калинин, Клин, Калуга, Керчь, Феодосия, Елец, Тихвин снова наши! Павел Петрович сам записывал сообщения Сов-информбюро, а переписывать и распространять сводки поручал парням и девушкам из своей группы.

Ранней весной, когда солнце подсушило дороги, по деревням поползли немецкие солдаты. Они забирались в курятники, в клети, в печки, охотились по избам за продуктами и скотом, а тех, кто сопротивлялся этим грабежам, расстреливали. Держать рацию в залавке у Павла Петровича дальше было нельзя. Борис Рязанов предложил переправить её в лесную сторожку деда Архипа, старого охотника, которому Борис приходился племянником. Павел Петрович долго думал над этим предложением - уж больно горяч был Борис, - но потом согласился: другого выхода не было.

Теперь слушал и записывал сводки Совинформбюро Борис Рязанов.

Весна наполнила Ютино сердце приятным ожиданием чего-то хорошего. Пряный воздух, пронизанный потоками солнечного света, тронутые прозрачной зеленью берёзки, щемящий душу шум реки - всё это приносило обманчивые, но сладкие надежды. До боли тянуло домой, к маме, к сестре.

Немцы, несмотря на строптивый характер Юты, относились к ней довольно благосклонно, потому ли, что считали её дочерью управляющего заводом, или потому, что эта девочка умела управлять лошадью, ездила на ней с завидной лёгкостью цирковой наездницы.

О деятельности группы Павла Петровича Юта ничего не знала.

Однажды утром в книжке, которую ей дала Таня, Юта обнаружила листок, исписанный Таниной рукой. Это была сводка Совинформбюро. Прочитав её, Юта нахмурилась. «Так вот, значит, почему Таня поздно ложится спать… «Я ещё почитаю, Ютик, а ты ложись…» Обманывала, скрывала от меня!» - возмущалась Юта.

После работы они с Таней, как всегда, ушли с завода-вместе.

- Ты партизанка, - пытливо взглянув на Таню, шёпотом сказала Юта, когда они уже были дома.

- Тише!.. - испугалась Таня и вдруг громко расхохоталась. - Вот придумала! Вот так придумала!

Юта видела, как Танино лицо запылало ярким румянцем.

- А это что такое? - Юта сунула Тане под нос сводку.

- A-а… Я разве тебе не говорила? Вчера нашла настоящую сводку Совинформбюро, печатную. Взяла да и переписала. Просто забыла тебе сказать, - не растерялась Таня.

- Просто нечестно мне врать! - сердито ответила Юта. - И ничему я не верю… Теперь я знаю, о чём ты с мальчишками шепчешься…

- Ютик, ну что ты городишь!..

Таня хотела было урезонить Юту, но та перебила её:

- По ночам пишет листовки, чтобы я не видела… Ну ладно… Я ещё немного подожду и уеду от вас. Сяду на Волну и… в Ленинград.

- Совсем глупо.

- Ничуть не глупо.

- До Ленинграда знаешь сколько надо ехать? Сотни километров. Тебя немцы сорок семь раз схватят.

- А если не схватят?

- Схватят. И через линию фронта тебе не пройти… Убьют. Вот скоро наши сюда придут, тогда пожалуйста…

- А если не скоро?

- Всё равно придут, - ответила Таня.

Юта помолчала, потом, будто сама себе, сказала:

- Может, и обожду, а может, и уеду. Я незаметная, меня немцы могут и пропустить. Скажу: еду домой, к маме.

После ужина Варвара Васильевна унесла посуду на кухню, а Николай Алексеевич вышел в сени.

Таня и Юта уселись за чтение. Но Юте не давала покоя мысль, что Таня скрывает от неё какую-то тайну. Она наклонилась над Таниным ухом и тихо спросила:

- А кто тебе даёт эти… сводки Совинформбюро?

Таня хотела что-то сказать в ответ, но вернулся Николай

Алексеевич.

Внезапно на улице зарычала машина. Через мгновение в сенях раздался сильный топот. Вошли пятеро с автоматами. Таня и Юта закрыли книги и поднялись.