Холгер Пукк - Зелёные маски

Вслед Вальтеру полетел огрызок яблока.

Вдруг среди наступившей тишины послышался неторопливый низкий голос:

— Да-а… Здесь есть о чём поразмыслить. Но швыряться яблоками не стоит. Зелёные маски, наверное, так не поступили бы.

Ребята удивлённо оглянулись. Рядом с объявлением стоял учитель — Аугуст Норман.

— Разве вы знаете, кто они?! — воскликнули Пээтер и Калью почти одновременно.

Учитель Норман с сожалением покачал головой.

— Не знаю. Они пока что для меня икс и игрек. Неизвестные величины. Но ведь можно решать примеры и с несколькими неизвестными.

По толпе детей пролетел лёгкий смешок. Напряжение спало. То тут, то там начали шептаться.

— Скажите, пожалуйста, кто повесил здесь это большое объявление? — громко спросила учителя какая-то маленькая девочка.

Вначале ребята снисходительно улыбались вопросу девочки. Но затем задумались. Действительно! Кто? Вот бы узнать. Тогда одна из масок наверняка была бы у них в руках.

— Кто выходил во время урока из класса?

— В вашем «б»?

— Никто.

— А у вас?

— Никто.

Вскоре все были опрошены; оставалась ещё только одна возможность: спросить у школьной уборщицы, не заходил ли в это время кто-нибудь в школу.

— Ах, во время урока… Многие заходили. — Уборщица сунула метлу под мышку и начала загибать пальцы:

— Перво-наперво пришёл почтальон. Потом водопроводчик — чинить паровое отопление. Потом садовник, тот самый пенсионер, что верховодит здесь в кружке садоводов. Потом повариха, которая готовит обед. Потом…

Раздался звонок. Пришлось прервать разговор на половине. Но, по правде говоря, большой пользы от него и не ждали, — уж очень много народу заходило в школу. Скорее всего объявление повесил какой-нибудь мальчик… или девочка. Хотя в это не очень-то верилось.

После уроков Вильма словно бы случайно оказалась рядом с Пээтером.

— Ну, как сегодня? Понесёшь мой портфель?

Пээтер сердито взглянул на девочку.

— У тебя же руки не болят.

Но Вильма не унималась. Она как-то странно захохотала, точно поддразнивая мальчика, и начала его поучать:

— Какая разница, болят или не болят… Это ведь твоя обязанность — помогать…

— Что ещё за обязанность! — вскипел Пээтер. — Сама дашь сто очков вперёд любому мальчишке. Если надо куда-нибудь залезть или…

— Это не в счёт, — перебила его девочка. Проходя мимо водосточной трубы, она гулко ударила по ней портфелем и вдруг заговорила о другом:

— Так, значит, ты задал Вальтеру трёпку?

— Ну, задал. А что?

— Но ведь он пионер. Такой же, как ты и я.

— Тем хуже.

— Придётся, пожалуй, взять его в оборот. На сборе.

И Вильма сделала рукой такое движение, словно защёлкнула щипцы.

— Ну что ж, берите.

— Как это «берите»?! Ведь ты будешь главным обвинителем. Ты же видел…

— А-а, разве тут болтовня поможет! Отдубасить ещё разок-другой. Небось, тогда сразу возьмётся за ум.

И сколько Вильма ни возражала, сколько ни доказывала Пээтеру, её слова отскакивали от него, как горох от стенки. Пээтер остался при своём мнении: такого, как Вальтер, разговорами не исправишь. Посмеётся только да и примется опять за старое.

Наконец даже Вильму охватили сомнения. Девочка обещала посоветоваться об этом деле с учителем Норманом. Она, как звеньевая, уверена, что какие-то меры принять необходимо. И Калью думает то же самое.

Вдруг Пээтера охватило странное желание: а что, если выкинуть один номер и посмотреть, какое лицо сделает Вильма? Испугается или нет?

Вильма помолчала. Наверное, она ждала, что скажет Пээтер о Вальтере.

Но Пээтер внезапно остановился и с деланной небрежностью произнёс:

— У меня теперь тоже есть эта самая… зелёная маска.

Глаза Вильмы округлились и словно впились в Пээтера.

— Как?! Не болтай чепуху!

Пээтер был удовлетворён. Впечатление, произведённое его словами, превзошло все ожидания. Но самый большой эффект, как ему казалось, был впереди.

Пээтер вытащил из кармана найденную накануне вечером маску.

Однако, к удивлению Пээтера, Вильма не обратила на маску особого внимания.

Она тряхнула своими прямыми, остриженными под мальчика волосами и засмеялась.

— Ты что, тоже в их компании? — спросила она безразличным тоном, словно лишь для поддержания разговора. Казалось, девочка знает ответ заранее.

— Нет. — Пээтер усмехнулся. Ему вдруг сделалось стыдно своего бахвальства. (Как же иначе назвать его поступок?)

— Нашёл её вчера. На улице Койду, — добавил он нехотя.

Но, по-видимому, Вильму это ничуть не интересовало.

— А-а… — равнодушно протянула она и умолкла.

Пээтер и Вильма дошли до угла улицы, где их дороги расходились.

— Всего хорошего.

Тут Вильма вспомнила об обязанностях звеньевой. Она сложила руки рупором и крикнула вслед Пээтеру:

— Не забудь сходить в Вихасоо!

— Не забуду. Вечером схожу.

Оставшись один, Пээтер пожалел, что так быстро расстался с Вильмой. Ведь девочка могла бы свернуть к своему дому и по другому переулку. Их впереди ещё много.

Но она всё же свернула раньше. Наверное, её рассердило глупое бахвальство Пээтера. Да и портфель Вильмы он мог понести… И даже подразнить её. Не отдавал бы ей портфель обратно, и девочка не смогла бы так быстро уйти. Вот и поговорила бы с ним подольше.

Когда Вильма в настроении, слушая её, все на свете забудешь. Не зря ей на каждом пионерском сборе поручают делать доклады — то о женском дне, то о героях-пионерах… Пээтер никогда не забудет пионерский костёр в лесу. Как хорошо говорила в тот раз Вильма!

…Все уже рассказали про свои мечты о будущем. Кто хотел стать машинистом, кто считал, что самая главная из всех — профессия строителя, кто собирался разыскивать в недрах земли полезные ископаемые… О полезных ископаемых говорил Калью. Он не любит сидеть на одном месте. Ждёт не дождётся, когда, наконец, вырастет и сможет путешествовать, исследовать, открывать…

Да, выступили уже все. Все, кроме Вильмы. Разумеется, к ней пристали: расскажи да расскажи. Но Вильма упрямилась. У неё, дескать, нет никаких таких замыслов, о которых стоило бы говорить. Пусть на этот раз она будет вне игры. Ещё, чего доброго, поднимут на смех, а зачем ей это нужно.

Такой разговор, понятно, ещё больше разжёг любопытство. К Вильме пристали всем отрядом. И ей не удалось отвертеться.

О своих планах на будущее рассказывали интересно все. Но, когда, наконец, слово взяла Вильма, стало ясно, что более удачного завершения беседы у костра трудно было бы придумать.