Галина Васюкова - Золотые росы. Повесть

Уже под вечер, когда мы все собрались вокруг стола, она положила перед нами четырех сказочных принцесс в длинных прозрачных платьях. Я сразу догадалась, из чего сделаны их платья, - из газового шарфа, который я так вымогала у бабушки для куклы. Но вот где она взяла эти кудрявые головки с блестящими румяными лицами? Мы с Ленькой, зная наизусть все закоулки нашей квартиры, никак не могли смекнуть, откуда они появились. Бабушка усмехнулась, полезла в сундук и достала оттуда свою заветную старинную картинку, на которой порхали крылатые ангелы. Мы только ахнули. От кудрявых ангелов остались одни жирные тушки, беспомощно повисшие на крыльях. На месте голов были дырки. Мы рас хохотались. Подошел отец, взглянул на картинку и сказал, что нашим елочным принцессам эти головки подходят больше, чем разжирелым ангелам.

- Вот и я так думаю, - сказала бабушка, любуясь на свою работу.

В этот вечер мы засиделись допоздна, и Танька осталась у нас ночевать. Мы легли спать, так и не допытавшись у взрослых, когда все-таки Новый год и не пора ли уже убирать елку. Проснулась я среди ночи с таким ощущением, как будто произошло что-то очень радостное и приятное. Прямо в окно светила луна, и в косом квадрате зеленоватого света я увидела маленькую лохматую фигурку. Я сразу узнала Таньку. Она стояла и молча смотрела на елку, которая во всей красе высилась посреди комнаты. Я ахнула от восхищения. Шлепая по полу босыми ногами, выполз сонный Ленька.

- Что случилось? Новый год уже? - деловито осведомился он и тоже замер, уставившись загоревшимися глазами на нарядную гостью.

Луна, перепрыгивая с игрушки на игрушку, обшаривала все ветки.

- Чудо ты мое ненаглядное! - сложив ладони, восторженно сказала Танька.

Вечером на Новый год у нас собралось много народа. Пришли и взрослые, и ребята. Первым явился наш сосед Пашка. Хотя ему уже почти пятнадцать лет, елки он еще никогда не видел. Войдя, он смущенно топтался у порога.

- Ну, что же ты стоишь? Проходи, - сказала бабушка.

- Взглянуть вот пришел, - оправдываясь, робко пояснил Пашка.

Потом с ватагой ребят прибежала Зинка. Несмотря на мороз, она была в ботинках, а Федя - в новой рубашке и такой весь приглаженный, как будто его с головы до пят вылизала корова. Пришла тетя Маша и принесла нам целый узелок орехов.

- Гостинец вам, от Деда Мороза, - сказала она.

Отец ради праздника явился домой пораньше. Вместе с ним пришел Алексей Иванович. С того злополучного дня, когда он помогал отцу ловить бандитов, я его не видела. За это время он похудел еще больше, глаза запали, губы обветрены. Он, как и Павлик, неловко вертит в руках шапку, поглядывая, куда бы ее сунуть.

- Вот, едва затащил, - кивает отец на Алексея Ивановича.

- Нельзя так, Алексей Иванович. Не все работать, надо и отдохнуть, - здороваясь, говорит мама.

Алексей Иванович машет рукой:

- Заботы все, некогда. Спасибо вам, хоть за ребятишками моими присматриваете…

- Ну что вы! - смущается мама.

Алексей Иванович смотрит на Таньку и Павлика, и его худое, издерганное лицо светлеет.

- Проходите, - говорит мама, а тетка Поля подвигается на лавке, молча приглашая его садиться.

Улыбчивая Феня протягивает ему горсть семечек. Взглянув на нее, я вдруг вспоминаю про Устеньку и сразу же лезу на печь.

- Господи! - возмущается бабушка, которую я чуть не сшибла с ног. - Что ты там забыла? В новом платье - на печь!…

- Устенька, - зову я, приложив губы к дырочке, - иди к нам. У нас елка и народу много - весело!

- Неудобно, - шепчет в ответ Устенька.

- А я говорю, иди! - сержусь я.

- Я лучше завтра приду, когда никого не будет.

Сколько я ее ни уговариваю, она не соглашается, и я слезаю с печки расстроенная.

Приходит учительница Вера Петровна. Оглядев собравшихся, она весело говорит:

- А музыка где?

- И в самом деле, почему бы не поплясать? - задорно откликается отец.

Федя вызывается сбегать позвать Колю с гармошкой. А Вера Петровна уже командует. Она собирает ребят в кружок и затягивает с нами песню.

Подперев плечом косяк двери, стоит Терентий и, глядя на нас, улыбается в прокуренные усы. В руках у него погасшая трубка.

- Только не курить! - предупреждает мужчин Вера Петровна.

Алексей Иванович поспешно придавливает пальцем недокуренную цигарку. Вера Петровна берет нас за руки, и мы начинаем хоровод вокруг елки. Танька, как дикий зверек, жмется к отцу и ни за что не хочет плясать вместе с нами. Наконец Леньке удается вытащить ее в круг. В самый разгар веселья появляется Коля.

- Ура!!! - кричим мы.

Коля, тряхнув чубом, растягивает меха, и переливчатые звуки плясовой мелкой дробью сыплются из-под его пальцев. Феня торопливо поправляет розовую кофточку, а я снова карабкаюсь на печь.

- Устенька, у нас музыка, слышишь? - шепчу я.

- Слышу, - отвечает она.

- Может, придешь?

- Приду, сейчас… - Каким-то звенящим, радостным голосом говорит Устенька.

Через несколько минут она появляется у нас, без платка, в накинутой на плечи жакетке. Две темные косы толстыми жгутами лежат на белой кофточке.

- Садись, Устенька, - приглашает ее тетя Маша.

Тетка Поля обводит Устеньку колючим взглядом, у Фени отсутствующий вид.

Коля, вскинув на Устеньку опущенные к гармошке глаза, склоняет голову набок, и вдруг его пальцы начинают двигаться с какой-то особенной осторожностью. Гармонь послушно выводит что-то ласковое и нежное. Все сидят притихшие, а Устенька смущенно теребит кончик косы. И вдруг Вера Петровна затягивает:

Она кивает Устеньке, и та подхватывает:

ведет ее высокий сильный голос. «Но как пройти, но как пройти?» - допытывается гармонь.

Я сижу зачарованная. За окном зима, а мне кажется, что сквозь морозные узоры на стекле я вижу яркое лето и тонкую березку, стоящую у воды. Ребята притихли, и взрослые сидят задумавшись. Тетя Маша, подперев щеку рукой, глядит не мигая на елку, и огоньки от елочных свечей пляшут в ее широко раскрытых глазах. И Алексей Иванович смотрит куда-то вдаль, и тяжелая складка залегла у него на лбу. Может быть, он тоже видит белую березку возле реки, а может, думает о том, что весной снова зальет луг и заречанцам опять не управиться с сеном. Феня негромко вздыхает.

- Что-то грустное затянули, - недовольно ворчит тетка Поля.

- Можно и веселое, - говорит Коля, снова бросая взгляд на Устеньку, и из-под его пальцев летит песня, от которой ноги сами просятся в пляс. На середину комнаты выходит наш отец и начинает лихо отплясывать вприсядку. Вера Петровна подталкивает нас с Зинкой, и мы, выскочив вперед, как пчелы, вьемся вокруг него. Зинкины ботинки с облупленными носами выделывают такое, что я только рот раскрываю от удивления. Вот так Зинка! Она кружится с такой легкостью, что я рядом с ней кажусь неуклюжим теленком. Мне становится так обидно, что я готова зареветь. И вдруг в проталину на окне я вижу чье-то лицо. Любопытные глаза обшаривают комнату. «Это же Петька!» - догадываюсь я. Быстро оглянувшись, я показываю ему язык. Петькина голова исчезает, и мне вдруг снова становится легко и весело.